Вера Окишева - Заветное желание Страница 5

Обиженно упала на кровать, уткнувшись в подушку. Ругалась я тогда, как сапожник. Неожиданно мастерское коверкание родного языка прекратилось из-за появления Минаса. Он появился, словно из ниоткуда, разлегся на моей кровати. А так как на ней было и одному человеку тесно, то подтянул меня к себе на грудь. Лежать на горячей мужской груди было приятно, но волнительно.

— Чего пришел? — решив не расслабляться, спросила всегда радостного наглого брюнета.

Заодно пыталась отогнать от себя странные мысли, которые тревожили меня.

— Посочувствовать, — весело отозвался Минас, больно щелкнув меня по носу. — Сколько раз тебе говорил, не дружи ты с ними. Они опять тебя подставили, а сами — в кусты. Сколько раз уже это было?

Отчитывал брюнет меня регулярно за то, что вожу дружбу с ребятами. Но сам постоянно где-то пропадал, а мне было скучно дружить с девчонками. Вот и сейчас Минас начал читать мне нотации. Но какой же я буду друг, если так легко предам дружбу?

— Они пытались заступиться, но ректор их и слушать не стал, — оправдывала я ребят.

— Кто пытался? — ехидно уточнил брюнет, недовольно хмуря брови. — Ты Артемида больше слушай. Никто и не пытался даже слова в твою защиту сказать. Пропадешь ты с ними.

Разозлившись на Минаса, попыталась сесть, но он удерживал меня.

— А ты чего не заступился? Раз такой храбрый, — съязвила я, хотя понимала, что не права.

Брюнет тут не при чем, я сама во всем произошедшем виновата. Могла же отказаться, но мне захотелось не отставать от компании.

— Я не мог, — спокойно ответил Минас, подминая меня под себя, и навис сверху, чуть вдавливая в кровать. — Меня же не было с вами, и к ректору не вызывали. Поэтому я там только подслушивал и подглядывал.

В тот миг я поняла, что влюбилась в эти веселые глаза и радостную улыбку. Губы его мягкие и такие горячие обожгли и дарили тревожное чувство, болезненно сжимающее мое сердце. Сколько времени мы самозабвенно целовались, даже не догадывалась, но прервал нас Артемид, который схватил Минаса за плечо и пытался его скинуть с меня.

— Прекрати, — крикнула я, вставая на защиту любимого.

— Аулерия, ты же не знаешь, кто он! — словно взбесившись, кричал на меня мой друг. — Он — темный!

Тогда еще не было войны, но уже многие разделились на два лагеря. Артемид с самого начала был ярым противником темных. А я не понимала, чего нам с ними делить. Не придавала значения косым взглядам на любимого. И вскоре его вынудили покинуть академию. Так мы и расстались. Душа моя разрывалась на части от тоски. И только поддержка друзей помогла мне не скатиться в пучину отчаяния. А еще поддерживали заверения Минаса на прощание, что мы все равно будем вместе.

— Аулерия, пора просыпаться, — кто-то легко тряс меня за плечо.

С трудом открыв глаза, увидела, что это Минас. Он сидел рядом, переодетый в черную рубашку.

— Сколько времени? — удивилась я.

Посмотрела на окно, за ним была непроглядная тьма — еще ночь. Обернулась к Минасу, не понимая, зачем он меня разбудил.

— Пора, уже полночь, — подгонял меня любимый, — надень вот это платье.

— Что пора, — я все еще пребывала в замешательстве, даже не сдвинулась с места.

Потерла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

— Свадьба, любовь моя. Наша свадьба. А ты ее сейчас проспишь.

— А почему ночью? Завтра днем никак? — идти куда-то совершенно не хотелось, я даже подумывала перевернуться на другой бок и проспать до утра.

— Аулерия, какая же ты соня. Вот нисколько не изменилась. Если сама не переоденешься, то это сделаю я с большим удовольствием, — голос соблазнял, заставляя представить, как он это будет делать.

Резко распахнула глаза. Минас опять подшучивал, тихо посмеиваясь надо мной.

— Хорошо, отвернись, — сдалась я и села.

Потом передумала и легла, плотнее укутываясь в одеяло. Стала под ним снимать с себя платье, запутываясь в подоле. Мне было ужасно стыдно раздеваться перед мужчиной, пусть и любимым, но все равно — стыдно.

Это у него красивое молодое восемнадцатилетнее тело, а у меня тело — уже тридцатичетырехлетней девицы, со всеми отложениями и выпуклостями.

— Аулерия, давай помогу, — раздалось неожиданно очень близко.

Замерла, приготовившись, что Минас начнет действовать. Но он ждал моего разрешения, которое я не намеревалась ему давать.

— Давай! Выйди за дверь, а я смогу спокойно переодеться, — согласилась я.

Тихий смех, и кровать дрогнула, потом демонстративно громко хлопнула дверь. И я смогла выглянуть из-под одеяла с облегчением. Он оставил меня одну!

Выбравшись из кровати, быстро скинула с себя платье и потянулась к черному шелку. Приподняв одеяние, замерла, не понимая, что это?

— Ну, и чего застыла? — насмешливо прозвучало из-за спины.

Взвизгнув, прижала к груди шелк, разворачиваясь лицом к веселящемуся Минасу.

— Аулерия, чего застыла? Время идет, а ты все еще не одета. Хотя в таком виде ты мне больше нравишься, — с нежностью сказал он, прижимая меня к себе.

Горячие ладони обжигали холодную спину.

— Минас, я попросила тебя выйти, — напомнила я ему, краснея от смущения.

— Чего ты стесняешься? — удивленно спросил любимый.

— Есть чего, — недовольно прошептала, опуская голову.

Выхватив платье, он легко разобрался, где низ у него, а где верх, и стал надевать на меня через голову. Вытянув руки вверх, позволила подпоясать себя тяжелым кожаным поясом, переливающимся на свету драгоценными камнями. Потянув за руку, Минас усадил меня около зеркала, взяв расческу, сам расчесал волосы, распутывая колтуны. А я рассматривала платье, которое оказалось прозрачным, и белое белье под ним ярко выделялось. Любимый закончил мучиться с волосами, и я направилась к шкафу, мысленно молясь, чтобы дорогой додумался приобрести хоть что-нибудь черное из нижнего белья. В шкафу ничего подобного не нашла, в комоде тоже и развернулась к любимому, который стоял, сложив руки на груди, и ухмылялся.

— Моя звездочка что-то потеряла?

— Да, тебе ничего не кажется странным в моей одежде? — вопросом на вопрос ответила ему, указательными пальцами показывая на грудь.

— А я думал, когда ты поймешь, что белье под этим платьем не подразумевается, — веселье и еще раз веселье, никакой серьезности в голосе.

— Что? — возмутилась я. — Я не собираюсь идти голой!

— Ты не голая, а в восхитительном платье. Так что снимай, а то я сам это сделаю! — угроза не возымела действия, я лишь гордо отвернулась от него, не собираясь раздеваться окончательно.

Щелчок пальцев, и я в ужасе замираю, понимая, что он это сделал. Я голая!