Мэнди Хаббард - Рябь (ЛП) Страница 5

Мне хочется знать, почему я так жажду воды, почему я такая, какая есть. Но я не знаю этого. И не уверена, что когда-либо узнаю. Единственный человек, который мог ответить на все мои вопросы, ушел шесть лет назад. Когда моя мама умерла, единственное, о чем мне было известно, это то, что она утонула. Все, о чем мне тогда рассказала бабушка. Со временем зов океана стал сильнее, и я решила, что это потому, что мои воспоминания о матери связаны с водой.

Обычно, я часами ходила по пляжу, не понимая, почему так хочу быть ближе к прибою. А затем последовали разрушительные события моего шестнадцатого дня рождения. Именно тогда я стала сомневаться в рассказе о смерти моей мамы. После того, как я впервые поплыла. После того, как убила.

Но было не трудно узнать, что произошло на самом деле. Быстрый поиск в Google изменил все мое представление о ней.

Она не случайно утонула, как рассказывала моя бабушка. Ее ноги были привязаны к шлакоблоку. Большинство статей констатировали самоубийство, и хотя я никогда не хотела в это верить, но не могла найти другого объяснения случившемуся.

Статьи всегда отмечали еще одно необычное утопление Грега Робертса, на то время ее парня. Но Грег утонул не вместе с ней. Он умер, по крайней мере, двенадцатью часами ранее, чем она, километром ниже по побережью.

Я знала Грега, но не так, чтобы хорошо. До того, как прочесть статью о нем, я всегда думала, что он покинул город в тот день, когда умерла мама, в эмоциональном порыве. Он встречался с мамой лишь год, но их отношения казались стремительными, даже двенадцатилетней мне. Моя мать постоянно говорила о нем.

Я не знаю наверняка, как он утонул, но после того, что произошло со Стивеном... У меня есть догадки. Мне бы хотелось, чтоб она все еще была рядом. Я бы хотела, чтоб у нее была возможность рассказать мне, кто я и что ожидает меня впереди.

Сегодня вечером я недолго думаю о ней, поскольку во время плавания у меня в голове не остается ни одной мысли. Я всплываю, и песня, которую я пою каждую ночь, вырывается наружу, высвобождаясь из моего горла, словно отлетающий колпачок от взбалтываемой банки содовой. Это бессловесная мелодия, которая исходит откуда-то изнутри меня, и которой я не в силах управлять. Мои руки и ноги работаю вместе, пока я не разгоняюсь до такой скорости, которой мог бы позавидовать олимпийский пловец.

Я уже научилась находить свой ритм, плавая по инерции. Это напоминает мне то, как погружаешься в сон, и как часы проходят в бессознательных мыслях. Я просто погружаюсь в воду и плаваю; к тому моменту, когда понимаю, что уже рассвет, я чувствую себя бодрой и готовой к новому дню.

На рассвете я выхожу из воды, пальцы моих ног погружаются в грязь на берегу. Рыхлая, мягкая земля приятно ощущается под моими ногами. Желание петь исчезает и не вернется в течение еще нескольких часов. Я бодрая, отдохнувшая, и у меня появляется желание найти способ перехитрить то, с чем только что имела дело.

Но уже в следующее мгновение пальцы моих ног начинают замерзать. Холод пробирается в мои кости, и ко мне возвращается ощущение реальности происходящего. Сентябрь не по сезону прохладный. Климат в Сидер Коув умеренный, хотя почти всегда дождливо и ветрено, поскольку мы находимся практически в Тихом океане. Но сегодня, температура снаружи едва достигает пяти градусов.

Я не готова к зиме. Не готова еще один сезон проделывать все это во тьме, долгой ночью, холодным утром, с мокрыми волосами и кожей.

Я вздрагиваю и на мгновение задумываюсь о том, чтобы вернуться в озеро, но уже рассвет, и от плавания не будет никакого эффекта. Сейчас я всего лишь обычная девушка в холодной-прехолодной воде, и которой следует уже быть дома, в постели.

Не смотря на это, я никогда не болею, и меня не беспокоит до костей леденящий холод, когда я выбираюсь из озера на рассвете, а вода с моих волос капает на голую спину.

Я нахожу полотенце, которое оставила на ветке, вытираюсь и одеваюсь. У меня уходит двадцать минут, чтобы выбраться из леса. Солнце медленно поднимается из-за холмов, освещая мне путь. К тому времени, когда я добираюсь до дороги, оно уже возвышается над горами, полное и круглое, готовое к новому дню. Чтобы вернуться в город, мне потребуется еще тридцать минут. И так каждый день напрасно потраченное время на езду и пешие прогулки. Так много денег, выброшенных на ветер, для заправки автомобиля. Вся моя стипендия уходит на это.

Когда я добираюсь до своей ржавой Тойоте, то поворачиваю ключ в зажигании. Слышу легкое тарахтение, и мое сердце падает. Но затем двигатель возвращается к жизни. Я включаю печку. Меня обдает холодным воздухом, и я жду, пока он прогреется. Я сижу в предрассветных лучах, с включенным двигателем, и мое тело оттаивает.

Наконец, я переключаю передачу и отправляюсь в Сидер Коув.

Глава 3

Если бы в каждом дне существовали тридцать минут, которые я могла убрать из моей жизни, то это был бы обед. К несчастью, я должна использовать карту столовой для оплаты еды. Если бы я могла уговорить свою бабушку давать мне деньги наличными, то предпочла бы заправку или продуктовый магазин. Я могла бы купить там что-нибудь, избежав этих мучительных минут в обеденной очереди в столовой.

Сегодня я стучу картой по идеально чистой столешнице, желая получить свой сэндвич с индейкой и уйти из столовой. Буфетчица практически закончила: она перерезает мой сэндвич на половину и кладет на бумажную тарелку.

Я хватаю тарелку, как только она опускает ту на столешницу. Затем отдаю ее кассиру, который быстро сканирует мою карту и отдает назад. Я засовываю карту в задний карман и направляюсь к двери, уже начиная испытывать облегчение от того, что пытка с покупкой обеда практически закончилась.

С опозданием понимаю, что выбор маршрута не самый удачный. Компания Сиенны – все мои старые друзья – в этом году занимает другой стол. Мое сердце подскакивает к горлу. Я вынуждена идти мимо них.

Я замедляю ход и обдумываю возможность развернуться и убежать прочь. Но затем вижу, как Никки толкает локтем Кристи Экли и указывает в мою сторону. В считанные секунды, они все смотрят на меня.

Я не побегу. И не позволю увидеть им, что я нервничаю. Вместо этого, расправляю плечи и прибавляю шаг, смотря только вперед, сосредотачивая все силы на пустом взгляде, скрывающем истинные эмоции. До свободы остается пятнадцать метров. Дверь манит издалека. Уже близко.

Но я так занята, стараясь не смотреть в их сторону, что ничего не замечаю на своем пути и спотыкаюсь. Я пытаюсь сохранить равновесие, и тарелка выскальзывает из рук. Мне удается не упасть, чего не скажешь о моем сэндвиче, который разлетается на грязном полу.