Джена Шоуолтер - Самый темный секрет Страница 5

Страйдер моргнул, фокусируя взгляд. Он сильно дрожал, покрытый потом, с ладоней текла кровь из-за того, что он выхватил кинжалы. Всё ещё сжимал их. Только он сжимал их лезвия, впивающиеся сквозь сухожилия в кости. Боль была резкой, но стала терпимой, как только он разжал пальцы, и оружие ударилось о пол.

Один из ангелов стоял позади него, другой перед ним.

Они светились изнутри, словно два солнца после долгого затмения, он боролся за каждый вздох, заставляя втянуть глоток воздуха, затем второй. Слава богам. Нет серы, нет пепла. Только запах любимой - и такой ненавистной - утренней росы. Ненавистной, потому что с таким ярким и ясным ароматом, реальность приобрела столь яркие краски.

Это то, что Амуну пришлось пережить?

Страйдер лишь слегка прикоснулся, лишь раз попробовал, а его друг страдал от мрака и разрывающих душу желаний каждый день, каждую ночь. Никто не смог бы остаться в здравом уме, постоянно борясь с этим злом. Даже Амун.

- Воин? - Спросил ангел перед ним.

- Я это снова я, - прохрипел он. Ложь. Он никогда не сможет стать прежним.

Он посмотрел через плечо ангела и увидел Торина. Они разделили это чудовищное знание прежде, чем он снова вернул своё внимание к ангелу и текущей проблеме.

- Какого дьявола вы просто стоите здесь? Прикуйте его кто-нибудь. Он же рвёт себя на части. - Горло Страйдера было грубым, перемалывая слова в битое стекло. - И вашу мать, поставьте ему капельницу. Ему нужно питание. Лекарства.

Два ангела переглянулись такими же взглядами как он сам чуть ранее с Торином, только их излучали знания, достигнутые путём сражений и страданий, прежде чем один вернулся на свой пост в холл, а второй вернулся на свой пост в комнату Амуна.

Тот, что был в холле, сказал:

- Он уже был под капельницей. Вообще-то уже несколько раз. Они не держатся долго. Иглы всегда выходят наружу, с его помощью или без неё. Цепи, как бы то ни было, мы можем устроить. И прежде, чем ты спросишь, мы моем его и заботимся о нём, можешь не сомневаться. Мы чистим ему зубы. Мы купаем его. Мы промываем его раны. Мы насильно кормим его. О нём заботятся всеми возможными способами.

- То, что вы делаете не достаточно, - сказал Страйдер.

- Мы готовы выслушать любые твои идеи.

Конечно, он ничего не мог на это ответить. Он снова был в состоянии управлять своими мыслями, но, как и сказал Торин, потребность в убийствах, желание причинить боль невинным, не исчезла полностью. Это всё ещё было здесь, словно пленка слизи на его коже.

У него было чувство, что он никогда не будет в состоянии почувствовать себя чистым, даже если снимет всю свою плоть слой за слоем.

Как Амун сможет пережить это?

Глава 2

В краткие моменты просветления Амун вспоминал кто он, кем был и каким монстром стал. Он жаждал истинной смерти как благословения, но никто не проявил бы подобного милосердия, нанеся последний удар. И не важно как сильно он старался - а он, ох, и правда старался - он не смог причинить достаточного урона своему телу.

Так что он боролся, пытаясь избавиться от тёмных образов и отвратительных позывов, постоянно атакующих его, и в то же время удержать их внутри. Невозможная задача, в которой он скоро потерпит поражение. Он знал это. Их было слишком много, они были слишком сильны, и они уже выжгли дотла его бессмертную душу - единственное, что всё ещё связывало их с его волей.

Не то чтобы он вообще когда-либо контролировал их.

И всё же он будет бороться каждой частичкой своего существа. До самого конца. Потому что когда эти образы и желания, этих демонов, вырвутся к ничего не ожидающим людям...

Легкая дрожь пробежала по его телу. Он знал, что может произойти, потому что мог видеть картины разрушений в своих мыслях. Он мог почувствовать их сладкий вкус у себя во рту.

Сладкий... да…

И тогда моменты просветления рассеивались, словно туман. Множество картин проносились у него в голове, скопления воспоминаний, и он уже не знал, какие из них принадлежат ему, а какие демонам - или их жертвам. Избиения.

Изнасилования. Убийства. Он восторгался каждым из них. Боль.

Раны. Смерть. Парализующий ужас перед лицом смерти.

В этот момент он чувствовал только огонь, тлеющий вокруг него, плавящий кожу, сжигающий горло. Тысячи жалящих насекомых, пожирающих его, проникающих в вены, терзали его. Запах гнили наполнял его ноздри, проникали в каждую клетку его тела.

Мертвые тела лежали вокруг него, на нём, он был скован ими, похоронен под ними, внезапно понял он. Он в ловушке, он задыхался...

"Помогите!" - закричал он мысленно. - "Кто-нибудь помогите мне!" Но никто не пришёл. Проходили часы, возможно дни. Его неистовое сопротивление сходило на нет, он мог только кусать губы в кровь. Он хотел пить. О, боги, как же он хотел пить. Ему нужно было что-нибудь, что угодно, чтобы смыть привкус пепла изо рта.

"Пожалуйста! Помогите!"

Все ещё никто не приходил. Это было его наказанием. Он должен был умереть здесь. Чтобы снова ожить и терпеть дальше.

Он отчаянно возобновил попытки освободиться, но стало только хуже. Тел было слишком много, их вес топил его в нескончаемом море крови, гнили и отчаяния. Не было надежды на спасение. Он и в самом деле умрёт здесь.

Но в этот момент изображение снова поменялось, и теперь он смотрел сверху на возвышенность, осыпающуюся гряду и усмехался, держа в руках чьё-то тело.

Эта умерла слишком быстро, подумал он, переводя взгляд на неподвижную душу женщины, которую он держал в своих скрюченных чешуйчатых руках.

Души здесь были такими же реальными и телесными, как люди наверху, и он держал эту прикованной семьдесят два года. Она была беспомощна, когда он отрезал от неё кусочек за агонизирующим кусочком. Он смеялся, кода она умоляла о милосердии, будил её, когда она пыталась найти спасение во сне, и заставлял её смотреть, когда он делал то же самое с её любимой семьёй, двое членов которой также были у него.

Так весело...

Слёзы женщины никогда не доставляли ему такого изысканного мучительного наслаждения, и он собирался наслаждаться её страданиями как минимум ещё семьдесят лет. Но он забылся этим утром, его когти были немного острее, чем нужно, их кончики проникли немного глубже, чем следовало.

Ох, хорошо.

Он был Мучением, и тысячи других душ ждали его внимания. Зачем печалиться об этой?

Он избавился от тела легким движением запястья.

Она упала, лязг других проклятых окружил её.