Екатерина Оленева - Призрачная любовь Страница 5

На мгновение Сереге стало себя очень жалко. Ведь мог же он встретить шикарную блондинку с губками широкими, словно она хочет его проглотить. У них мог быть клевый прикольный секс! У неё тоже могли быть богатые предки. Так ведь нет, не везёт, так не везёт. Не пруха по жизни!

— Что ты надулся, как мышь на крупу? Ого, пупсик, ну и взгляд у тебя, — засмеялась девушка.

Она и не подозревала о глубине переживаний своего бойфренда.

Серёга подавил тяжелый вздох.

— Ты меня не любишь, — сказал он холодно, в утешение снова глотнул пиво из бутылки.

Лена покачала головой:

— Я знаю. Любить сейчас не модно.

— Тогда давай трахнемся?

— А пошёл ты!

Серега засмеялся.

Лена с трудом дождалась конца их свидания.

Сначала они долго и трудно смотрели не интересный фильм. Потом вяло целовались. При этом Серега все время противно слюнявил ей губы и грубо старался забраться в трусики. Лена привычно терпела слюни и героически не желала расставаться с нижним бельем, как герой-боец со знаменем. После "жарких объятий любви" Серега перечислил все недостатки в характере возлюбленной. А затем, Слава Всем Богам, бывшим, теперешним и будущим, наконец-то ушел.

Часы на стене показывали половину пятого.

Скука сменялась раздражением — жара и выветривающееся спиртное давали о себе знать. И тогда Лена приняла решение прогуляться. В полном одиночестве. Целью и конечным пунктом прогулки стал подарок Олега.

Лена вошла в полупустой салон транспорта, просевший на старых, шестидесятого года выпуска, рессорах, и громыхающего так, словно автобус прямо сейчас готовился отдать богу душу. Кондукторша дремала на высоком кресле. В открытое окно вливался слабый ветерок, рождаемый движением машины.

"Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон".

Глупая фраза крутилась и крутилась в голове всю дорогу.

Улица сделала привычный поворот. Здания заводов сменились деревьями и зачахшими от жары клумбами, в которых томилась красная герань. Мимо проползла поливочная машина, собирающая пыль в комочки, и брызнувшая на окно свежей струёй воды.

— Жара какая, — проворчала сидящая напротив старушка, с головой, покрытой неаккуратным платком, в полинявшей кофточке с короткими рукавами. От старушки неприятно и резко пахло потом. — Уж невмоготу. Хоть дождичком бы взбрызнуло.

— Да будет дождь. И по радио, и по телевизору обещали. — Отозвалась другая женщина, с голубоватой сединой в волосах.

На улице люди брели, словно сонные мухи, волоча за собой авоськи с продуктами.

Выбравшись из чрева общественного транспорта, Лена в ближайшем киоске купила полкило колбасы, хлеб, десяток яиц, бутылку кока-колы. Её навязчиво, несколько раз, посетила мысль о пицце, но она отмахнулась от неё, как от мухи: до ближайшей пиццерии нужно было топать с пол-остановки.

Подъезд дома, с пятидесятилетней полутьмой, копившейся благодаря широченным подоконникам, влил в девушку свежие силы. Поднявшись на пятый этаж пешком (жаль, в старых домах нет лифта), Лена подошла к двери теперь уже собственной квартиры. Доставая из сумочки ключи, уронила взгляд на лестницу, ведущую на чердак.

Просто старая лестница, поднимающаяся вверх и исчезающая в темноте. Почему она раз за разом производила на неё такое гнетущее впечатление?

Лена вошла, закрыв замок на два оборота. Разувшись, прошла на кухню. Поставила продукты в холодильник, завела будильник. Часы равномерно "затикали", отсчитывая время. Не считая этого "тиканья" в квартире царила тишина. За окном, правда, слышалось шуршание и гудение машин, проносящихся по дороге, но они казались странно далекими. Повернув ручку радио, Лена впустила в неподвижную тишину человеческий голос. Бодрый диктор расхваливал панацею от всех бед: новое лекарство из трав.

В сумке запищал сотовый телефон.

— Да? — отозвалась девушка, нажав кнопку вызова. Мобильник тоже был подарком Олега.

— Лена, — звонила мама, — ты дома?

— Нет. Я на новой квартире.

— Там и сиди. Видишь, что творится на улице?

Подойдя к окну, девушка нахмурилась.

С северо-запада заходила огромная, сизая, словно беременная на последнем сроке, туча. В самой её сердцевине что-то уродливо клубилось. А внизу, по тротуарам, шагал ветер, покрывая землю шлейфом из пыли.

— Ого! Довольно неожиданно, — прокомментировала увиденное Лена.

— Передавали штормовое предупреждение. Пока не пройдет гроза, сиди, пожалуйста, на месте, ладно?

— Я не жажду принять грудью натиск непогоды. Буду паинькой.

— Вот и умница. Я могу не волноваться?

— С полным правом.

— Пока.

— Пока, — ответила Лена.

Оставалось лишь надеяться на то, что: "Пока!" — звучало недостаточно жалобно.

Лена с детства боялась грозы.

Раз уж предстояло "застрять", было принято решение благоустраиваться. Переодевшись в халатик, девушка прошла на кухню, делать яичницу. Разбив пару яиц на сковородку, пожалела, что не купила молока, — можно было бы сделать омлет. Поставив на стол тарелку с яичницей, дополнив этюд колбасой, Лена подняла стакан с кока-колой в приветственном жесте, прошептав (бог весть знает, почему не сказав в полный голос):

— С новосельем!

Невидимое око смотрело с одобрением.

Сумерки сгущались быстро, как это обычно бывает во время летних гроз. Руки у Лены покрылись гусиной кожей, воздух вокруг наэлектризовался. Раздавшийся грохот расколол небо и землю на половинки, обливая комнату ослепительным, бело-синим, потусторонним светом.

Лена попыталась обратиться к себе с увещеваниями: "Дождь — это даже уютно. Ты — у себя дома. Бояться нечего. Ты же не веришь, что с чердака вылезет "бука?".

Грохот, пронесшийся вслед за вспышкой света, был громче первого и напоминал львиное голодное рокотание. На этой стадии она всегда выдергивала все штепселе из розеток. Так, на всякий случай, от беды подальше. Но оставаться в чужой квартире в мертвой тишине — себе дороже. Поэтому для верности и лучшей звукоизоляции Лена направилась в ванную.

Звук падающей воды всегда действовал на неё успокаивающе. Ванная комната, отделанная темным зеркальным кафелем, с блестящей белой ванной на витых позолоченных ножках посередине, с большим зеркалом в человеческий рост, в котором можно было видеть себя, утопающую в белой пене, к сожалению, казалась совершенно неуютной.

Словно декорация к фильму ужасов.

У Олега явно намечалась тенденция к позерству. Все, что он приобретал, отличалось холодом, чем-то нежилым, казенным.

Открыв кран, Лена с опаской повернула рычаг газовой колонки, пусть и последней модели, но все равно внушающей трепет. Огонёк, нерешительно затрепетав, уверенно побежал по предназначенным для него дорожкам ровной синей ленточкой.