Алия Шакирова - Реванш у смерти Страница 5

Может ледяные струи родниковой воды, хрустальные, свежие, принесут хотя бы толику забвения.

Но забвение — удел слабых духом. А Тет всегда был сильным.

…

Сварливый ветер колыхал густую массу ночного леса, разрезанную ярко-оранжевой лентой шоссе. Свет красно-рыжих фонарей ложился на дорогу кляксами. Мотыльки гулко бились об искусственные солнца, шурша крыльями и падали, глухо ударяясь о землю.

Ночные птицы переговаривались на разные голоса — басисто, визгливо, барабанной дробью. Ухала сова.

Оживленное движение на трассе стихло. Редкие авто проносились по ровному асфальту, бередя ночь шепотом колес.

Запахи перемешались в дикий коктейль. Нотка теплого асфальта, мерзкий привкус раскаленного фонарного стекла врывались в терпкие ароматы леса. Приторный — буйно цветущего разнотравья, освежающий от осоки, терпкий хвойный, пряный — от шишек.

Огромная черная кошка, в сравнении с которой и бенгальский тигр — котенок, готовая к прыжку, замерла, будто статуя. Лишь время от времени мощные задние лапы беззвучно переминались на мягкой траве. Лунные блики серебрили гибкую спину зверя, пробегая от головы до хвоста. Темно-синие глаза, уставившиеся в одну точку, едва заметно поблескивали во мгле.

Тет тысячу раз выходил с Тареллом на охоту и прекрасно знал — чем все закончится.

От предвкушения беды едва дышал. Сердце глухо билось о грудную клетку. Медленно, но с такой силой, что, казалось, еще немного — и ребра с треском вывалятся наружу.

Тарелл молниеносно прыгнул, подобно снаряду, выпущенному из пращи.

Острые как бритвы когти шкрябают по металлу. Свист тормозов отчаянный, ошалелый смешивается с запахом горелой резины и визгом шин по асфальту.

Грохот опрокинутой машины, только что летевшей по шоссе, пугает птиц. Они, суетливо хлопая крыльями и взволнованно гогоча, взмывают с веток в синеву неба.

Машина переворачивается несколько раз, как игрушка. Замирает на секунду у края трассы и ухает вниз. Снова переворачивается, замедляется, раскачиваясь для последнего кувырка. Замирает, плюхается, с причавкиванием вдавливая колесами податливую почву. Дверца скрипит, и с мерзким скрежетом отваливается. Проскальзывает в овраг, найдя там последнее пристанище.

В два прыжка каны у цели.

В покореженном авто, больше похожем на груду металлолома, парень и девушка. Кровь размазалась по лицам как неудачный театральный грим, тела замерли в неестественных позах. Повезло? Жертвы мертвы? Не успело облегчение расслабить натянутые до предела мышцы, слышится биение сердец. Ускоряется и ускоряется. Две пары расширившихся зрачков смотрят как на исчадие ада. Удивление и боль во взгляде сменяется ужасом. Девушка в шоке, но парень хочет закричать — грудь вздымается от наплыва воздуха.

Тарелл мощными челюстями хватает его за плечо и волоком тащит из машины.

Парень орет, срываясь на визг, извивается, колотит руками. Тарелл с хрустом перекусывает ключицу.

Тяжелый взгляд альфы вдавливает в землю. Ясно как день — требует от брата таких же действий.

Тет смотрит в милое личико девушки… Мало сказать, что напугана. От страха глаза почти вылезли из орбит, губы вздрагивают на застывшем лице-маске. Видел такое тысячи раз, но от этого не легче. Спокойно! Медлить нельзя! Перекусывает ремень безопасности, хватает девушку за ворот джинсовой рубашки и тащит наружу.

Тарелл уволок жертву в лес, на бывшую охотничью территорию канов. Хорошо…

Тет обращается в человека и дает девушке несколько звонких пощечин. Ступор добычи сменяется истерикой. Жертва брыкается — беспорядочно размахивает руками и ногами, напоминая сломанную мельницу. Комья земли летят во все стороны — ногти девушки прорезают длинные борозды, пятки оставляют овальные ямки. Дичь силится заорать, но рот зажат огромной пятерней.

— Не кричи, — шипит Тет. — Сейчас уберу руку, а ты беги что есть мочи. Поняла?

Жертва несмело кивает. На лбу проступила испарина. Тело реагирует на ужас. Бешеным биением сердца, поднимающейся и вмиг опадающей грудью и… адреналином. Гормон наполняет воздух, словно дым во время сильного пожара.

В носу свербит.

Этот ненавистный запах страха!

Реакция добычи понятна и оправдана. Дав секунду на подготовку, Тет отдергивает руку. Дичь вскакивает. Падает. Опять поднимается и бежит, спотыкаясь и снова падая. Прочь! К спасению, к жизни, к людям!

Тяжкий, обреченный вздох вырывается из глотки.

Дураку ясно — девушка настучит в полицию сверхов. Но иначе никак… Невозможно.

Обостренный слух прекрасно улавливает творящееся в лесу. Обернувшись зверем, Тет медленно идет «посмотреть на себя со стороны».

Когда-то и он загонял двуногую дичь, наслаждаясь азартом охоты.

Вождь стоит среди вековых деревьев, опершись о грудь жертвы огромными лапами.

Он упивается страхом добычи. Густой лесной воздух пропитался запахом ненавистного адреналина.

Аромат окутывает, окружает, проникает в каждую пору, вгрызается в мозг. Надо выдохнуть! Еще! Еще! Еще! Нет, не помогает!

Срочно избавиться от омерзительного противного вкуса на языке и в носу!

Лицо добычи искажает гримаса. Из передавленного горла рвется стон, Тарелл жадно вгрызается в грудную клетку жертвы.

Кровь и куски мяса летят во все стороны. Отвернуться! Не смотреть!

Но воля покидает. Взгляд прикован к жестокому действу. Немыслимый азарт овладевает всем существом. Алчность! Убийца внутри требует свободы. Рвется наружу, нажимая на все первобытные инстинкты.

Сырая человечина! Теплая, настоящая, загнанная… Все животное, древнее, ужасающее поднимается из глубин души от одного ее запаха, вида.

Бороться… не сдаваться!

Решил для себя — только клоны! Хватит дикости, зверств и убийств! Хватит нарушать законы нового мира! Ведь можно жить иначе! Эволюционировать по примеру ненавистных верберов или презираемых Советом Вождей огненных.

И это единственно правильный путь развития канов!

Алые струи хлещут из распластанного тела юноши. Руки и ноги раскинуты, будто жертву распяли. Лицо неестественно перекошено, рот разинут в немом крике. Грудь разорвана в клочья, поломанные ребра выглядят тростинками, покореженными ураганом.

А в эту минуту вождь канов, рыча от удовольствия, острыми как ножи зубами раздирает еще теплое сердце жертвы. По клыкам лениво стекает рубиновая жидкость, удобряя землю.

Тарелл ест только сердца. В этом он весь. Вождь может заказать на мясоферме клонированное человеческое сердце любого вида, размера, возраста… Но ему нравится вырывать орган из груди еще дышащей жертвы, наблюдая, как жизнь покидает ее. Как стекленеют глаза, тугие мышцы становятся мягкими и податливыми…