Санара - Мелан Вероника Страница 5

Хотелось бы мне ответить «да, сволочь, угрожал!», но мужик на лавке – обидно признавать – напрямую этого не делал. Все юлил, мол, жизнь хрупкая, судьба изменчива, здоровье родителей не вечно – вдруг все рухнет?

– Доставал при вас оружие?

– Нет. Но говорил, что, если я не брошу заниматься научным трудом, все начнет меняться в плохую сторону. И начало.

– То есть незнакомец вам не угрожал?

Ему хотелось побыть снаружи – следователю. Не здесь, где тихо и пусто, где в коридорах не слышны даже редкие шаги, а в сквере, откуда доносилась веселая музыка. Постоять в тени деревьев, покурить, размять затекшие от долгого, а главное, бессмысленного сидения на стуле, плечи. Он бы давно ушел, оставив на двери телефон для срочных нужд, быть может, прогулялся, съел мороженое, но явилась я. И осталось лишь кидать тоскующие взгляды на пыльное окно. Настоящие сложные дела решались быстро и сразу же передавались в Суд, а этот был обречен принимать граждан, подобных мне.

– Угрожал… Но не напрямую, завуалировано.

Тяжелый вздох.

– А чем именно вы занимаетесь?

– Элементалогией.

Хорошо, что сидящий напротив не хмыкнул вслух «это ж одно с мифологией». И веры мне, судя по равнодушным глазам, сделалось еще меньше.

– В этой науке есть что-то важное?

– Есть, конечно! Или будет. Я не знаю… пока.

Наш диалог расползался по швам, как тонкая бумага, измазанная в клейстере.

– Грозили надавить на ваших родителей? Родственников?

– Этот мужчина сказал, что аэролет моего отца попадет в грозу, которой, между прочим, не было на метеорологической карте. И он попал!

На меня смотрели безучастно, как на душевнобольного, которому полагалось пятнадцать минут в день беседы с доктором «по душам».

После продолжительной паузы подъехал, придвинутый чужой рукой, по столу пустой лист бумаги, следом была предоставлена ручка.

– Пишите.

– Что… писать?

– Заявление.

Я, никогда в жизни не писавшая заявлений, растерялась.

– Как его составить? Поможете?

– Конечно. «Я, такая-то, такая-то, хочу подать жалобу на неизвестного мне пророка за то, что его предсказание сбылось…»

– Я не хочу подать жалобу на пророка, – булькнула во мне злость. – Он сделал ее – эту грозу.

– Создал дистанционно? Соткал из облаков?

– Да. Чтобы аэролет отца упал.

– Тогда пишите: «Прошу призвать к ответу человека, ответственного за создание грозового фронта по таким-то координатам…»

Управление я покинула быстрым шагом, предварительно скомкав чистый лист бумаги и швырнув его в урну.

Вызвать такси и вернуться домой? Это утро – мирно шумящее зеленой листвой и играющее бликами солнца – научило меня бояться улицы. Нахождение внутри собственной квартиры, впрочем, тоже. Страх, оказывается, вещь цеплючая, сосущая силы и кровь не хуже голодной пиявки. Вокруг здания органов правопорядка потрескавшиеся дорожки, на дорожках сбившийся в стайки пух с мшистых деревьев. Раньше бы я удивилась и порадовалась этому факту (как рано!), теперь радовалась лишь виднеющемуся сквозь растительность забору.

«Сюда он не сунется».

Одиночество в день рождения – вещь мной не особенно приемлемая, а уж в такой день рождения…

– Мам? – набрала я знакомый номер. – Я к вам приеду?

И спустя пару минут обреченно опустила трубку. Потому что «все в порядке, я с ним. Ты, пожалуйста, езжай на виллу, побудьте там с Герой и Данкой, хоть одно светлое пятно для меня в этом дне…»

Я вздохнула – меньше всего хотелось отправляться на речной вокзал, а оттуда на элитный остров.

Хлопнула позади дверь управления; прикуривал сигарету, стоя на крыльце, знакомый мне следователь – наконец-то он получил шанс оставить на двери телефон и подышать воздухом.

(The Tech Thieves – Lighthouse)

Торговый центр через улицу привлек меня двумя вещами: наличием в нем большого количества людей и открытыми кафе. Первое поможет чувствовать себя в относительной безопасности, второе – заполнить желудок, пустующий с момента пробуждения. Из дома в цветочный магазин я сорвалась уверенная, что вернусь быстро, позавтракаю, поеду в косметический салон. Не поехала.

Столик на втором этаже я выбрала такой, чтобы сидеть спиной к стеклянному ограждению, за которым струилась вниз – с третьего этажа на первый – сверкающая инсталляция водопада. «Кафеларна» забита процентов на шестьдесят; вокруг обилие стекла и манекенов за ними – безликих, но ярких, одетых по последней моде. «Весенние скидки 20 %-30 %-50 %»; я жевала свой тост, ежесекундно опасаясь, что раздастся либо взрыв (и все стекло полетит людям в лица, как в фантастических фильмах), либо обвалится крыша, либо, на худой конец, сорвется вниз за моей спиной груда декоративного металла. Сгладить нервозность не помогали ни чужая, по большей части возбужденная и радостная речь, ни наличие музыкального фона из динамиков, ни расслабленный вид прогуливающихся мимо. Кто-то пришел за покупками, кто-то спрятался от жары в бесплатную прохладу здания.

Тост был хорошим – с яйцом, ветчиной, мягким сыром и веточкой спаржи. В другой день я обязательно передала бы через официанта повару спасибо, но теперь лишь медленно выдыхала тревогу, глядя на опустевшую тарелку с оранжевым мазком от желтка.

Я – дура. Все хорошо… Аэролет упал потому, что на сайте метеорологов несвоевременно обновили информацию. Только и всего. Так бывает.

Возможно. Все просто совпадение. Пора, наверное, уже успокоиться.

Мне принесли кофе. Душевный – в большой чашке, горячий, с плотной, посыпанной шоколадной крошкой, пенной шапкой.

Вот тогда он и сел напротив.

Скользнул за стол, зашуршал одеждой – прилипшая взглядом к напитку, я уловила размытое голубое пятно рубашки – и принял расслабленную позу. Откинулся спиной на стул, сцепил где-то под столом руки – хорошо, что под столом, потому что в этот момент я испытывала девяностопятипроцентную готовность воткнуть в чужую ладонь нож. И этот нож, как назло, завернутый вместе с вилкой в салфетку, будто тестируя мой темперамент, оставил лежать на столе официант.

Куда только улетучилось мое робкое облегчение «все наладится». Не наладится. И ненавистный мне рядом человек – ярчайшее тому доказательство.

Впервые с момента нашего знакомства я набралась смелости посмотреть ему в лицо. При всей мягкости лицевых мышц и правильности черт, удивительно жесткое, ненапряженное, но пугающее взглядом, направленным куда-то поверх моего плеча. Светло-русые волосы, широкие плечи, странная, мирная, не сочетающаяся с обликом аура. Успокаивающая, будто обезболивающая…

Мне впервые стало страшно где-то в самой сердцевине.

«Этот не отстанет». И стало понятно – он прекрасно знал о моем походе в Управление, попытке написать заявление, привлечь на свою сторону закон.

Кофе я так и не попробовала, теперь меня от еды тошнило; мерещилось, что на госте за моим столом надет черный плащ, а мужские руки под столом сжимают круглый медальон. Чужой взгляд не пилил лишь потому, что был сдвинут на несколько градусов левее, жег лазером воздух возле моего уха.

Рухнула всякая надежда на светлое и доброе продолжение дня.

Хорошо, что первой фразой, которую он произнес, не была «Как отец?». Я бы перестала за себя отвечать.

Но нет, он спросил другое:

– Ты не стала сговорчивее?

Мой ответ просочился сквозь сжатые зубы.

– Незаметно?

И кофе попробовала из упрямства – я заказала, я выпью! Почти не тряслись несущие ко рту чашку ладони.

– Жаль.

Он рассматривал манекены с тем же равнодушным любопытством, как недавно сама я. Мелькнула и тут же исчезла с горизонта мысль о том, чтобы включить в режим диктофона сотовый – увы, ни разу не пользовалась этим приложением, к тому же мобильник в сумке. Не подготовилась я к новой встрече, и принести в Управление доказательства угроз снова не получится.