В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore" Страница 5

Я снова помянула спрута и его коллекцию потопленных субмарин — на сей раз от восхищения.

— Это вы построили?

В уголках рта у Тай Фуна зажглась улыбка. Сияние его глаз, ласковых и пытливых, сводило с ума.

— Братья Мадэн помогли.

Для справки: братья Мадэн — самые талантливые изобретатели в стране Зеленых Лесов. Один из них — Ранэль — стоит во главе географического общества, где мне довелось работать, чтобы выжить после побега от приемных родителей. Другой — Риваль Мадэн — целиком поглощен конструированием всевозможных приборов. У него за городом целая мастерская. Они с Гликерией — моей рыжей взбалмошной подругой — сладкая парочка. Стоит им организовать свидание, как вся округа в ужасе разбегается: вдвоем они способны учудить что угодно.

Походный мобиль потряс и Миру тоже.

— Давайте, — сказала она, — скорее внутрь! Там ведь наверняка жуть как интересно!

Сказала — и первым делом отправилась штурмовать недра машинного отделения. Там она громко восхитилась сначала двигателем, преобразующим энергию пара в возвратно-поступательные движения поршня. Затем — котлом для разогрева воды (это чудо техники было исключительно экологичным). Следом ее восхищение пало на цилиндры паровой машины. А потом она ринулась в отсек управления, да там и застряла, пробуя на прочность разные рычажки, тыкая на кнопки и лихо выкручивая рулевое колесо.

Тай Фун меланхолично пожал плечами.

— Так и быть, путь сегодня она ведет.

Возложил на Вельмиру миссию старшего механика и преспокойно удалился на второй этаж.

В ее быстрой обучаемости сомневаться не приходилось. Мира не из тех, кто превращает чудеса техники в металлолом. Дела обстоят ровно наоборот: она способна сотворить из металлолома шедевр. Так что на ее счет можно не беспокоиться. Довезет, куда нужно. Тем более, карта с подробным маршрутом в кабине имеется.

Итак, Тай Фун отбыл к себе, в персональный номер передвижного дома, чтобы как следует вздремнуть. Четыре часа спустя его словно подменили. Он шатался по мобилю, не зная, куда себя деть. Глубокомысленно помалкивал за обедом в кофейную чашку. Его взгляд, направленный на меня, был всё равно что лазерная точка прицела.

И я не понимала, что с ним творится, ровно до тех пор, пока не прочла его откровение, найденное в пачке писем, адресованных брату — легендарному изобретателю, доктору Штилю.

«Сон мне приснился необыкновенный, — писал Тай Фун плотным убористым почерком, — Сафро в белом платье до пят вышла к морю. Ветер развевал ее темные пряди и надувал подол, точно парус. Плакали чайки, шумели волны. На пляже — ни души.

Сафро нагнулась и подняла что-то блестящее. Ага, шестеренка!

Издав возглас ликования, она зашла в море по середину икры. Добыла еще шестеренку и рассмеялась, как восторженный ребенок.

Я зажмурился, наслаждаясь вечерним бризом. А когда открыл глаза, Сафро стояла в воде уже по пояс, выискивая что-то на дне.

В груди у меня возникла обморочная пустота, когда рядом с Сафро вдруг обнаружился острый акулий плавник. Она закричала — теперь уже далеко не восторженно. Она кричала и барахталась, уходя под воду, а вокруг медленно и зловеще расплывалось пятно крови.

Багровое солнце утонуло за горизонтом.

Я проснулся в поту и сразу сел на койке. Меня трясло. Зубы выбивали ритмы танго. Больно уж правдоподобным было видение. Слишком неотличимым от яви.

В безумном порыве я чуть было не ворвался в спальню к номинантке на самую нелепую смерть, чтобы приковать ее к кровати наручниками. Опомнился уже у двери. Действительно, когда это мои сны сбывались?

Но лучше на всякий пожарный предупредить Сафро, чтобы держалась подальше от разного рода водоемов».

Наверное, он написал это письмо сразу по пробуждении. А мне тем временем удалось свить полноценное гнездо из одеял и просмотреть череду довольно приятных сновидений. Когда я разлепила глаза, в комнате ржавел закатный свет, просочившийся сквозь щель между занавесками. Вельмира с неутомимостью вечного двигателя вела походный мобиль к академии Светочей Прогресса. А Тай Фун не находил себе места.

На первой же остановке он вышел из мобиля, затем вышел из себя и на Миру наорал. Отгадайте, за что. Правильно, она вздумала сделать привал на пустынном пляже.

Тогда я еще не знала о сне мистера Леса, а потому в одной ночной рубашке, которая больше смахивала на белое подвенечное платье, на радостях поскакала к морю.

Пока Тай Фун и Мира выясняли отношения, в полосе прибоя я обнаружила серебристую шестеренку. На ней чернела гравировка «Фараон», и по всей поверхности она была усыпана множеством мелких шипов.

— Карбид вольфрама, — пояснил мистер Океан низким, убаюкивающим голосом, подходя ко мне и деликатно обнимая под грудью. Дорвался-таки до объятий. Его подбородок пристроился у меня на плече, и стало так тепло, так уютно. И где-то глубоко внутри зародилось томное, тянущее чувство, отозвавшись слабостью в ногах. Наверное, именно от такого чувства кошки урчат, как маленькие моторчики. Будь я кошкой, тоже непременно бы заурчала.

— Карбид вольфрама, — повторил Тай Фун. — Твердый и прочный, почти как алмаз. Не ржавеет, не тускнеет. И напильником его не повредить. Из него делают свёрла. Им можно резать стекло. Но если уронить твою шестеренку с большой высоты — она расколется, как спелый орех.

— Чем-то похоже на любовь, — отозвалась я с жарко бьющимся сердцем. — Одно неловкое движение — и ее как не бывало. Ой, а вон еще что-то блестит!

— Нет, — решительно пресек попытку Тай Фун, коснувшись губами моих волос на затылке. — Побудь со мной еще немного.

На берег шелестяще накатили волны.

— Что это с вами? — насторожилась я.

Его пальцы сцепились у меня на талии в подобие сургучной печати. Не отпустит, супостат.

Глава 3. Злонамеренная подлодка

Стоило ему сдавить меня покрепче, как в непосредственной близости от берега проплыла акула. Она рассекла бегущую волну своим острым плавником и совершила хитрый маневр, после чего зависла в толще воды.

— Ты была на волоске от смерти! — заверил Тай Фун, который, судя по силе давления на мои несчастные ребра, вознамерился выжать из бренного тела весь воздух.

— Чтоб у вас шпангоут треснул! — придушенно согласилась я. — Но хищник-то механический.

И правда. Из акулы вверх вдруг выехал покрытый каучуком овальный блок, откуда, в свою очередь, выдвинулись воздухозаборный шноркель, перископ и раструб громкоговорителя.

— А-ха-ха! — гаденько рассмеялись по громкоговорителю. — Влюбленная парочка! Тили-тили-тесто! Так и задокументируем! Нарыл я на вас компромат, новый вы наш профессор!

— Хищник, может быть, и механический, — грозно нахмурившись, отчеканил слова Тай Фун. И прицельно пальнул по акуле своим фирменным лазерным взглядом. — А негодяй внутри самый что ни на есть органический. И держу пари, он еще успеет нам насолить.

Хватку мистер Лес ослабил ровно в тот момент, когда стальное чудище убралось восвояси. Огладил ладонями многострадальные изгибы моей фигуры — и отстранил меня с умопомрачительной нежностью.

Я тут же рванула обратно в дом на колесах — с зажатой в руке шестеренкой за авторством некоего Фараона. Осмыслить надо было многое. Во-первых, Тай Фун что, теперь при всяком удобном случае меня лапать будет? Нет, так не пойдет. Как бы его образумить?

А во-вторых, что это за тип приплыл сюда в подлодке и насмехался над нами? На дно его! Пусть пополнит спрутову коллекцию.

В-третьих, шестеренка. Она в воде не одна валялась — в компании гаек и винтиков. Своими глазами видела. Стало быть, некий Фараон здесь похозяйничал, окружающую среду засорил — и нагло смылся. Не тот ли это тип, случайно, что заседал в акульей субмарине?

Ну вот, в академию еще не прибыли, а вопросов уже накопилось с воз и маленькую тележку. Сплошной стресс!