Лето, когда ты была невестой - Анастасия Орлова Страница 5

— Твоё упрямство тебе только вредит, — устало заметил Брегир, — облокотись на меня, ехать ещё не один день, — он легонько потянул её на себя, и когда девушка бросила своё упрямое сопротивление, боль поутихла.

Они ехали молча. Весь прошлый день Сольгерд, превозмогая боль, изо всех сил держала дистанцию между собой и Брегиром, а сейчас, прижавшись спиной к его груди, боялась лишний раз шевельнуться. Сквозь его тонкую рубашку и своё платье она чувствовала сердцебиение Брегира, тепло его тела и ровное дыхание. Это отчего-то и завораживало девушку, и успокаивало, убаюкивая вместе с ровным шагом коня. Несмотря на всё случившееся, она вдруг почувствовала себя в полной безопасности, и, принимая это блаженное ощущение за наваждение, боялась спугнуть его неосторожным движением.

Острота чувств ещё не покинула Брегира, и он понимал, что ночная опасность не миновала. Нужно окончательно прийти в себя, окунуться в холодную воду будет весьма кстати. Он направлял коня к лесном озеру, раскинувшемуся в часе езды от места их ночёвки, благо, оно было по пути. Брегир хорошо знал здешние леса и отыскать путь в знакомой чаще не представляло для него сложности.

Сначала Сольгерд показалось, что впереди маячит большая поляна, но когда просвет меж деревьями стал шире, она увидела яркие солнечные зайчики и поняла, что это озеро, плоское и круглое, словно серебряное блюдо, и такое же слепящее под утренним солнцем. Брегир спешился и снял её с коня.

— Можешь искупаться. Но осторожней, чуть дальше от берега омуты, — сказал он, пробираясь в высокой траве к пологому берегу. Сольгерд мысленно возмутилась: конечно же, она не станет купаться в присутствии постороннего мужчины, ещё чего! А тот тем временем снимал с себя рубашку.

— Только не вздумайте, — в её дрогнувшем голосе зазвенели цесарские нотки, смутившие её ещё больше, — раздеваться, — добавила она тише.

Брегира накрыло пронзительным букетом запахов из её страха, смущения и всех тех «цесарских приличий и правил», что вдалбливали в её голову с самого рождения, даже в горле запершило от едкой приторности. Он обернулся и вскинул руки перед собой, будто успокаивая нервную лошадь:

— Я только сниму сапоги, можно? — спросил он миролюбиво, не сумев до конца спрятать звучащий в голосе смех, и лёгкий ветерок тут же донёс до него новый оттенок цесаревниного гнева: она поняла, что он не воспринимает её всерьёз. Она же воспринимала чрезмерно серьёзно абсолютно всё.

Он потуже затянул ремешок на длинных волосах и бросился в озеро. Прыжок был таким резким и мощным, что воин полностью скрылся в омуте, оказавшимся от берега не так уж и близко. Старательно отводившая взгляд от полураздетого мужчины Сольгерд невольно вздрогнула: если этот человек решит причинить ей вред, у неё не будет шанса даже успеть это осознать, не говоря уже о возможности сопротивления. Тот, кто обладает истинной силой, никогда ею не хвастает, как не хвастает ею опасный хищник. Но сила сквозит в каждом его движении, пугая и восхищая одновременно, даже если он просто греется на солнышке.

Сольгерд осторожно подобралась к краю озера, зачерпнула горсть студёной воды и умылась. Брегир вышел на берег неподалёку, отряхнулся и отжал волосы. Сольгерд украдкой бросила на него любопытный взгляд и едва слышно ахнула: всю грудь и плечи мужчины покрывали шрамы: от длинных грубых рубцов, похожих на удар чьих-то чудовищных когтей, до небольших круглых отметин, словно следов от арбалетных болтов.

Один из таких шрамов у левого плеча приковал взгляд цесаревны. Брегир заметил это, и нехорошее предчувствие шевельнулось где-то в глубине его души. Словно зачарованная, девушка подошла к нему на расстояние вытянутой руки, не отрывая взгляда от рубца, которого она уже не видела. Перед её внутренним взором раскинулась поляна на опушке леса, цесарский пикник, нянюшки, лакеи, пледы и скатерти, корзины с фруктами и воздушный змей, привязанный тонкой лентой к ветке дуба. Отец, снявший туфли, счастливо щурившийся на солнце, надкушенный персик, тёплые грозди винограда, приманившие осу. И четверо высоких и крепких молодых мужчин, что не принимают участия в радостной суете: они стоят спиной, то и дело бросая настороженные взгляды по сторонам.

Вдруг одна из нянек пронзительно визжит, и Сольгерд (ей лет пять, не больше) видит спину королевского телохранителя слишком близко. Как он оказался на их ковре так молниеносно? Что он… отец хватает её за плечи и отшатывается назад за секунду до того, как телохранитель падает к их ногам. И Сольгерд видит его длинные чёрные волосы, разметавшиеся среди раздавленного винограда, болт, торчащий из левого плеча, и пятно цвета вишнёвого сока, расползающееся под древком. Она смотрит на это вечность, не меньше, откуда-то из другого мира кричит нянюшка, хватает её поперёк тела, пытается оттащить в безопасное место и одновременно заслонить её глаза ладонью: «Не смотри, дитятко, не смотри!». Но Сольгерд не может не смотреть, она вырывается из рук Келлехерд и перехватывает взгляд раненого воина, и тут её подхватывает другой телохранитель, сопротивляться которому бесполезно.

— Это был ты! — завороженно шепчет Сольгерд, поднимая глаза на Брегира и узнавая его взгляд, взгляд умирающего на пледах для пикника воина. — Ты спас отца от стрелы. Закрыл его собой. Ты был его телохранителем! — её пальцы сами тянутся к старому шраму на левом плече, но Брегир избегает прикосновения, наклонившись за рубашкой.

— Я был телохранителем цесаревны, — сухо бросает он, одеваясь.

Близился полдень. В голове Сольгерд жужжал рой вопросов, но задавала она их всё реже — всё равно Брегир не отвечал.

— Почему я не помню тебя после? Ты перестал служить отцу?

— После я стал… непригоден для службы цесарю, — это был единственный ответ, которым удостоил её воин. Об остальном приходилось догадываться самой, и каждая следующая догадка была невероятнее предыдущей.

Они выехали на небольшую полянку, поросшую травой почти в человеческий рост.

— Где-то здесь была заброшенная охотничья яма, — пробормотал Брегир, пуская коня по краю поляны, чтобы ненароком не угодить в ловушку. Внезапно животное остановилось, а потом в испуге попятилось, и из травы по ту сторону поляны поднялся на задние лапы высокий косматый медведь. Сольгерд тихонько ахнула.

— Ш-ш-ш, — зашипел над её ухом Брегир, успокаивая то ли девушку, то ли лошадь, то ли всех сразу, — не делай резких движений. — Он медленно повернул коня обратно в лес, не выпуская из вида медведя,