Квирит - Alexander Agassiz Страница 5

словно в один момент Фавст оглох. Через некоторое время глаза привыкли и он увидел, что все здания, трава, конечности, и казалось, само небо стало переливаться во всех возможных оттенках. Тёмно красные сменялись золотистыми, а те болотнозелёными и пурпурными. Разноцветное свечение можно было сравнить с северным сиянием, но в тысячу раз красивее и ярче. И без того золотой череп тоже переливался и блистел разными оттенками. Фавст увидел, что перед ними появилась ещё и пещера, которая заменила свет колодца и стала источником неописуемого свечения. Когда же свет самой пещеры погас, можно было видеть, как через отверстие в потолке проникал конусообразный свет луны, освещая внутренний алтарь. Высеченный в камне алтарь был по пояс, а за ним была холодная каменная стена, под ним текла проточная вода и вытекала из пещёры к колодцу.

— Чтобы войти в пещеру, — сказал скелет, — нужно взять горсть земли и сперва кинуть в дырку у входа, чтобы дать начало изменениям.

Увиденное поражало римлянина и он буквально застыл с разинутым ртом, а скелету пришлось повторять несколько раз подряд. Скелет толкнул центуриона и когда тот повернул на него голову, повторил ещё раз:

— Ты услышал? Прежде, чем мы войдём, нужно взять горсть земли и сперва кинуть в яму у входа, чтобы дать начало новому. Таким же образом, как делали основатели твоего Рима, при строительстве нового города. — повторил Скелет.

Не исключено, что таким образом, он показывал свою глубокую древность, или знания, ибо о его возрасте так ничего и не было известно.

— Это Мундус Керерис — говорил скелет на латыни с греческим акцентом — Я вспомнил, как это будет на вашем. Это как раз и есть матка, или проход в подземный мир, великой матери растительности и плодородия.

Затем скелет распростёр руки напротив пещеры и достаточно поэтично и громко спел:

— Духом великий, о ты, обитатель подземного дома

В Тартара мрачных лугах, лишённых сияния света,

Зевс Хтонийский, прими, скиптродержец, с охотою жертвы,

Ты, о Аид! От всей земли ты ключами владеешь,

Смертному роду даришь урожаи в богатые годы.

Треть мирозданья удел твой — земля, вседарящая почва,

Недра бессмертных богов, подпора крепчайшая смертных.

Ты свой трон утвердил среди области вечного мрака,

Средь необъятных просторов лишённого воздуха царства,

Чёрного близ Ахеронта, держащего корни земные.

Многоприимный, ты смертью над смертными властвуешь мощно,

О Евбулей! Ты прекрасное чадо священной Деметры

В жёны похитил, схватив на лугу, и понёс через море

Вдаль на четвёрке коней прямо в Аттику, в край Элевсинский:

Есть там пещера — врата её путь открывают к Аиду.

Ты, о единый судья деяний и явных, и тайных!

О вседержитель, о самый священный, о блещущий славой,

В радость тебе — благочестное дело свершения таинств!

После этих слов, за алтарём появился свет, который постепенно усиливался и мерцал.

— Вау…вау…Это было…красиво! И достаточно пугающе. Ты вызывал Аида? Плутона?

— Спасибо, Фавст. Это…ещё один секрет. Секретный гимн, который поможет попасть а аид.

— А зачем нам туда? — произнеёс римлянин с подозрением, — Ты же сказал, брат твой в мире живых.

— Да, да. Просто он далеко отсюда и нам стоит воспользоваться некоторыми тропинками аида, чтобы переместиться в нужную нам часть мира.

Фавст хлопал глазами и держа руки на поясе говорил:

— Ох…Как жаль, что Элизия не видит всего этого. Она бы потеряла дар речи от всех этих тайн.

— Кхм…если бы она была жива, то вряд ли бы ты был тут…к тому же, было бы слишком много свидетелей и пришлось бы точно вас убивать, — произнёс скелет, хрипуче смеясь.

— Почему ты думаешь, что я вряд ли бы пришёл сюда? Откуда ты знаешь, что она умерла?

— Кхм…Т-ты…говорил о ней в прошедшем времени, а я уже догадался. Повезло!

Фавст оголил меч и представил его к позвонкам скелета

— Ой

–”Если бы она была жива, то вряд ли бы ты был тут”. Что это означает?!

— П-просто…когда умер мой брат, то я тоже приходил в пустые места и часами сидел у какой нибудь р-реки. В-возможно мы похожи. Вот я и предположил! Зачем же просто так приходить в лес. Ночью. К т-тому же ты сказал, что пришёл сюда ради чего то, что заставит тебя жить. А значит должно было быть что то серьёзное…

Фавст молча убрал меч и ничего не ответил. Затем, в какой то момент, за алтарём, исчезла каменная стена, открывая неизвестность, спрятанную за плотным туманом. Когда ритуал был полностью завершён и проход в аид открылся, скелет серьёзно сказал, что войдя вместе с ним во “врата”, ни в коем случае нельзя пить никакой подземной воды. Иначе Фавст либо сойдёт с ума, либо всё забудет. Он добавлял, что редкие люди, единицы, так удачливи, что испив из реки, становятся провидецами и пороками. Многие же, кто так называют себя — обычные вруны.

— Я понял, ничего не пить, — Фавст кивнул скелету

— Ты точно готов отправиться со мной? Дороги назад не будет. А если аид ввергнет тебя в панику, то я ничего не смогу сделать, чтобы сохранить твою душу и ты останешься там на тысячи лет.

— Я…., — Фавст думал над тем, какие возможности и новые знания открываются для него. Казалось удивительным, но чувства центуриона были противоположны тем, с какими он заходил в лес. У него появилась надежда что то действительно сделать. Та случайность за которой он шёл в лес, чтобы найти что то, что может помочь ему изменить жизнь, вдруг нашлась. Он думал, что вот вот начнётся путь, который может принести ему либо смерть, либо абсолютно неясный исход, который может стать даже хуже смерти. При этом замелькал шанс возвратить жену, cловно он был героем мифов, как Геркулес, Орфей или Одиссей, которые спускались в подземный мир. Он чувствовал и понимал, что случившиеся поменяет его. При это Фавст совершенно не хотел открываться пока скелету и старался не рассказывать о своём желании найти жену в загробном мире, ибо тот может посчитать его опасной обузой, и увидя жену, центурион сойдет с ума и словно Орфей побежит за ней, забыв о скелете.

— Я…я думаю, что у меня нет выбора и альтерантивным варинтом является смерть. Отказаться я не могу, ведь иначе ты похоронишь меня под кипарисом, так? — Фавст заулыбался.

— Хех….

На костях скелета совершенно отсутствовала мимика и не было понятно выражение его эмоций. Отсутствие хоть какой нибудь плоти, кожи, даже глаз,