Тайна Верховной жрицы - Виктория Виноградова Страница 5

Поняв, что небогатый словарный запас возлюбленного иссяк, дама решила закруглять свидание.

— Что-то я сегодня притомилась, — обольстительница зевнула, прикрыв рот кулаком. — Мой герой получит свою награду завтра. А сейчас нам пора прощаться.

Однако ж «номер пять» решил в этот раз идти до конца.

— Не могу я так, — с отчаянием произнес кавалер. — Ведь горю! Горю от любви к тебе! Сил моих больше нет терпеть.

Дело принимало скверный оборот.

— Зайчик, — сердито произнесла дама, глядя снизу вверх на двухметрового ушастого, — сегодня я не могу. У меня мигрень. Завтра. Все завтра. А сейчас иди. Я хочу спать.

— К Рамону твою мигрень! Я хочу тебя. Я ждал этого всю поездку, — напирал «зайчик», вынуждая даму отодвигаться к кровати. — Давай, цыпа, не ерепенься. Пококетничала, и будет.

— Я буду кричать! — женщина с неожиданной силой оттолкнула пылкого любовника.

Матрос отлетел к двери, но вместо того, чтобы понуро ретироваться, оскалился еще больше.

— Ах ты ж стерва! Люблю баб с огоньком. Иди ко мне, — матрос бросился на даму, завалив ее на диван. Одной рукой сжал грудь, а другой задрал юбку, направляясь к вожделенной цели. С силой раздвинул ее ноги…

И замер в остолбенении.

— Ну вот так вот, — басом произнесла дама, а затем лягнула кавалера.

Тот ударился головой о стол, и упал на пол без сознания.

Обманщица, а правильнее сказать — обманщик по имени Рурык, суетливо достал из-под кровати увесистый чемодан. Спохватился, что с такой ношей далеко не убежит. С досадой отпихнул багаж, и вместо него вытащил дамскую сумочку. Вытряхнул в нее украшения из шкатулки, бросил туда же поддельные документы, ассигнации и заряженный револьвер. В последний момент вспомнил про книгу, из-за которой и затеял все путешествие: увесистый фолиант в темно-коричневой кожаной обложке отправился на дно сумочки.

Рурык наклонился над поверженным любовником:

— Прости, дорогой, но мы не можем быть вместе, — с трагическим надрывом продекламировал «актер». — Мой папенька никогда не даст благословения на брак с механиком. Прощай. И будь счастлив.

Рурык выскользнул в коридор.

Через минуту он стоял на палубе корабля, ежась под порывами холодного ночного ветра.

Из всей команды лишь юный матрос нес вахту у руля. Завидев его, Рурык с облегчением улыбнулся.

«С этим я легко справлюсь», — констатировал переодетый мужчина и направился к матросу, на ходу доставая из сумочки револьвер.

Требовалось оглушить воздыхателя и спустить на воду шлюпку, которая как раз находилась за спиной рулевого, в задней части шхуны.

— Вы не спите? — робко удивился юноша.

— Да вот… лежала, ворочалась с боку на бок, — кокетливо промурлыкал Рурык. — Все о тебе думала. Как ты тут без меня? Решила проведать.

Щеки юноши запылали багрянцем. Ему льстило, что такая дама не могла уснуть из-за него.

Рурык подошел вплотную к матросу, пряча в руке револьвер. Он собирался ударить парня рукояткой.

— Скажите, — нерешительно пробормотал юноша, — ваши чувства ко мне так же глубоки…

Закончить фразу помешал негодующий вопль:

— Держи его! Это переодетый мужик! — механик довольно скоро пришел в себя и теперь жаждал мести.

«Убью мерзавца! — кипел он от негодования. — Сколько ж я на него денег-то истратил?! Застрелю скотину!»

Поняв, что спокойно покинуть корабль не удастся, Рурык оттолкнул рулевого. Паренек от неожиданности ойкнул и мешком осел у борта. Он во все глаза смотрел на возлюбленную, не понимая, что происходит. А возлюбленная, держа под прицелом механика, спешно опускала шлюпку на воду.

— Не двигайся! — командовал Рурык. — Рамоновы тросы! Кто так шлюпки закрепляет?

С лязгом повернулись рычаги спусковых лебедок, лодка с жужжанием рухнула вниз.

Вода издала громкий всплеск, едва не проглотив добычу целиком.

— Стоять! — на палубу выбежал еще один матрос.

Темноту разрезала вспышка света, послышался выстрел. Рурык пальнул наугад в сторону, откуда стреляли.

— Стреляй! Стреляй в него! Уйдет же! — надрывался механик.

Рулевой, лишь теперь начиная понимать суть происходящего, вскочил на ноги и буквально набросился на Рурыка, вцепившись в сумочку. Пассажир попытался выдернуть сумку, но матрос не желал отпускать. Сумка треснула по швам и порвалась, рассыпая по палубе ворох поддельных паспортов, драгоценностей и валюты. Последней с глухим стуком выпала толстая книга. Рурык лишь на секунду заколебался, что стоит выбрать: деньги или рукопись. Схватил фолиант и выпрыгнул вместе с ним за борт.

Ледяная вода встретила его оглушающим всплеском. Мгновенно пропитала и без того тяжелое платье, холод обжог кожу.

Отплевываясь, беглец доплыл до шлюпки. Сверху, с кормы, несколько раз выстрелили и глумливо заулюлюкали.

Пули пронеслись в угрожающей близости от Рурыка.

Парень забрался в шлюпку. Налег на весла, чтобы оторваться от преследователей. Мельком проверил фолиант: магическая защита сработала, не намочив книгу. После чего прибавил скорости, отрываясь от контрабандистов.

Раздалось еще с дюжину выстрелов. Но, судя по вялой перебранке, догонять удравшего ни у кого желания не возникало. Оно и понятно: почти вся команда каждый вечер заглядывала на огонек к девице-Рурыку. Никому не хотелось, чтобы этот пикантный факт всплыл наружу.

Разграбив сумочку беглянки и поделив меж собой деньги, контрабандисты сошлись на мнении: «А мне эта баба с первого дня казалась подозрительной», — и покинули палубу.

Лишь молоденький рулевой остался нести вахту.

«Вот так всегда в нашем мире, — печально думал юноша, прижимая к груди кулон с морским коньком, — только найдешь идеальную девушку, а она — мужик».

После он еще долго вглядывался в темноту, грустя о несбывшихся надеждах и разбитом сердце.

* * *

Рурык стоял на вершине бархана, с волнением разглядывая город. Дома-коробки цвета топленого масла сиротливо жались меж песчаных дюн. Тонкая речушка делила город пополам, теряясь на окраине кварталов. Повсюду царили камень и песок. Лишь изредка тощие пальмы куцыми островками ютились возле городских зданий.

На главной площади вальяжно, точно раскормленный баран, восседал храм. Его окружали семь худощавых башен, напоминавших узловатые старушечьи пальцы. Солнце лениво освещало вершины башен, медленно убирая с города ночную вуаль.

Горожане просыпались. Беспокойными мушками стекались к порту, где моряки разгружали свежий улов. Начинал работу базар. Местные фермеры выкладывали на прилавки овощи, зелень и морских гадов.

При виде еды у Рурыка свело живот. Два дня океан играл с лодкой, точно кошка с мышкой. И лишь потеряв интерес, вышвырнул путешественника на берег.

Прошла ночь, прежде чем обессиленный странник набрел на рыбацкий городок.

Нет, не такой представлял Рурык Иривию. Не такой…

Где дивные сады и прекрасные здания? Где золотые статуи и мраморные дворцы? Где вся та роскошь, которой должна быть пропитана каждая крупица империи?

Путник быстрым шагом спускался с бархана, взирая на город с укором.

«Разве так должны жить люди,