Рэйчел Кейн - Солнечный удар Страница 51

Кевин прошел через дверь, на которой было написано:

КОМНАТА КЕВИНА.

НЕ ВХОДИТЬ!

Она была украшена картинками с черепом и костями, пентаграммами и изображениями голых девочек, обнимающих свои лодыжки.

Дом, поганый дом… Он закрыл за мной дверь, пару секунд пялился на меня, потом положил пузырек в какую-то мерзкую пепельницу, полную оберток от леденцов, и чего-то, весьма напоминавшего раздавленные окурки. Я огляделась. При повторном осмотре комната Кевина привлекательней не стала. Здесь даже сесть было негде, кроме неопрятной разобранной мальчишеской кровати, так что проходить я не стала.

Кевин повалился на кровать, вытянулся во весь рост и закинул руки за голову, разглядывая постер на потолке.

– Ты действительно чуть не убила тех людей?

– Ты же хотел, чтобы я это сделала? – задала я встречный вопрос, скрестив на груди руки.

Он снова пожал плечами, настолько выразительно, насколько это вообще можно было сделать лежа.

– Возможно, ты оказала бы хорошую услугу. Жить в таком занюханном городишке, и все такое…

– Почему именно Сикаскет? – спросила я.

Он продолжал изучать фотографию кинозвезды, выпятившей губы в жеманной улыбке.

– В этом городе есть что-то особенное?

– Он был важен для него. Ну, ты поняла. Для Дэвида. – Он произнес это имя с пренебрежительной гримасой – Она несколько лет хотела прибрать его к рукам. Пыталась заполучить его и раньше, но Плохой Боб не позволял ей иметь его больше, чем несколько часов подряд. Говорил, что она может сломать его.

Слишком много информации… я пыталась не думать о том, что означают его слова.

– И что теперь?

Еще одно движение плеч, неудобное в лежачем положении.

– Не знаю. Не люблю, когда она говорит мне всякое дерьмо. – В этих словах чувствовалось что-то гораздо большее, чем просто легкая обида. Юноша казался мне все интереснее. Возможно, существовал способ его использовать.

Я с визгом тормозов остановила паровозик своих мыслей, когда Кевин внезапно перевел заинтересованный взгляд на меня.

– Тот твой другой прикид мне нравился больше.

Проклятье. Я постаралась не подать виду, насколько его взгляд меня встревожил.

– Какой?

– Ты знаешь… – он изобразил жестами груди, – и чулки. Ну, тот, с передником.

Он все еще не приказывал мне это надеть.

– Может быть, тебе понравиться что-то более элегантное? – Вопрос был глупым. Меня окружали глянцевые фотографии женщин, одетых лишь в улыбки и полоски ткани не шире шнурков. Элегантностью здесь и не пахло.

Его темные глаза стали жесткими.

– Да мне по барабану, нравиться тебе это или нет, просто надень.

Ну да. Теперь это был приказ. Возможности для маневра у меня не оставалось. Брючный костюм исчез, его сменил Голливудский Кошмар а-ля француженка-горничная. Правда, мне отчасти нравились туфли, да и топ в чем-то был неплох. Я бы не возражала его надеть и увидеть, как меняются глаза Дэвида, но наблюдать подобный взгляд у ребенка… меня бросило в дрожь.

Корсет явно приподнялся. Я посмотрела вниз на свое выпирающее декольте и обнаружила, что мне добавили кое-что новенькое. Стильная татуировка в виде перевернутой пентаграммы на моей левой груди. Тревожно близко к тому месту, где когда-то находилось пятно Метки Демона.

Я подняла глаза. Кевин сидел на кровати, рассматривая меня. Он облизнул губы и приказал:

– Повернись.

Я подчинилась. Повернулась так, чтоб стоять к нему спиной.

– Ты вроде сказала, что у меня только три желания?

Я сохраняла спокойствие. Он дураком не был. Понял, что я лгала.

– Как ты думаешь, что моя мамочка сейчас делает с твоим другом? Он ведь твой друг, верно? – Кевин изучал меня слишком уж понимающими глазами, отыскивая больные места. – Или больше, чем друг? Ты с ним трахалась?

– Ты вообще-то еще слишком мал, чтобы задавать подобные вопросы. – Ответила я чопорно. Тон Джулии Эндрюс не сочетался с нарядом куколки с обложки журнала.

– Скажи мне. Ты это делала?

– Почему тебе так хочется это знать? – Спросила я. Мой вопрос его осадил. Чуть-чуть. – И вообще, как ты узнаешь, сколько желаний я исполню? Может быть, их будет десять. А, возможно, двадцать. А может, следующее твое желание будет последним, а затем я доберусь до тебя, чтобы разорвать на мелкие орущие клочки? Хочешь испытать удачу?

Я улыбалась, когда говорила это. Дружелюбно. Тепло. Приглашающе.

Он прижался спиной к спинке кровати, где Мисс Июль-2003 сжимала свои обнаженные груди, предлагая их для осмотра.

– Какой от тебя прок, если я ничего не могу с тобой сделать? – резко и раздраженно спросил он. – То есть, я все равно пожелаю. То, что мне хочется больше всего.

– И что это?

На самом деле он об этом не задумывался. Мне оставалось только надеяться, что он не выдаст что-нибудь совсем уж глупое, вроде «пусть будет мир во всем мире», но беспокоилась я напрасно. Кевин никогда не думал о ком-либо или о чем-либо, выходящем за пределы его маленькой эгоцентричной вселенной. В конце концов, он заявил:

– Я хочу, чтобы мне не надо было работать, для того, чтобы обеспечить себя. Никогда.

Я моргнула, обдумывая его слова. Подростковые мыслительные процессы так отличались от взрослых. Взрослый мог, например, потребовать несколько грузовиков с наличкой, предполагая, что такое количество денег, позволит ему не работать всю жизнь. Что, в общем-то, вполне разумно. Но Кевин попросил нечто совершенно иное.

– Итак, предположим, ты это пожелал. Ты не разочаруешься, если я превращу тебя в паралитика, дышащего через трубку?

Наступила его очередь моргать. Он открыл рот, но, так ничего и, не сказав, закрыл его.

– Я думаю, тебе уж точно не пришлось бы работать, не так ли? Или я могла бы просто убить тебя. И тебе опять же никогда не пришлось бы зарабатывать на жизнь. Или дай подумать, я могла бы убить всех остальных на свете. И снова, тебе не пришлось бы работать. Или я могла бы превратить тебя в большую слюнявую собаку, которую твоя мама кормила бы дважды в день…

– Хватит! – Он был в ужасе. – Ты все слишком…

– Усложняю? – закончила я за него. – Нет, все так и есть. Ты хотел джинна – ты его получил. Но мы не игрушки, Кевин. Мы гораздо старше тебя, – даже я, – мы умнее. И нам не составит абсолютно никакого труда найти неправильную интерпретацию любого желания, если ты будешь настолько глуп, чтобы произнести его в нашем присутствии. Мы опасны. Заруби себе на носу. Ты можешь одеть меня как куклу, если хочешь, но ты никогда не сможешь управлять мной. Это я собираюсь тобой управлять. Поэтому, лучшее, что ты можешь сделать, это взять пузырек и разбить его прямо сейчас, пока мне не представился удобный случай навредить тебе. Поскольку я это сделаю, Кевин. О, я так тебя изуродую… Мне очень хочется посмотреть, как вытянется лицо твоей мамочки.