Розовый космос Розы - Ада Николаева Страница 52

«Плевать», — напомнила себе и в этот раз даже поверила.

В зале было тихо и безлюдно, но только на первый взгляд. Оказалось, что отцовский экипаж даже тренируется дисциплинированно: молча и без возмущений. В помещении не играла музыка и всё, что я слышала — это собственное сбившееся от нагрузки дыхание и звук железа, стукающегося между собой в дальнем углу. Я без остановки крутила педали на велотренажёре, мечтая умчаться подальше от своих мыслей — выходило с переменным успехом. Изнеможение в ногах, конечно, отвлекало, но время от времени я всё равно вспоминала о Нироне, и тогда с новыми силами разгоняла педали, сосредотачиваясь на боли в мышцах, а не в сердце.

Пальцы крепко обхватили грипсы велотренажёра, а взгляд то и дело соскальзывал на браслет из дафианских фамиров. Стыд за сказанные в гневе слова придавал мне сил продолжать, даже когда голова прояснилась, и я осознала, чего на самом деле сейчас хочу.

Хочу так сильно устать, чтобы заснуть замертво и проснуться прямиком к возвращению лейтенанта, но для этого мне нужно растерять все оставшиеся силы до капли.

В ушах звенело, волосы липли к вспотевшему лицу, а ноги больше не болели, я практически перестала их чувствовать. В глазах потемнело и я была вынуждена остановиться, поскольку такими темпами могла потерять сознание.

Я кое-как слезла с тренажёра, едва удержав себя на своих двоих. Ноги стали ватными и совсем меня не слушались. Только сейчас я ощутила сильную жажду и наступающее в организме обезвоживание.

Питьевой фонтанчик находился у входа в зал, именно к нему я и побрела развалистой кривой походкой. Набрала полный стакан воды и залпом его осушила. Наполняя его повторно, вдруг услышала разговор двух новоприбывших на тренировку парней в дверях:

— Слышал, что случилось на Дафне? — не знаю, что там насчёт его друга, но я точно слушала. — Смок поглощает планету изнутри, причём за час его скорость выросла в несколько десятков раз, а эпицентр разлома по приблизительным расчётам уже превысил масштаб города-миллионника.

— Вот вам и небольшой смок, — саркастично, без сочувствия хмыкнул второй парень. — Туда направили пилотов?

— Нет, Дафна начала эвакуацию жителей. Говорят, смок уже не залатать, а сам он вряд ли остановится.

Пластиковый стаканчик с водой выскользнул из рук на пол, когда я рванула к выходу. Вернувшаяся тревога заставила меня позабыть об усталости в ногах, а разогнавшееся сердце только подначивало бежать ещё быстрее, когда я и так уже мчалась на всех парах обратно на мостик.

Я вспомнила караульного на входе, представила, как он будет преграждать мне путь, разворачивать и прогонять. Я мысленно готовилась к перепалке и точно знала, что не уйду, пока не поговорю с отцом. Если понадобится, начну кричать, драться и кусаться, но никуда не уйду.

Каково было моё удивление, когда я подбежала, а часовой распахнул передо мной двери безо всяких слов. Запыхавшаяся я только и могла, что растерянно пробормотать:

— Э-э… спасибо? — и прошмыгнула внутрь, пока он не передумал.

На мостике адмирал Росс находился один, если не считать парочки операторов, уткнувшихся в свои мониторы. Отец будто бы ждал меня, расхаживая туда-сюда со сложенными за спиной руками. Когда я вошла, он замер на месте.

— Нирон вернулся? — не церемонясь, спросила я.

— Уже слышала? — вопросом на вопрос ответил отец. Наши серые глаза встретились.

— Нирон вернулся? — повторила я. — Скажи, что вернулся.

— Мы потеряли связь с джетом лейтенанта Креоса.

Этого было достаточно, чтобы понять, что Нир не просто не вернулся, но и скорее всего в опасности. Начавшее приходить в норму сердцебиение вновь участилось. На эмоциях я выпалила:

— Я должна отправиться за ним!

— Ни за что. — Тут же отрезал адмирал, хотя сейчас в нём больше говорил отец. — Жителей планеты эвакуируют, а ты хочешь туда лететь? Высока вероятность, что Дафну постигнет та же участь, что некогда Данфу’ри.

Жители Данфу’ри-2 до сих пор не оправились от потери своего прежнего дома, и по сей день прибывают в глубочайшем кризисе. Технологический прогресс некогда развитой планеты откатился по меньшей мере на полвека и неизвестно, когда восстановится.

— Я лечу к Нирону! — упорствовала я.

— Одному пилоту не спасти планету, хотя и сотне пилотов не остановить возникший в земной коре разрыв. Даже если и было бы возможно, то до него не добраться, — констатировал отец. — Вероятно, ты не помнишь, но когда-то я рассказывал тебе о тверди дафианских пород.

«Я и забыла… — напрягла память. — Точно. Отец рассказывал мне в детстве о траве под стеклянными плитами, которая куда более хрупкая и редкая в твёрдой почве Дафны, и поэтому её не перекрывают асфальтом, а строят тротуары прямо над ней, чтобы сохранить. Рассказывал также и о специальных эластичных костюмах для торговых центров, которые носят под одеждой и без них запрещено мерять наряды, поскольку считается дурным тоном пропотевать своим телом не купленный товар, который после тебя ещё будут примерять другие покупатели. До тошноты правильное место, как и его жители. Как и мой лейтенант». — При мысли о Нироне я усмехнулась, но тут же помрачнела, осознав кое-что ещё:

«О нет! Это значит, что и о Дафне я слышала раньше, равно как о Клатонке, Мардали или Данфу’ри».

Обо всех этих планетах мне в детстве рассказывал отец, и на каждую из них явился смок. Ещё сидя в камере «Титана» я поняла, что это не может быть совпадением. А если учесть инцидент во дворце барона Ло То Удото, когда меня коснулся разлом, но я при этом осталась жива, то… Я даже не знаю что. Знаю лишь, что должна вернуть Нирона.

— Я лечу на Дафну и тебе меня не остановить! — заявила я. — То есть вам, адмирал Росс.

— Под арест её, — спокойно проговорил отец, словно заранее был готов к такому исходу.

— Что?.. — опешила я, попятившись назад.

Находившийся позади меня караульный тут же взял меня под мышку.

— Отпустите! — задёргалась, но хватка охранника оказалась крепкой. — Опять заточение? Не ради того, чтобы я выбралась из тюрьмы, Нирон пожертвовал своей карьерой?!

— Очень скоро она не будет его волновать. — В голосе отца не было сарказма, но и сочувствия едва ли наберётся хоть капля.

— Ты так не поступишь! — мой тон стал умоляющим, когда часовой выволок меня с мостика. — Отец, пожалуйста!