Джен Беннет - Неприкаянные души (ЛП) Страница 54

По пути к постели Аида радостно смеялась.

Посещение гостиницы «Фэрмонт» стало их ежедневным ритуалом. Внешний мир им вовсе не мешал: ни призраки, ни облавы, ни сверхъестественные угрозы. Уинтера в основном тревожили сообщения от Джу о том, что торговля алкоголем в Чайнатауне выходит из-под контроля: склады поджигают, грабят, бьют товары. Дружественные тонги ссорятся. Каждый подозревал ближнего, но никто не знал, кто виноват в переделе территорий.

Об этом даже написали в газетах. Заголовки вопрошали, насколько же на самом деле безопасен « новый привлекательный для туристов» Чайнатаун. Ходили слухи, что опять начнутся междоусобные войны тонгов, которые происходили до землетрясения. В «Золотом лотосе» только об этом и говорили. Квартирная хозяйка Аиды переживала, потому что дела в ресторане пошли на спад.

А на предприятия вне китайского квартала повлиял арест Сен-Лорана. «Фэрмонт» нес убытки. Уинтер сумел тайком переправить несколько ящиков шампанского и виски для важных персон, но управляющий боялся рисковать. Бутлегер поставил еще людей следить за гостиницей, но никто ничего не видел и не слышал.

На шестой день Уинтеру позвонили насчет Черной Звезды.

Бо почти неслышно бормотал по телефонной линии отеля. Уинтеру пришлось заткнуть другое ухо большим пальцем, чтобы что-то расслышать.

– Бо, повтори.

– Джу нашел того предсказателя. Он работает в храме «Восставший лев», но бывает там только по субботам, когда заходят туристы. У нас есть три часа до конца его смены, так что надо идти сейчас же.

– Буду готов через пятнадцать минут.

– Еще пара моментов. Джу утверждает, что предсказатель не связан с тонгами. Его, скорее всего, наняли.

– Значит, придется убедить его выдать имя работодателя. А что еще?

– Энтони Пардуччи сдался сегодня утром.

Уинтер застыл:

– Что?

– Заявился в Центральный участок до смерти напуганный, лепеча, что глас божий приказал ему сдаться. Сначала решили, что он под кайфом, а теперь говорят, будто сошел с ума. Комиссар полиции попытался образумить и успокоить беднягу, но парочка федералов зашли, услышали признание и арестовали его. Пардуччи рассказал о местонахождении всех своих складов, поставщиков, все.

– Дерьмо!

– Кто бы ни стоял за всем этим, ему удалось добиться кое-каких успехов.

– Я не хочу стать следующим, забери меня у черного входа, – велел Уинтер и повесил трубку.

Аида стала одеваться еще до того, как он закончил рассказ:

– Я с тобой. Если это связано с призраками, то со мной тебе безопасней. Особенно после того, как этот бутлегер сдался полиции. Будем надеяться, что Черная Звезда – именно тот, кто нам нужен.

Уинтер смотрел, как она натягивает край чулка на розовую подвязку, плотно сидящую на нижней части бедра прямо над коленом.

– Мне, возможно, придется ему пригрозить. Я не хочу, чтобы ты это видела.

– Вернее, ты не хочешь, чтобы меня это от тебя отвратило, – уточнила Аида.

– Да.

– Ну что ж, не отвратит. И я верю, что ты меня защитишь, если что-то пойдет не так.

Уинтер смотрел, как она натягивала второй чулок, изумляясь ее беспечности. Хотя чего уж.

– Хорошо.

Аида выпрямилась, закрепив все на месте. В одних чулках она выглядела потрясающе. Но что-то в ней сегодня изменилось, еще до звонка Бо. Уинтер заметил морщинку между ее бровей и сжал тонкое запястье.

– Что? – спросила Аида.

– Ты, кажется, изменилась.

– Неужели?

– Что-то не так?

– Вовсе нет.

– Ты уверена?

Она понурилась:

– Нет.

– Рассказывай.

– Да ерунда. Я кое-что получила сегодня утром с почтой в «Золотом лотосе» и расстроилась. – Аида осторожно высвободила руку и взяла розовую сорочку. – Неделю назад я познакомилась с моим будущим работодателем. Он приехал в «Гри-гри» и предложил мне работу в Новом Орлеане в новом джазовом клубе под названием «Зал Лимбо».

Неожиданные новости расстроили Уинтера:

– У тебя уже есть другая работа?

Аида вступила в сорочку и, покачивая бедрами, принялась натягивать ее через ноги.

– Они предложили жилье и питание в гостинице по соседству с клубом. Заплатят вдвое больше Велмы. Мне такой суммы в жизни не предлагали. – Она натянула шелковые бретельки на веснушчатые плечи. – Поработаю до октября. Владелец купил мне билет на поезд. Его-то и доставили сегодня в «Золотой лотос».

– Ты хоть что-нибудь знаешь об этом человеке?

– Средних лет, владеет еще одним «тихим» баром в Батон-Руж. Вроде милый.

– И ты отправишься в незнакомый город на другом конце страны, чтобы работать непонятно на кого?

– Я и сюда приехала точно так же.

От нарастающей тревоги у бутлегера сдавило в груди.

– Там некому будет за тобой присматривать.

Аида заправила локоны за уши и взяла юбку:

– Я как-то сама пока справлялась.

Да это просто чудо, что ее не изнасиловали, не ограбили и не убили в каком-то темном переулке после представления посреди ночи. Черт побери! В такое время по улице без сопровождения бродили только… Господи, да вряд ли вообще кто-то бродил. Даже проститутки не настолько глупы, чтобы выходить из дома по ночам. Уинтер впадал в панику при мысли, что она будет где-то там, вне его досягаемости, куда он не мог бы подъехать за несколько минут.

– Кошечка, Новый Орлеан – обитель порока и портовый город.

– Как и Сан-Франциско, господин Бутлегер.

Тихо ругаясь на шведском, Уинтер нашел одежду, пытаясь скрыть кипевшую внутри гремучую смесь гнева и обиды. Аида уезжает… глупость какая! Он знал, что она здесь ненадолго. Конечно, знал. Но в глубине души представлял ее в Сиэтле или Портленде, возможно, в Лос-Анджелесе. Где-то на Западном побережье, куда можно поехать на поезде после полудня и попасть на ее вечернее представление. И куда, черт побери, подевались его носки? Уинтер даже не помнил, как их снимал.

– Держи. – Аида протянула два мягких черных носка.

– Когда ты уезжаешь?

Она застыла и закусила верхнюю губу.

– Когда? – повторил он.

– Через неделю.

Горло бутлегера сжалось, будто он проглотил жидкий цемент.

– Через неделю?

Аида кивнула:

– Теперь ты понимаешь, почему я расстроена.

Времени почти не осталось.

– А если «Гри-гри» предложит тебе продлить контракт?

– Велма уже пригласила телепата. И не смей врываться в ее кабинет и требовать оставить меня. Я уже вижу, как крутятся шестеренки в твоей голове, и не возьму ничего, что честно не заработала. Терпеть не могу быть кому-то должной. Не уверена, что ты понимаешь, но это для меня важно.