Звезда погибели - Екатерина Ильинская Страница 55

Кожа как будто горела в тех местах, где её касалась салфетка Фрэнсиса. И больше хотелось предаваться смущающим, но пленительным фантазиям, чем думать о грядущем разносе. Но всё поменялось в один миг, стоило отцу открыть рот.

— До академии чтобы из дома ни ногой. Только в Храм на свадьбу младшей принцессы и обратно. Тейлор, я рассчитываю, что ты за ней присмотришь.

Отец так и не глянул на Шелли. Тейлор тоже не обернулся, лишь кивнул, подтверждая, что услышал. А внутри девушки вдруг всё взбунтовалось.

— Я. Не. Пойду. В. Храм. — И она вскинула голову, подтверждая решимость. Она не могла объяснить это нежелание, но собиралась отстаивать свою позицию до последнего.

— Хватит! — рык отца, казалось, прижал её к спинке дивана. Или он неосознанно использовал силу стихии? — Не позволю ещё больше позорить нашу семью. Императорское торжество можно пропустить только по причине смерти, а ты жива.

— Маги не ходят в церковь, — пискнула Шелли, приводя неоспоримый аргумент, который безжалостно проигнорировали.

— Я не собираюсь с тобой что-то обсуждать. Через два дня свадьба. И ты идёшь, — закончил отец.

Шелли открыла рот, чтобы возразить, но не смогла произнести ни слова. Перехватила взгляд матери и поняла, что её, как в детстве, наказали заклинанием молчания. Что ж, она выскажет всё позже. Она им всё объяснит.

Холод обхватил за плечи, и Шелли съёжилась под одеялом, ощущая себя одновременно в кровати и во сне, где она публично позорилась и дерзила родителям, которые во всём были правы. Что-то давило сверху: то ли одеяло, то ли груз вины.

* * *

— Я десятый раз повторяю, что помимо дара у отца есть ещё и должность. И раз императору не зазорно появляться в Храме, то и поданным тоже, — мать единственная осталась за ужином и не оставила попыток донести до Шелли неизбежность посещения церкви. Отец ушёл после первого возражения, а брат после четвёртого, и оба так при этом хлопнули дверьми, что петли повело. — К тому же это великая честь, и мы не можем проигнорировать личное приглашение.

— Так не игнорируйте, а я не пойду.

— Пойдёшь, — спокойно ответила мать и продолжила резать кусок мяса на тарелке.

— Но я не хочу, мама, — Шелли состроила самое несчастное лицо, которое раньше действовало на родителей безотказно.

— Все мы иногда делаем то, что не хотим. Потерпишь.

Это была вовсе не та любящая, добрая мама, которая старалась выслушать и готова была помочь. Что с ней стало? И когда? Или это Шелли настолько всех допекла, что остальные просто перестали с ней церемониться? Нет, такого быть не могло. В конце концов, если бы «семья» была к ней внимательна, то и ругаться бы не пришлось. Да, она точно не виновата.

Так ни до чего не договорившись, Шелли и леди Эридан в молчании закончили ужин и разошлись по комнатам. В Храм по-прежнему не хотелось. Даже не так: было совершенно невозможно представить, что она идёт туда. Хотя Фрэнсису тоже прислали приглашение, и стоило попробовать ещё раз начать разговор о свадьбе. Но нет, внутри всё восставало от этой мысли. Надо было срочно что-то придумать — до свадьбы принцессы оставалось чуть больше суток.

Но ничего не сработало. Ни плохое самочувствие, ни ещё раз выраженное нежелание идти, ни испорченное платье не изменили намерений матери и отца затолкать её в проклятый храм. Чем больше упорства она проявляла, тем непреклоннее они становились.

Ночью Шелли рычала в подушку от бессилия и дурных предчувствий. Почти решилась сбежать. Но предусмотрительный отец повесил на дверь маячок, и уйти дальше лестницы не получилось. Совершенно измученная своими мыслями, она встретила утро принцессиной свадьбы с какой-то яростной обречённостью. Оставался ещё один вариант — испортить новое платье прямо перед поездкой. И ждать кары от обоих родителей. Ещё была вероятность, что мать приготовила второе запасное, предвидя подобный вариант развития событий. Но и бездействовать Шелли не могла.

Когда в дверь постучали, она быстро спрятала за спину ножницы и откашлялась, боясь, что голос дрогнет. Не дрогнул. Но вместо горничной в комнату зашла Селина. Зачем она явилась, было непонятно — на императорское торжество Сталдеров никто не звал.

Можно было подумать, Селина хочет порадоваться за подругу, но в свете последних событий, Шелли сильно сомневалась, что за неё могли искренне радоваться. Все вокруг казались предателями, пытающимися испортить ей жизнь.

— Весь город говорит о твоём скандальном поведении на пикнике, — сказала Селина. А Шелли замерла. Раньше она бы увидела в этих словах волнение, желание разобраться в произошедшем и помочь. Но сейчас ей подумалось: подруга жаждет подробностей, дабы показать, что она — Селина — лучше и воспитаннее, чем Шелли. А это, естественно, было не так.

— Обо мне говорят. И прекрасно.

— Не то, что стоит говорить о благородной леди, — во взгляде Селины сверкнула с трудом скрываемая радость от чужого позора. А ещё там точно была зависть. Во всяком случае, так решила Шелли.

— Быть благопристойной так скучно, да? Тебе бы тоже хотелось быть замеченной, но мешает страх? Чтобы тот, кто тебе нравится, понял, как ошибался на твой счёт?

Невероятным трудом Шелли смогла удержаться и не произнести имя Тейлора, но оно огнём жгло внутри. Хотелось уязвить подругу посильнее, и только остатки порядочности не позволили перейти границы приличий. Но Селина и так всё поняла. Глаза её сверкнули ненавистью, и она резко встала с кушетки, на которую совсем недавно села.

— Я вижу, что пришла не вовремя. Прошу прощения за несвоевременный визит, — церемонно сказала бывшая подруга и вышла из комнаты.

Вместе с ней ушла почти вся злость Шелли, словно огромный груз сняли с души. Стало вдруг легко и свободно. Поход в Храм перестал казаться таким уж невозможным, скорее просто неприятным. Даже появился некоторый интерес и нетерпение.

Шелли с удивлением поняла, что расслабилась и перестала тревожиться о предстоящем. И ножницы убрала, передумав портить красивый наряд. И дала подошедшей горничной уложить волосы в сложную причёску, а затем и затянуть себя в тёмно-голубое платье, расшитое мелкими жемчужинками.

Под мрачными взглядами родных она прошла к экипажу. Ни улыбка, ни пожелание хорошего дня не развеяло гнетущую атмосферу. От неё ждали