Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол Страница 57

Сейчас он скажет, что сразу догадался, и глянет так, с презреньицем и чувством собственного превосходства. А после извинится и найдет предлог свалить. Вот кузина-то порадуется.

Минди попыталась найти кузину взглядом, но та словно растворилась в молочно-розовом море дебютанток.

— Я слышал, будто американки весьма храбры и независимы. Быть может, у вас достанет смелости принять мое приглашение к вальсу? Но предупреждаю сразу, я не тот партнер, о котором можно мечтать.

— Я тоже, — с облегчением призналась Минди.

— Тогда мы нашли друг друга?

Минди рассеянно пожала плечами и, в очередной раз обведя зал взглядом — мама-мамочка, сколько тут народу! — спросила:

— А вы не знаете, кто тут Эмили Спрингфлауэр? Мне очень надо с ней повидаться.

Письмецо, засунутое в корсаж, царапало кожу, напоминая об обещании.

От самого поворота улицу заполонили экипажи. Ржали лошади, ругались кучера, лакеи выкрикивали титулы и колотили по дверцам карет, привлекая внимание к экипажам. От этого шума у Эмили тотчас заломило в висках. Захотелось уйти, ведь главное — то самое ради чего она, Эмили, живет — уже исполнено.

Да, но не совсем.

— Помните, — глухо сказала леди Фэйр, — что бы ни случилось: улыбайтесь.

Лорд Фэйр что-то проворчал, кажется, соглашался с супругой, и углубился в бумаги. Выглядел он несколько раздраженным и, кажется, совсем не рад был предстоящему балу.

На него Эмили старалась не смотреть. Она вообще если и глядела, то на собственные руки, затянутые в тончайшее кружево перчаток.

Все будет хорошо. У нее получится. Уже почти получилось.

Наконец, карета остановилась. Выбравшись из нее, Эмили замерла в удивлении и восторге: двухэтажный особняк, умело подсвеченный, словно бы парил над землею. Мерцал россыпью китайских фонариков сад. Заглушая гомон улицы, неслась музыка, и чудесным проводником из-под земли появился мальчик-паж в золотой ливрее.

В самом же зале — непостижимо огромном — было несколько душновато. И людей как-то чересчур много собралось. И все словно бы в один миг повернулись к Эмили, уставились, ощупали, оценили и разом потеряли интерес. Ужасно!

— Спокойно, — шепнула леди Фэйр, приседая в реверансе. — Лорд Баксли, безмерно рада видеть вас! Эгимунда, вечер просто прелестен! Особенно эти лилии… весьма оригинальны! Позволь тебе представить мисс Эмили Спрингфлауэр, мою протеже.

Чрезвычайно полная женщина в строгом наряде воззарилась на Эмили сквозь стекло монокля. И смотрела она так долго, что у Эмили почти остановилось сердце. Наконец два подбородка дрогнули, и дама сказала:

— Очень рада.

Нельзя было понять, рада ли она на самом деле, но Эмили снова присела, чувствуя, как чешутся бока под корсетом: сегодня его затянули туже обычного, добиваясь заветных семнадцати дюймов. Дышалось с трудом, зато по словам леди Фэйр лицо обрело приличествующую бледность.

Дальше все завертелось.

Она с кем-то разговаривала. Улыбалась. Вежливо смеялась над шутками. Танцевала. Снова разговаривала… леди Фэйр куда-то исчезла. Лорд Фэйр тоже. И вообще, кажется, не осталось ни одного человека, с которым Эмили была бы знакома.

Плохо.

— Вы Эмили? — поинтересовалась рыжеволосая девица, почесывая веером кончик носа. — Эмили Спрингфлауэр? Я Минди Беккет.

И что? Девица нескладна и платье на ней ужасное. Кринолин колоколом, кружево белой пеной, которая лишь подчеркивает неприятный смуглый оттенок кожи. И еще веснушки эти… бедняжка. Тяжело, наверное, с веснушками жить.

Минди же, оглянувшись по сторонам, махнула кому-то, кого не получилось разглядеть, и прошептала:

— Нужно поговорить. Идем в сад.

Эмили хотела было отказаться от столь необычайного предложения, но девица уже ухватила за локоть и потащила за собой. Ко всему она оказалась сильна. И что делать? Вырываться? Звать на помощь? Устраивать скандал? Леди Фэйр не одобрила бы.

Леди Фэйр изо всех сил старалась выглядеть счастливой. Ну и еще не глазеть на мадмуазель Лепаж, которая, выступив, изволила подняться на галерею, якобы желая выразить благодарность хозяевам. Выразила. Но убраться не спешила. И ведь хороша! Весьма хороша. Сейчас, без этой пудры и румян, еще лучше чем тогда, в театре. И платье индийского шелка с турнюром и низким декольте весьма ей к лицу. Высокая прическа подчеркивает изящную линию шеи, и обнажает крохотную родинку за левым ушком.

То-то Джордж с этой родинки глаз не сводит. Да и вообще следует за лореткой, как гончак за зайцем. И выражение лица знакомое: виновато-растерянное.

— Не переживай, милая, — сказала Эгимунда, вздыхая всеми телесами. — Все они одним миром мазаны…

— О, я нисколько не переживаю, — солгала Джорджианна и повернулась к залу. Перед глазами стояла пелена. — Ты не видела Эмили?

— Видела. Она в сад вышла.

— Зачем? — нужно говорить, если замолчать, обида заполонит весь мир и погасит даже те огоньки свечей, которым удается пробиваться сквозь туман.

Эгимунда пожала плечами и ответила:

— Понятия не имею. С ней еще девица Беккет была… она не так и ужасна. И Уолтеру понравилась. Как ты думаешь, если он сделает предложение через две недели после знакомства, это не будет казаться слишком поспешным?

А Джордж на другой день после того бала прислал цветы. И записку, в которой пространно излагал свои намерения. Джорджианна тогда смеялась, но записку никому не показала.

Она и сейчас хранила, вместе с высушенной розой. Господи, ну до чего пошло! И до чего мило…

— Я, пожалуй, спущусь.

Эгимунда рассеянно кивнула и, заслонившись веером, зевнула.

Внизу шумно и людно, и запах лилий кружит голову, а музыка рвет нервы. Мигрень начнется. И меланхолия. И Джордж посоветует съездить на воды, а сам…

С Джорджианной раскланивались, она дарила взамен улыбки. С кем-то обменялась шуткой. Получила комплемент. Ответила любезностью… у двери в сад ее догнал лакей и, протянув поднос с конвертом, сказал:

— Леди Фэйр, вам просили передать.

В конверте оказалась записка:

"Если желаете узнать правду о вашем муже, жду Вас послезавтра на Таум-Гарден, 7.

М-ль Лепаж.

P.S. Будет просто замечательно, если вы оставите вашу горничную дома. Слуги бывают болтливы. Подруги также"

— Глава 33. О неких поспешных действиях, разговорах и обидах

Я стоял, глядя на дом, окутанный дымкой золотистого света. Я пытался убедить себя, что давешний сон — лишь сон и ничего более, однако беспокойство, им вызванное, росло с каждой минутой. И наконец, решившись, я надел маску и вклинился в полноводную реку людей и экипажей.