Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь Страница 58

Актор остановился у одной из дверей и, не стучась — как будто и не существовало никаких прав на личное пространство, вошел. Я заглянула следом, спустя две минуты, давая возможность обитателям комнаты подготовиться. И я была права в своем решении, если от крови мне просто стало дурно, то что бы случилось от лицезрения самого ‘обучения’ вежливости, как назвал это Актор, удивленно обернувшийся на мой вскрик… Я бы не смогла это вытерпеть.

Глава 14

На коленях посреди комнаты, обессилено опустив голову, стоял юноша. Его лица не было видно, а глаз он не поднял, когда я вошла. Его буквально вздернули на ноги, чтобы курсант, пошатываясь, встал в строй.

Я видела, как зло на него посмотрел Актор. Именно на него, а не на тех, кто явно принимал участие в ‘обучении’ и кто быстро спрятал за спину руки со следами чужой крови.

— Убрать здесь, — распорядился мой страж и сделал шаг назад, поворачиваясь ко мне лицом, спиной закрывая курсантов. — Приношу свои извинения. Младшие еще не все освоились, и коллектив помогает им лучше следовать правилам, — пояснил Актор, искоса следя за своими подчиненными.

— Ему нужно к целителям, — тихо проговорила я, пытаясь разглядеть пострадавшего.

— Мужчину украшают шрамы.

— Если он выживает, — скривилась я, делая шаг в сторону, чтобы Актор не закрывал мне обзор.

— Выживет, в общежитии не умирают.

Юноше не нравилось, что я ищу избитого курсанта, но вмешаться он не мог. Субординация была на моей стороне, как бы ему это обстоятельство не досаждало. Наконец, я увидела того, кого искала. Юноша отошел на задний план, стремясь укрыться от внимания посторонних за снующими туда-сюда коллегами. Что-либо сделать с побоями он даже не старался.

— Остановитесь, — я говорила тихо, но услышали все. Движение застыло мгновенно, все вытянулись по струнке, и даже пострадавший шагнул в строй. Он и был мне нужен.

Темные, короткие волосы, впавшие глаза, обвисшая кожа на лице, рассеченная бровь, губа разбита и желтеющий синяк на скуле. Ему явно доставалось не в первый раз. Но в глазах… в глазах все еще была решимость. Он не собирался подчиняться, не собирался жертвовать самоуважением, выбирая если не смерть, то муку. И я… я даже завидовала ему. Его силе воли, его решимости, его таланту. А смотрел на меня, словно пытался узнать и…

— Кирин? — вздох полный удивления и недоверия.

Актор мгновенно задвинул меня за спину, убирая с линии возможной атаки. Но нападения не последовало.

— Кирин?! — недоверие сменилось узнаванием и… надеждой?

Я замерла, пытаясь вспомнить этот голос. Да, я слышала его раньше, не в таком плачевном состоянии, когда он был полон гордости и силы, когда тихо читал свои стихи, когда возбуженно рассказывал о своей первой маленькой, но уже победе.

— Бен?

— Да, — тихий, облегченный ответ. Он боялся, что это окажусь не я. Боялся, что дни его будут сочтены, хотя… скорее он боялся за семью, ведь в нашей доброй стране вина ложится на всех близких, а вот самого виновника могут и пощадить, чтобы он имел возможность любоваться деянием своих слов или рук.

— Миледи, вы его знаете? — ради разнообразия в разговор вмешался не Актор, который нахмурился и о чем-то напряженно думал.

— Это мой друг. Из жизни до дворца.

— Ясно, — мужчина удовлетворился ответом и обратился к кому-то из своих. — К целителю, после — отчитаешься. — И уже мне: — Вы собираетесь встретиться с ним после своего выступления?

— Если это возможно, — проговорила я. — Я была бы рада вновь увидеть хоть одного из своих прежних друзей.

— Я внесу в ваше расписание.

Вот и все. Как легко все решилось, стоило появиться неведомой силе, обличенной властью, пусть и такой смехотворной, как моя. И как сложно было все изменить, находясь внутри. Смешно, право слово. Смешно, если бы не хотелось плакать.

Я проводила взглядом Бенедикта, которого уводил один из моей сегодняшней свиты. Его сокурсники теперь уже не излучали такой уверенности в себе, как пару минут назад, ошарашено переглядываясь и пытаясь по лицу Актора понять, что с ними будет. И честно, глядя на мрачного, как грозовая туча, юношу, даже мне становилось не по себе, что уж говорить о его прямых подчиненных. И… что-то мне подсказывало, что подобные забавы, свидетелем которой я случайно стала, проводил на постоянной основе и с разрешения непосредственно начальства, а значит в произошедшем есть вина моего стража.

— Актор. — Юноша криво усмехнулся: ждал, что я обращусь к нему. — Здесь всегда так?

— Обычно все более сдержанны, — постарался смягчить юноша. — Вероятно, сегодня ваш друг допустил очень грубую ошибку и отряд решил преподать ему урок.

— Вероятно, такие уроки здесь происходят постоянно, — предположила я, заглядывая ему в глаза. Если лицо может соврать — глаза никогда.

— Более или менее, — отвечать прямо юноша не стал. — Таков заведенный порядок. Не думаю, что ваша Школа в рамках традиций очень уж отличается от моей.

— Отличается, — не задумываясь ответила я, а после… Первый день, избитый Тордак, виноватые лица друзей… да, где бы ты ни был, а жестокость сопровождала везде. И статус. Проклятое положение, которое давало возможность издеваться над окружающими или лишавшее права сопротивляться. Так или иначе, ты всегда был по одну из баррикад, чувствуя все ‘прелести’ своего положения.

— Хм, значит я давно там не был.

— Вы там бываете? — мое удивление было искренним. Пожалуй, все, что угодно, лишь бы не смотреть на выжидающие лица курсантов, готовые заискивать перед хозяином.

— Мой брат учится там. Лоран предпочел искусства, военному делу. Семья не имела ничего против. Карьеру министра ему прочат уже давно.

— А вам? — я медленно направлялась к выходу. Пусть запаха крови уже не чувствовалось, но мне было журно от необходимости находиться здесь. Свита неслышно повторяла мои шаги, следуя к выходу.

— Мне достаточно воинского поприща. Не люблю гражданские дела, — признался Актор, расслабляясь. Наше отступление он не мог не заметить, и извинился: — Приношу свои извинения. Переоценил новичков.

— Все совершают ошибки.

Это было сказано со стороны дверей. Я обернулась на звук, надеясь не разочароваться и… улыбка сама возникла на губах. После того, как я ощутила на себе влияние императора, его поведение уже не казалось мне таким… нет, оно все еще было неприемлемым, но то, что он сопротивлялся, то, что выбирал меня, не следуя воли повелителя…

— Лорд Эйстон. — Я не думала, что можно так ненавидеть, но Актор не любил сероглазого мага, в его голосе слышалась явная жажда убийства. — Что привело вас сюда?