Солнце и снег - Алёна Рю Страница 58

– Мы поступим иначе, – заговорил он, недобро ухмыльнувшись. – Если не снимете осаду, мы будем убивать по человеку каждый день.

– Ты же понимаешь, что они не отступятся! – возмутилась Ульрика.

– Как ты и сказала, это вопрос числа жертв. Раз уж все равно не оставляют нам выбора… В любом случае мы должны все обдумать, верно?

Главари кланов дружно закивали.

– Так что будь нашей гостьей. Утром получишь свой ответ.

– Хорошо, – Ульрика кивнула.

– Лин покажет тебе комнату.

– Лин? – она обернулась, но мальчишки нигде не было.

– Он подслушивает за дверью.

Сопровождаемая насмешливо-похотливыми взглядами, Ульрика вышла из зала.

Что ж, у нее впереди целая ночь. Время, чтобы навсегда поквитаться с прошлым. Возможность, наконец, убежать от самой себя.

Лин, как и обещалось, встретил за дверью. Он показал одну из спален на втором этаже. Некогда шикарная, как и все во дворце, комната наводила тоску. Балдахин с кровати был снят, ящики из комода вывернуты и раскиданы по полу. В ширме в углу зияла некрасивая дыра, одна из гардин на окне отсутствовала, другая висела только на половине колец. Ковра, который здесь явно когда-то был, тоже не наблюдалось, как и одеяла. Хорошо, что осталась маленькая, похоже, кресельная подушка.

Впрочем, Ульрика и не собиралась спать. Вытянувшись на кровати, она уставилась в потолок с причудливой лепниной и приготовилась ждать.

Не прошло и часа, как раздался стук в дверь. Сунувшийся в проем Лин сообщил:

– Вас зовут на ужин.

Ульрика спустила с кровати ноги и поднялась.

– Разве есть чем угощать? – удивилась она.

Мальчик гордо вытянул шею.

– У нас во дворце всегда есть.

«У нас», – отметила про себя Ульрика. Звучало, словно его сделали придворным.

– А люди на улицах, значит, голодают, – проговорила она хмуро.

Мальчик не нашел что ответить. Шагнув к нему, она наклонилась и ласково потрепала по голове:

– Тебе не место здесь, малыш.

– Почему? – не согласился парень. – Здесь моя мама. Она на кухне. Хотите, я вас познакомлю?

Кивнув, Ульрика поинтересовалась:

– А твой отец?

Лин замялся и, вздохнув, ответил:

– Погиб на фронте.

– Понятно, – не удивилась Ульрика. – Значит, кроме матери у тебя никого нет?

– Брат есть.

– А он где?

Лин пожал плечами.

– Не знаю. Ушел однажды вечером и не вернулся. Хотя Грионт и не самый лучший брат, но, надеюсь, он жив.

– Твоего брата зовут Грионтом?

– Вы его знаете? – оживился мальчик.

– Нет, – не слишком уверенно соврала она.

Стоило ли говорить ребенку, что его брат утонул? А если и не утонул, как думают Джерри, Лаирэ и остальные, то предал их всех. Интересно, что хуже: быть мертвым или подлецом?

– Пойдемте, – Лин потянул ее за рукав.

Ульрика бросила взгляд в овальное напольное зеркало, чудом уцелевшее, и подмигнула сама себе.

Гаюс был отвратителен, как и все его приятели и подельники. Прямо в зале приемов и королевских покоях, во всех этих комнатах, на золоте и бархате кучка немытых разбойников устраивала пиры и оргии. А такие, как Лин и его мать, прислуживали им.

Сначала Ульрике захотелось увидеть эту женщину и поговорить с ней. Но когда она ее, наконец, увидела, та вдруг стала ей так же отвратительна, как и все остальные. Потому что нет ничего ужаснее, чем рабская покорность жестоким людям.

Лидия, так звали мать Лина, появились в зале всего один раз, когда вносили ужин. Она вряд ли была сильно старше нее, но лицом и пустыми, словно ненавидящими весь мир глазами, напоминала старуху. Ульрика подошла к ней и спросила, не ее ли сын бегает вокруг. Женщина кивнула и глянула исподлобья так, словно ее в чем-то заранее уличали.

«Что ж ты так смотришь и ничего не делаешь?», – хотелось спросить Ульрике, но ее окликнул бывший властелин и любовник, а ныне правитель Толлгарда. Она пришла сюда ради него и не могла отвлекаться.

«Ты даже вспомнил мое имя, старый козел, – отметила про себя она. – Удивительно».

– Рад, что ты с нами, – Гаюс по-хозяйски обнял ее за талию. – За тебя, красавица из прошлого, – он предложил ей кубок.

– И за тебя, – ответила Ульрика, поддержав тост.

Ужин продолжался до середины ночи. Воры, разбойники и весь сброд, приглашенный на пиршество, за компанию с распутницами напились до скотского состояния. По углам то и дело разносились стоны и визг, звук которых потом еще долго стоял в ушах.

– Не хочешь вспомнить былое? – спросил Гаюс, перемещая руку ниже ее талии.

– Не здесь, – Ульрика качнулась в его сторону, словно хотела опереться, и громко захохотала.

Мужчина зарылся носом в ее волосы.

– Помню, ты была лучшей.

– Я и сейчас ничего, – лукаво улыбнувшись, она чуть отстранилась.

– Лиса-а, – нараспев произнес он, заглядывая ей в глаза. – Хочешь меня провести?

– Нет. Я пришла к тебе, потому что хотела убежать от них.

– Не верю.

– Ты сам говорил, я воровка. И сегодня ночью я хочу украсть тебя, – она протянула ему руку.

– Лиса, – покачал головой правитель, но, взглянув на ее ноги, не смог удержаться от соблазна. – Посмотрим, что ты задумала.

Они вышли из зала, держась за руки, как когда-то в юности. Поднявшись по лестнице, остановились перед одной из комнат.

– Я хочу, чтобы ты внес меня на руках, – потребовала Ульрика.

– Как скажешь, принцесса, – и хотя Гаюс был пьян, сил в нем было предостаточно.

Наклонившись, мужчина подхватил ее на руки и, пнув ногой дверь, понес к широкой кровати с балдахином. Как тот не сдернули, оставалось только гадать.

«Когда-то я была счастлива, неси ты меня так, – подумала Ульрика и горько усмехнулась. – Теперь уже ничто не смоет этих воспоминаний. Ничто. Хотя я могу попытаться…»

Он кинул ее на кровать и хотел было навалиться сверху, но она перекатилась в сторону. Мужчина усмехнулся и, схватив ее за талию, притянул к себе. От него разило потом и перегаром.

Рука Ульрики скользнула у нее между ног. Она резко взмахнула, словно пыталась отогнать муху, и нечто стальное и твердое вонзилось Гаюсу в основание шеи.

– Ты… – прохрипел тот, хватаясь за горло.

– Я больше не позволю никому умереть из-за тебя, – она поднялась на ноги, глядя,