Саша Суздаль - Блуждающий Неф Страница 6

— Это моя мама!

— А папа сразу убежал? – спросил судья у Онти, хитро ей улыбаясь.

— У меня нет папы, — насупилась Онти, прижимаясь к Маргине. Судья, обследовав пустую комнату, зачем-то выглянул в окно, и подошёл к Маргине.

— До выяснения обстоятельств я вынужден вас задержать, — сказал он и, глянув на Мо, добавил, — следуйте за мной.

Маргина оделась и собрала вещи, при этом судья и не думал прикрыть дверь. Она вышла и сказала хозяину постоялого двора: — Я обязательно вернусь и рассчитаюсь с вами, — чем его не успокоила, а напугала. А Бегун Бодди подошёл к ней и спросил: — А вы не можете отдать мне мои письма? – на что Маргина ответила:

— Когда я их найду – я вам напишу.

Взяв за руку Онти, в сопровождении Мо и судьи Маргина вышла на улицу. В небе сияло солнце, но сказать, что сейчас, утро, или день, она затруднялась. Улицы города оставались пусты, но это, ни о чем не говорило – в открытых проёмах темных окон и тут и там светились наблюдающие за ними глаза. Город оказался приземлённый, одноэтажный, с плоскими крышами, над которыми, иногда, зеленели верхушки раскатистых деревьев, усыпанных остро пахнущими белыми мелкими цветами. Этот настырный запах, вначале приятный, витал над всем городом, являясь его визитной карточкой. Вдали, вероятнее всего в центре, возвышалось одинокое высокое здание, всё в зелени, манящей своей прохладой.

Они прошли, наверное, полгорода, когда оказались возле какой-то арены, окружённой забором из жёлтых камней, которые здесь использовали и для постройки домов. Через ворота их завели внутрь и процессия двинулись вдоль помещений с наружной стороны арены, пока не оказались возле ещё одних ворот, на которых стоял, вернее, лежал под кустом на обочине, стражник. Увидев судью, стражник вскочил, и выбежал на солнцепёк.

— Открывай, — брезгливо крикнул судья Хаттон, и стражник бросился открывать. Мо произвёл на стражника меньшее впечатление, чем судья Хаттон. Он только скользнул по нему равнодушным взглядом, пропуская его внутрь ограды, за которой находились большие деревянные двери с засовом. Стражник сдвинул его и завёл их в помещение, из которого дохнула прохлада.

— Я доложу о вас наместнику короля Ладэоэрна в городе, Оберону Х, — сказал Маргине судья Хаттон, и дверь со скрипом закрылась.

Наместник короля Оберон Х как раз в это время с приятностью вдыхал запах только что сваренных в собственном соку сочных и тучных литок[8], целую корзину которых, завёрнутых в листья моковницы, преподнёс ему владелец здешних плантаций и житель столицы Арбинар уважаемый советник короля Доностос Палдор.

Советник короля лежал рядом, с другой стороны накрытого стола, на низкой суфе, наслаждаясь мягкими дуновениями большого веера из перьев птицы махи[9], которым орудовал стоящий рядом служка. Палдор цедил сквозь свои зубы охлаждённый красный сок ахойи[10] и слушал хвалебные оды Оберона Х по поводу литок.

— Я скажу вам правду, Доностос, — дружески говорил Оберон Х, — лучших литок, чем у вас, нет нигде во всём королевстве. Недаром вы поставляете их самому королю Ладэоэрну, пусть никогда не кончаются его годы.

— Без излишней скромности, скажу тебе Оберон, что лучших литок, и правда, не найти в королевстве. За них мне король лично пожаловал знак двенадцати, — и Палдор с гордостью выгнул грудь, на которой красовалась двенадцати лучевая звезда. Оберон Х с жадностью и завистью, которую не могла скрыть его подобострастная улыбка, уставился на звезду. Бросив в рот очередную литку, чтобы смягчить огорчение, он изобразил на лице радушную улыбку и льстиво сказал Палдору:

— Для вас, дорогой Доностос, сегодня во второй половине дня, я вам приготовил хорошее зрелище.

— Чем ты меня порадуешь, Оберон, — равнодушно спросил Палдор, явно не надеясь увидеть, что-либо, стоящее внимания.

— Пусть будет для вас сюрприз, дорогой Доностос, — хитро улыбнулся Оберон Х, и Палдор милостиво позволил себе ответить ему фальшивой улыбкой.

В помещение, в котором находились Маргина, Онти и Мо, принесли обед. Маргина понюхала какую-то кашу и окинула взглядом горку фруктов, разной формы и цвета, лежащих в ажурной, плетёной тарелке и спросила Онти:

— Это можно есть?

Онти подошла и удивлённо посмотрела на Маргину:

— Вы что, никогда не ели макэ?

— Эта каша – макэ? – спросила Маргина. Онти кивнула.

— Если хочешь, ешь, — сказала ей Маргина.

— А ты? – спросила Онти.

— А я возьму это, — сказала Маргина и впилась зубами в мякоть ярко красного фрукта. Её лицо тут же скорчилось в гримасе. Онти довольно засмеялась:

— Вобос[11] нужно чистить, — сказала она и быстро очистила фрукт. Маргина с сомнением, осторожно откусила маленький кусочек и успокоилась – вобос без кожуры оказался необычно вкусным. «Не обижают нас с пищей», – подумала Маргина и подошла к окошку без стёкол и рам, возле других ворот на противоположной стене от входа.

За окном струился от жары круглый амфитеатр, окружающий небольшую арену. От зрителей арену отделяла решётка, высотой в рост человека, окрашенная красной краской. Ворота их помещения выходили прямо на арену. Маргина отошла от окошка и легла на охапку сена, щедро положенную возле одной из стен, опираясь спиной на Мо, лежащего рядом. Онти доела кашу и плюхнулась рядом с Маргиной, прижимаясь к ней и обнимая её руками.

— Наелась? – спросила Маргина.

— Угу, — радостно сказала Онти, посапывая ей в бок. «Идиллия», – подумала Маргина, и ей мысленно поддакнул Мо. Она мысленно толкнула его в бок, а он, купаясь в её неге, пощекотал ей подмышки. Маргина, не шевелясь, мысленно засмеялась и сладко уснула.

Их, так уж повелось, разбудил шум. «Что за планета, — возмутилась Маргина, — вечно не дают поспать». Сквозь окна, а точнее сквозь квадратные дыры без стёкол и рам, из амфитеатра доносился устойчивый гул человеческих голосов.

 «Не иначе, здесь будет какое-то представление», — подумала Маргина и решила, что взобравшись на Мо, они с Онти великолепно будут всё видеть.  Маргина заглянула в окошко и увидела на противоположной стороне красивую ложу, прикрытую сверху от солнца лёгким белым навесом из ткани. В ложе сидели два человека в белых просторных одеждах, которых обдували большими опахалами из перьев.

— Слава Доностосу Палдору! – загудели зрители, сидящие на лавках. Один из сидящих в ложе, горделивый длинный мужчина с крючковатым носом, величественно взмахнул рукой.

Какое-то воспоминание, всколыхнувшее память Марины, что-то напомнило, но суть сразу улизнула.