Ведьма для чудовища (СИ) - Богатова Властелина Страница 6

— Шевелись! — поторопила провожатая.

Уже скоро мы оказались в просторном помещении с высоким, занимающим все два яруса, потолком. Здесь было влажно и мокро, повсюду лохани, корыта с вещами, плетёные корзины, лотки и бадьи с водой, топилась огромная печь, на которой кипели огромные чаны. В открытую дверь уходил пар, за ней ещё две девушки развешивали на верёвки бельё. Все они ходили босыми, с заткнутыми за пояс подолами просторных юбок, двое что были внутри обернулись на вошедшую незнакомку.

Провожатая прошла вперёд, вышла за дверь в солнечный свет. А я в неловком молчании осталась стоять чуть в стороне, чувствуя, как протёртая обувь промокает. На улице ещё холодно и потому в помещение залетал холодный сквозняк, делая воздух ещё сырее, заставляя ёжиться. Собравшиеся девушки, их оказалось всего четверо, выпускали смешки и уже откровенно оглядывали меня. А я отводила взгляд стараясь не обращать на них внимание.

— Значит, это ты новенькая? — раздался женский крикливый голос со стороны входной двери. Внутрь вошла вполне солидных габаритов зрелая женщина. В отличии от остальных на ней тёмно-коричневое платье, с белым квадратным до груди воротником, на поясе тяжёлая связка ключей, рыже-ржавые волосы зализаны от лба и собраны в тугую сетку на затылке. Она приблизилась, надвигаясь глыбой. От неё дохнуло жаром и, едким потом.

— Ну-ка, показывай руки, — одёрнула грубо на ходу.

Я сжала кулаки, но выставила кисти маленьким въедливым глазкам женщины. Она грубо схватила своими пухлыми крепкими пальцами мои пальцы и дёрнула, разворачивая их ладони вверх.

— На кухню ты не пойдёшь, останешься здесь, с такими руками заразу занесёшь.

Я встрепенулась, отняв руки, заливаясь стыдом и злостью одновременно.

— Это мозоли, — процедила я. Мои пальцы от чистки рыбы были вечно поранены.

Женщина фыркнула, одарив надменным взглядом, вздёрнула круглый подбородок.

— Кора! — обратилась к той, что привела меня сюда, — выдай ей лоток и щётку пусть идёт чистить сапоги, — глянула через покатое, бесформенное плечо, — как раз пусть и сама отмоется, — вновь пригвоздила меня придирчивым взглядом, — и лохмы свои собери, а то отрежу.

Я вздрогнула и схватилась за косу, что доходила уже почти до поясницы. Я не стригла волосы с того времени как погибла матушка, она любила их заплетать и расчёсывать, напевая мою любимую песню. Я не дам их отрезать! Пусть только попробует! Старшая хмыкнула, видя мой свирепый взгляд, но отступила, покинула стиральню, больше не сказав ни слова. Я же так и осталась стоять посередине прачечной, став мишенью для насмешек и косых взглядов. Кора, громыхнув лоханью поставила её передо мной, бросив щётку и тряпки.

— Холодная вода вон там, горячая — там, — указала на чаны и бадьи у стены. — Вся обувь на улице, выйдешь — увидишь, — раздражённо откинула за спину короткую пшеничную косу, упёрла руки в бока.

Горло сдавила слепая досада, никогда себя ещё не чувствовала такой уязвимой и раздавленной, и думала я только о брате. Возможно Кора ожидала что я отвечу что-то грубое, но я молча взяла лохань и пошла к бадьям. Девушки смолкли, наблюдая за мной с довольными ухмылками. Налив воды отправилась на улицу.

Едва я вышла, как прищурилась от ослепительного света. На широком дворе ограждённый другими постройками: погребами и хозяйскими складами, протянуты верёвки, рядами висели стиранные вещи, ветер чуть трепал мокрую ткань. Хорошо, что меня сразу нагрузили работой, мне нужно было чем-то заняться иначе сойду с ума от неведенья. Я нашла обувь под навесом, у виноградного плетня. Сняла свою старенькую накидку свернула, отложив в сторону, подвязала верёвкой волосы и устроившись в тени, принялась за чистку.

Неизвестно сколько времени я находилась за работой, целая гора пыльной обуви не заканчивалась, она явно принадлежала воинам — прочная и грубая. Работа немного меня отвлекла от мрачных, раздирающих на части мыслей, пока ласковое солнце не стало закатываться за покатую крышу.

— Эй, — предо мной встала Кора, — на сегодня хватит.

Я отложила щётку и поставив очищенный сапог, подняла голову. Взгляд прачки одобрительный, но всё равно на дне залегло недоверие и неприязнь. Интересно, чем я им успела не угодить? Но видимо в замке не очень жалуют пришлых?

— Поднимайся и пошли за мной, — бросила Кора и развернулась.

Я поднялась, да едва не плюхнулась обратно — ноги затекли, а в спину отдалась ноющая боль, от положения в котором просидела полдня. Вылив грязную воду под куст виноградника, сложив щётку, забрав накидку и сумку, я пошла за Корой. Та глянула искоса на меня, хмыкнула.

— Отхожее место вон там, если вдруг нужно сейчас. Ночью мы все ходим сюда.

Мне ничего не было нужно, кроме одного добраться до лавки и лечь.

— Оставь всё здесь, — остановилась Кора.

В стиральне было уже пусто, девушки, закончив дневную работу, разбрелись. Я поставила лохань на высокую лавку.

— Пойдём, — поторопила Кора.

Мы вышли в ту же кухню, где так же было тихо, только негромко переговаривались несколько служанок у длинного кухонного стола, видимо оставшихся на ночь на случай, если хозяева замка потребую принести что-нибудь, например, креплёного вина или позднего завтрака. К счастью за болтовнёй они нас не заметили, зато я поймала обрывки слов одной из девушек.

— Сегодня моя очередь нести господину ужин.

— Почему твоя? Ты ходила прошлый раз, так что в этот раз пойду я.

Они спорили? Я не могла удержаться от скабрезной ухмылки. Похоже, молодой бард был не безразличен этим двоим. И что они в нём такого нашли, со страшными изъянами и такой же уродливой душой. Я их откровенно не понимала. Вспомнив о Марсу меня кольнула тоска. Сейчас я бы приготовила ему поесть, искупала и уложила бы в постель, поцеловав пухлую щёчку и обняв крепко легла бы рядом. А сегодня я останусь без него… Охваченная мыслями о брате, едва держась на ногах от усталости, поднялась за Корой по деревянной скрипучей лестнице на второй ярус, где тянулся широкий коридор с множеством дверей. Мы прошли почти в самый конец. Кора отворила низкую дверь и демонстративно велела мне пройти внутрь, махнув тряпкой.

Я вошла, оглядывая не такое уж и тесное помещение, с двумя квадратными оконцами. Здесь было три лавки, застеленные постелью. Внутри никого не оказалось.

— Все сейчас моются и ужинают, а ты пока разбирай вещи, твоё место во-о-он там, — указала в самый дальний тёмный угол. — Тебе сильно повезло что ты оказалась в Урелтоне, — добавила она.

Я задержала дыхание сжимая сумку. Значит, мы всё же ближе к холмам? Урелтон, насколько я знала, был дальше от окраины Ториона.

Кора перемялась с ноги на ногу. На её твёрдом лице появилось любопытство.

— Чем ты занималась раньше? — вдруг спросила.

— Торговала рыбой на рынке, — устало отозвалась.

Кора хмыкнула.

— Да, тебе точно повезло дорогуша, что ты оказалась здесь. Хочешь есть? Сегодня повариха тебя не покормит, никто не ожидал прихода новенькой, придётся подождать до завтра. Но если сильно голодна я могу принести тебе что-нибудь из погреба.

— Нет, не нужно, — растерянно мотнула головой. Как бы не сжимался пустой желудок, кусок в горло не полезет. Я слишком разбита.

— Ну как хочешь, — фыркнула и вышла из комнаты, махнув кончиком короткой косы.

Постояв мгновение, пошла к своей лавке. Здесь пахло, как ни странно, травами. Постель выдали мне не слишком мягкую в отличие от соседских лавок, но я была и тому рада. Положив рядом свои вещи, сумку повесила на крючок что был вбит в стену у изголовья, стянула порядком запачканное платье и свалилась на лавку. Всё тело гудело и ломило, болела спина и звенело в ушах. Так тяжело мне ещё не было, произошедшее навалилось на меня горой. Где сейчас Марсу? В пути? Всё дальше от меня? Наверное, ему страшно, и он просится ко мне. В какой приют они его отвезут? Как далеко? В груди засаднила боль, мешая дышать. Я ведь даже не попрощалась с ним. Я не выполнила обещание данное матушке, позаботиться о нём и уберечь. Слёзы покатились по пылающим щекам. Я отвернулась к стене и глухо заплакала, вжимая пальцы в набитую гусиным пером подушку, уткнувшись в неё лицом. Гнев и отчаяние бушевали во мне, заставляли тело сжиматься. Проклятый день, проклятый Дрио и его потаскухи, проклятый Мортон Амгерр! Моё сердце воспылало от ярости и ненависти при мысли об это уроде, при воспоминании его серых ненастных глаз. Да, он урод! Как и его чёрствое сердце. И другого отношения он к себе не заслуживает! Он разлучил меня с Марсу и отправил чистить сапоги, унизив меня ещё больше. Гнев нещадно жёг изнутри хлыстом, и я не могла уже с ним справиться. Сотрясаясь всем телом, я рыдала. Ещё никогда и никого я так ненавидела, как сейчас его. До жара и жжения в ладонях. Горько усмехнулась, посмотрев замутнённым взглядом на истёртые в кровь пальцы, всхлипнула. Сжала кулак, с силой ударив по подушке, заскулила, закусив губу.