Грешник - Эмма Скотт Страница 6

От того, что я озвучила эту мысль, менее безумной она казаться не стала.

Кассиэль покачал головой, его глаза потемнели.

– Нет, когда-то у меня была жизнь. Давным-давно. Я командовал армиями. Теперь же мои армии не владеют мечами; мы разжигаем войны между людьми. Распаляем ярость в сердцах людей. Гнев.

– Похоже, ты не очень печалишься по этому поводу.

– Но я же здесь, верно? – произнес он и вернулся к своим хлопьям, оставив меня озираться в поисках «Деб» и «К».

Сколько раз я слышала их шепот? Который советовал мне держать при себе свои идеи по очистке океанов от пластика, потому что наверняка кто-то умнее и сообразительнее меня уже этим занимается. Или когда Яна Гилл приглашала меня куда-нибудь сходить с компанией после работы, я всегда отказывалась, боясь оказаться в неловкой ситуации. Или когда я набиралась смелости поговорить с Гаем Бейкером, голос нашептывал, что «глупышка Люси» не сможет сказать ему ничего интересного.

– Так вот что делают демоны? – спросила я через минуту, от злости голос стал резче. – Сдерживают людей? Отправляют нас на войну или заставляют нас плохо думать о себе же самом?

– Демоны не могут заставить тебя что-либо делать, – поправил Кассиэль. – Мы намекаем. Влияем на ваши решения. Уговариваем. Разжигаем огонь вашей лени, или гнева, или ревности, а затем питаемся этим. Будете ли вы действовать в соответствии с нашими желаниями или нет, полностью зависит от вас, хотя вы редко в это верите. Нашей величайшей победой было убедить людей в том, что они не могут контролировать свою реакцию на невзгоды. – Он постучал себя пальцем по подбородку. – Асмодей этим заработал себе повышение.

«Это сон. Я скоро проснусь. В любую секунду…»

Я отпила большой глоток холодной воды.

– Много ли демонов на Этой Стороне?

– Не так много. В данный момент, возможно, несколько тысяч.

– Тысяч?

– Нас легион, – сказал он. – И у тебя закончились кукурузные хлопья.

– Добавлю в список покупок, – буркнула я, когда Кассиэль вытер рот тыльной стороной рукава и соскользнул с табурета. Он решил побродить по моей гостиной.

Подошел к окну и побарабанил своими длинными пальцами по стеклу.

– Оно заперто?

– Да, но…

Кассиэль толкнул его и открыл.

– Я оставляю его приоткрытым только летом, – сказала я, потянувшись снова его закрыть. – Это небезопасно…

– Никто не посмеет причинить тебе вред. Пока я здесь.

От прозвучавшей в его голосе угрозы по спине пробежали мурашки. У меня никогда не было мужчины или разумного его подобия, который поклялся бы так защищать меня. Словно под его присмотром моя безопасность была сама собой разумеющейся.

Это приятно.

Кассиэль продолжил осмотр, направившись в спальню, и наклонился рассмотреть фотографию на моей тумбочке. На ней мы с отцом на Кони-Айленде, когда мне было десять.

– О, так он улыбается, – пробормотал Кассиэль. – А то я уже начал задаваться вопросом, сходит ли с его лица когда-нибудь недовольная мина.

– Папа сейчас здесь?

– И да, и нет. Здесь – относительный термин.

– Я подумала, ты говорил…

Кассиэль раздраженно махнул рукой, просматривая мою забитую до отказа книжную полку.

– Он всегда здесь и в то же время где-то в другом месте. Везде и нигде. – Демон склонил голову набок, прислушиваясь, затем усмехнулся. – Позволю себе не согласиться.

– Вы сейчас разговариваете?

– Он говорит, что я намеренно расплывчато выражаюсь. Как будто так легко объяснить природу космоса примитивному человеческому мозгу, для которого истина – это только то, что воспринимается чувствами.

– Это немного грубо, – заметила я. – У многих людей есть вера.

Кассиэль фыркнул.

– Ее видимость. Лишь привычка стоять на коленях раз в неделю, если точнее.

– У тебя смутное представление о человечестве. – Я скрестила руки на груди. – Вряд ли справедливо подстрекать людей к войне и ненависти, нашептывать нам на ухо, что мы недостаточно хороши, или вводить нас в искушение, а потом осуждать за это.

Кассиэль пожал плечами.

– Я демон. И никогда не претендовал на то, чтобы быть справедливым.

Я закатила глаза и взяла в руки фотографию. Мы с папой улыбаемся. Оба беззаботны и счастливы. Там нет никаких демонов.

– Он теперь ангел, – пробормотала я, обводя пальцем его лицо.

– Играет на арфе, проплывая мимо жемчужных врат на пушистом белом облаке? – поддразнил Кассиэль. Он провел пальцем по ряду любовных романов на моей полке. – Врата рая или адское пламя. Божественный или дьявольский. Ангел или демон. Для вас, людей, все черно-белое, в то время как существует тысяча оттенков серого. – Он снял книгу с полки и выгнул бровь. – Уж точно больше пятидесяти.

– Ладно, тогда на что это похоже?

– Другая Сторона? – Он пожал плечами, бросил книгу на пол и продолжил осмотр моей квартиры. – Ты не сможешь понять, а я бы предпочел не доводить тебя до безумия своими попытками объяснить.

– М-да, спасибо, – проворчала я и поставила книгу на полку. Кассиэль просунул голову в мою крошечную ванную.

– Я знавал монахов с бо́льшим мирским имуществом, чем у тебя, Люси Деннингс.

Я пожала одним плечом.

– Здесь все, что мне нужно.

Он указал на мои полки.

– Тебе нужны все эти книги? В основном романтическая литература, как я заметил.

– И поэзия. Мне нравятся поэзия и романтика. – Я смущенно улыбнулась. – Люблю красивые слова.

Кассиэль фыркнул.

– Эти «красивые слова» заменяют тебе реальность.

– Я… это неправда.

– Неправда, говоришь? – Он растянулся своим длинным телом на моем слишком маленьком диване. – Один табурет у стойки. Один стул за письменным столом. Я в шоке, что твоей кровати хватит для двоих.

Я оттянула воротник свитера, потому что меня внезапно бросило в жар.

– В этом доме нет места для дополнительной мебели. И не то чтобы это тебя касалось, но у меня не так уж часто бывают гости.

«Точнее никогда, глупышка Люси».

Кассиэль пожал плечами, потянулся за пультом от телевизора, лежавшим на кофейном столике, и начал переключать каналы.

– Мы можем заказать пиццу?

Я выхватила пульт из его рук и выключила телевизор.

– О, конечно, давай закажем пиццу. Как только ты скажешь мне, что я должна, по-твоему, делать. Помочь тебе не быть демоном?

Он пристально посмотрел на меня.

– Мое искупление лежит на тебе, Люси Деннингс. Ты эксперт в жизни ради других, из кожи вон лезешь, чтобы всем угодить, часто за свой счет.

– Ничего подобного, – тихо возразила я.

– Как говорится, ты бы последнюю рубашку отдала ближнему.

– Это… неправда.

– Останемся каждый при своем мнении.

Я сильнее закуталась в свитер. В груди змеей свилась в клубок неприятная нервозность. Масштабность того, о чем меня просили и во что заставляли поверить, поражала. Демонические или нет, но голоса в