Когда падает небо 1 (СИ) - Чернышова Алиса Страница 6

— Да будет на то воля Предвечной, — ответила старуха, — потому что видит Она, я от всей души надеюсь, что ошибаюсь, что это всё и правда пустое. Но пообещай мне, будь уж ласков, не отпускать детей вниз, в город. Хотя бы до тех пор, пока не придет караван. И знаешь, я попросила Лиссу несколько ночей переночевать у нас. Надеюсь, у тебя нет серьёзных возражений.

— Не то чтобы мне правда было дело до того, где она ночует, но завтра открывать магазин. Было бы удобнее ей переночевать, как обычно, в комнатах наверху, чтобы утром через весь город не идти…

— Можно открыть магазин и позже. Или вообще не открывать. Один день — это не так уж много.

Нет, ну вот уж вообще ни в какие ворота.

— Сударыня, при всем моём уважении, если я буду закрывать магазины каждый раз, когда истеричные бабы что-то там наговорили, то мне уже никогда и не открыться. Можете верить во что угодно, но вмешиваться в работу я вам не позволю.

Она поджала губы и несколько секунд помолчала.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Как скажешь, упрямый баран. Но будь уж добр, уваж маразматичную бабушку, наслушавшуюся сплетен и страшных историй: пусть сегодня все останутся дома. И Лисса тоже. Просто чтобы бабушка спала спокойно. Хорошо?

Уилмо ещё раз вздохнул.

И пообещал себе, что, как появится время, закажет старухе новых эксклюзивных книг для библиотеки. Ей просто нужно чуть больше приятных новостей, не правда ли? И отвлечься от разных бредовых страшилок, ныне несущихся Железной Долиной.

— Делайте, как считаете нужным, — махнул он рукой. — У меня нет возражений.

— Хоть что-то, — пробормотала она. — Тогда будь добр, сходи и скажи своему сыну, что этой ночью он не убегает через окно гулять с друзьями. И предупреди младшую дочь, чтобы она не выскользнула через заднюю дверь на очередные танцы. Я могла бы тоже, но тебя они скорее послушают.

Уилмо удивленно приподнял бровь.

— И с каких пор, хотел бы я знать, мои дети покидают дом ночью без моего разрешения?

— С давних, — отрезала госпожа Эмилия. — Потому что, во-первых, ты всегда работаешь и не видишь ничего кроме своих бумажек. Во-вторых, у тебя чего-нибудь допроситься — та еще проблема, когда речь не о деньгах. И, наконец, в-третьих, все дети имеют право на своё маленькое восстание. Этап взросления такой, понимаешь ли.

— Очень мило с вашей стороны, бабушка, сбросить это на меня здесь и сейчас, — скривился Уилмо. — И, конечно, именно мне вами отведена «плохая» роль.

— Ты — их отец. Запрещать — это твоя работа.

— Говорю же, очень мило… А теперь сгиньте с моих глаз, будьте так любезны.

— Как пожелаешь.

Уилмо устало потер глаза пальцами.

Скоро нужно будет снова к целителю. В последнее время боли возвращаются все чаще…

Он вздохнул. Возможно, у него не хватало времени и на детей, и на работу одновременно. Но он работает ради их будущего, не правда ли? И потом, когда они смогут получить достойное образование, вступить в брак с теми, с кем пожелают, построить жизнь так, как хотят — вот тогда они всё поймут. И простят.

И оценят.

Так, по сути, и должно выглядеть взросление.

Если бы Уилмо кто-то сказал, что всё зависит от наследственности, он рассмеялся бы этому кому-то в лицо.

Хотя здесь, пожалуй, стоит уточнить: оно, может, местами и правда. В том или ином роде, вестимо. В том смысле, что наследственность — это кирпич, а воспитание — цемент, из которого строят человека. Но дело вот в чем: даже с этими материалами само строительство напоминает слепую работу с архитектором, который никому не показывает свой план полностью и, как будто этого мало, вносит изменения ежеминутно.

В сухом остатке ты никогда не знаешь, что построишь — в чём в чём, а в этом Уилмо, отец троих детей, был непоколебимо уверен.

В его случае наследственность и воспитание были одинаковыми. А вот дети… Дети были настолько разными, что почти смешно.

— Я — взрослая личность! — кричала Энжи. — Я вообще не должна у тебя ничего спрашивать!

Уилмо с особым, выразительным таким вниманием осмотрел окрашенные в синий волосы и одежду в стиле фейри… то есть почти полное отсутствие оной, если называть вещи своими именами. Как же он ненавидел эти современные молодежные веяния!

— Ну да, — сказал он, — ты очень взрослая. И именно по этой причине пытаешься тихо убежать ночью, ни слова мне не сказав и нарядившись, как какая-то…

Здесь Уилмо себя притормозил и сказал не то, что очень хотелось.

— …нелюдь! — отыскал он, наконец, самый вежливый эпитет.

Она просто взорвалась.

— Как ты можешь говорить — «нелюдь»? Это расизм!

Ну приехали! Еще в этом его сегодня не обвиняли.

— Нет, моя дорогая, «нелюдь» — это в данном случае всего лишь факт. Я мог бы сказать "как шлюха", но это уже было бы обидно, ты не думаешь?

— Ты… ты просто ужасный!

— А вот это я уже сегодня слышал, — улыбнулся Уилмо, посмотрев на мрачного и злого, как шмель, Лина. — Причем в очень схожих обстоятельствах.

— Может, это просто правда, а? И вообще, моя одежда — традиционный костюм фейри!

— Не готов спорить. Более того, скажу тебе по секрету, у меня нет никакой проблемы с тем, как одеваются фейри. Ибо, во-первых, что бы ты там ни думала, я уважаю их культуру. Во-вторых, я прекрасно понимаю, кто такие фейри и что они могут. Скажем, если какие-нибудь пьяницы из рабочего квартала встретят одну из дивных леди и сдуру решат сделать с ней что-то плохое… Даже если на ней в тот момент не будет из одежды ничего, кроме веночка в волосах, я всё равно сочувствую пьяницам. Немного. Никогда не испытывал особой жалости к подонкам, обижающим женщин, не пойми неверно; но не сомневаюсь, что смерть их станет настолько ужасной и болезненной, насколько это можно представить. Поэтому да, для фейри нет никаких проблем в том, чтобы носить такую одежду. Культурный код и всё такое. Ты, с другой стороны, должна осознавать: если те же пьяницы встретят тебя, эта сказка закончится не так уж счастливо. Вот тебе и вся разница.

— Я могу за себя постоять! Я колдунья, чтоб его! Забыл?

Уилмо вздохнул и на миг прикрыл глаза.

Он бы многое мог сказать на эту тему, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Но головная боль пульсировала под веками, усталость пригибала к земле. И видит драконье Небо, у него просто не было сил на разговоры и доказательства.

— Что хочешь, то и думай, — отрезал он. — Вернее, думайте. Но у меня для вас две новости. Во-первых, никто этой ночью никуда не уходит. И, во-вторых, мы все сейчас собираемся в столовой. Поговорим… в том числе о моде. На всякий случай уточняю: Бетта, Лин, Элиза приглашены, Лисса тоже.

Сказав это, он отчетливо посмотрел вверх, где на лестнице кто-то прятался. Шуршание ткани подсказало ему, что он был услышан.

Уилмо сидел на хозяйственном месте за столом и внимательно осматривал своих домочадцев, продумывая предстоящий разговор — без вариантов, довольно серьезный. Дети, предчувствуя неприятности, притаились, как мыши под веником, и уставились на него.

И были их взгляды очень разными.

Бетта, его старшая дочь, сидела от него по правую руку и смотрела спокойно и внимательно. И надо сказать, что если бы все дети в мире были такими же, как Бетта, то пресловутый конфликт родителей и детей возникал бы очень редко.

И чаще по вине родителей.

Бетта походила на мать как внешне, так и по характеру: тихая, умная, уважительная, мягкая и женственная — но за всем за тем скрывался нрав сильный, верный и упорный. После преждевременной смерти Алии именно на голову Бетты, которой в то время исполнилось всего шестнадцать, свалились обязанности хозяйки дома. Уилмо нанял помощниц на кухню и установил сверхсовременные бытовые артефакты, само собой. Но кто-то должен был этим всем заведовать. А кроме этого, оставалась еще старая Эмилия со всеми ее прихотями, и двое подростков, потерявших мать и почти не видевших отца (потому что в те времена Уилмо работал, как проклятый, просто чтобы не помнить, и домой приходил поздно), и много решений, которые нужно было принимать… Время от времени Уилмо действительно сожалел, что все это украло у его старшей дочери часть детства, но назад уже ничего не вернуть: она давно стала его опорой.