Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine Страница 6

— Оно у меня превосходное с тех пор, как я приехал сюда. Я не видел тебя уже три месяца.

— А мог бы не видеть еще больше, если бы не ухитрился приехать в конце сентября. Потом ты писал, что тебе туговато пришлось объяснять своё долгое отсутствие руководству академии. Суровая же у вас в академии дисциплина.

— Это ничтожно малая цена за ту радость, что я испытал во время своего пребывания в Селенаре. Мы были вместе целых два дня.

— Я тоже обрадовалась. Я не поверила своим глазам, когда вдруг увидела тебя у фонтана перед университетом.

Ишмерай улыбнулась, вспомнив, как он просиял и хитро улыбнулся, увидев её, спускавшуюся по парадным ступеням университета. Она улыбнулась еще шире, вспомнив, какую радость испытала, увидев его. Марк приехал из самого Карнеоласа в Сильван. На дорогу у него ушло дней пять. И все ради того, чтобы провести всего два дня с ней.

— Но, — Марк воодушевился, и щеки его раскраснелись не то от предвкушения, не то от декабрьского мороза. — Через полгода ты окончишь университет и вернёшься в Атию. Если позволит твой отец, я смогу бывать у вас каждые выходные.

Ишмерай виновато опустила глаза, отчего-то боясь поведать ему о том, что она решила остаться в Сильване ещё на два года. Она не понимала своего страха, не понимала, отчего не желает поделиться со своим близким другом столь важным решением.

— Что с тобой? — спросил Марк, искоса за нею наблюдая. — Утром ты светилась, сейчас ты мрачная. У тебя был неприятный разговор с отцом?

— У меня никогда не бывает неприятных разговоров с батюшкой, — сказала Ишмерай. — Только с матушкой. Она вечно мной недовольна и вечно меня критикует.

— Должно быть, ты делаешь что-то не так…

— Откуда тебе знать, что критикуют непременно по какой-то причине? — фыркнула девушка, вздернув очаровательный носик. — Тебя никогда никто не критикует. Тебя все любят и обожают, ты все всегда делаешь правильно.

— Не завидуй! — засмеялся Марк.

— Я не завидую, — лукаво улыбнулась Ишмерай, нагибаясь и захватывая горсть снега, чтобы слепить снежок. — Ты известный подхалим.

Она запустила в принца снежком и рассмеялась. Когда принц нагнулся, захватив снег и слепив из него снежок, Ишмерай бросилась бежать. Марк преследовал ее, стараясь поймать, но она каждый раз ускользала. Принц все же настиг девушку и с чрезвычайно довольным восклицанием «попалась!» схватил её и прижал к дереву.

Ишмерай разволновалась. Лицо Марка было так близко к ее лицу, а глаза, такие темные и глубокие, сияли ярче звезд.

— Наконец-то я поймал тебя, — ответил он до того сладким голосом, что Ишмерай удивилась: он еще никогда не говорил с ней так. Тон его всегда был весел, спокоен, мягок, но ещё никогда — так сладок и нежен. Ей стало тепло от этого голоса, взгляда и объятий. Ей всегда было тепло рядом с ним, но теперь это тепло отличалось. Оно медленно становилось пылающим огнём. От него кружилась голова, и всегда хотелось улыбаться.

— Пойдём в дом, — прошептала Ишмерай, и страшно, и сладко ей стало, оттого что он прикасался к ней. — Матушка звала нас обедать.

— Ты так проголодалась?

— Н-нет… — ответила девушка почти

— Тогда постоим здесь еще немного… — принц явно не собирался отпускать Ишмерай.

— У меня замёрзли руки, — сказала девушка. — Пойдём в дом.

Марк взял её руки в свои, поднес к губам и начал греть их своим дыханием.

Снежинки мягко опускались с небес, и ей вдруг захотелось губами поймать одну из снежинок, застрявших в его длинных густых ресницах. Вместо этого она лишь провела рукой по его темным густым волосам, и снежинки прилипли к ее коже.

— Как хорошо, что ты приехал! — выдохнула она, ласково заулыбавшись ему. — Я боялась, что твоя Тира оставит тебя в своих затхлых казармах на это Рождество.

— Как мог я не приехать? — улыбнулся он, и улыбку его за руку повел румянец и немеркнущие искры в бездонных тёмных глазах.

— В прошлом году ты не приехал… — девушка надула губки и подивилась сама себе: она еще никогда не кокетничала так бесстыдно ни с одним парнем, так зачем она делает это теперь, со своим лучшим другом?

— Я приехал!

— Поздно ночью, когда я уже собиралась спать! — фыркнула девушка. — Если бы ты не был принцем, Марцелл бы ни за что не пустил тебя на порог!

— Я же говорил тебе, что меня задержали, я едва сбежал! — оправдывался тот, и глаза его сияли всё ярче, примечая, до чего длинные и густые у Ишмерай ресницы, до чего яркие глаза, красивая линия бровей и умопомрачительная улыбка.

Ишмерай же в свою очередь все больше вжималась в дерево, осознавая, что Марк становился всё ближе и ближе. Его пронзительный испытующий взгляд взволновал её до чрезвычайности, и её покоробила эта взволнованность. Она прошелестела:

— С чего ты так смотришь на меня, Марк? Я испачкалась? Или у меня на лбу что-то выросло?

— Мне запрещено смотреть на тебя? — тихо осведомился он, будто оскорбившись.

— Нет, но… — Ишмерай покраснела, чувствуя необъяснимое волнение. — Странно, что ты…

— Просто, уезжая от тебя надолго, я начинаю забывать, как ты красива… — честно ответил он и вдруг густо покраснел, но не отвел глаз.

Ишмерай подозревала, что была довольно недурна собой, но ещё никто и никогда не говорил ей, что она красавица. Все, как один, называли красавицей старшую сестру, Атанаис. Ишмерай же оставалось подолгу рассматривать в зеркале свое отражение и гадать, что такого восхитительного есть в Атанаис, и чего нет в ней самой.

— Ты стал такой странный… — задумчиво проговорила Ишмерай.

— Почему?.. — Марк было словно пьян; Ишмерай не раз видела его под хмелем сильванского крепкого вина, но этот хмель был другой.

— Ты никогда раньше так не вёл себя со мной.

— Я всё время так тоскую по тебе, — прошептал он. — И в разлуке мечтаю о встрече каждый день. Не могу дождаться того дня, когда ты закончишь учёбу в Сильване и вернёшься в Атию, где я смогу навещать тебя каждые выходные.

Девушка виновато опустила