Карина Демина - Невеста Страница 60

А может прав Виттар, говоря, что в каждой Оден видел ту первую, которая появилась в старом поместье с легкой отцовской руки.

В ней не было ни юности, ни особой красоты, но присутствовала некая тяжеловесная дородность, сперва показавшаяся отвратительной.

— Не нравлюсь? — она ходила медленно, степенно, и широкие юбки колыхались, обнажая белесые щиколотки. — Погоди, еще неделька и тебе все равно будет, кого завалить.

Он тогда плохо понимал, что с ним происходит.

А другие женщины, те, на которых Оден начал засматриваться, вдруг исчезли. Да и вовсе старый дом обезлюдел.

— Так оно безопасней, — толстуха сама готовила, и сама подавала еду, не давая себе труд заботиться такой мелочью, как сервировка. Она и о салфетках порой забывала. — Мало ли, еще порвешь кого невзначай, потом сам жалеть станешь.

— А сама не боишься?

Ему хотелось задеть эту женщину. Напугать. Причинить ей боль. Но она рассмеялась, и голос был хриплым, прокуренным.

— Я с вашим братом обращаться умею. Да и крепкая. Выдержу.

Она не соврала.

И осталась в поместье на месяц, приучая Одена ладить с самим собой, ласковыми уговорами заставляя живое железо отступать, удовлетворяя жадное диковатое любопытство и как-то легко выдерживая весь его подростковый напор.

По прошествии месяца Оден предложил ей остаться.

— Не стоит, — ответила она, скалясь желтоватыми зубами. — Привяжешься еще, потом маяться станешь. Ни пользы в том, ни добра.

Уже потом, подыскивая кого-нибудь для Виттара — не так уж много было тех, кто рисковал связываться с молодыми псами, пусть бы и за хорошую плату — Оден надеялся встретить ту самую женщину. Не для найма, но чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Не получилось.

А может и к лучшему, что не получилось.

Неуместные воспоминания. И Эйо, устроившись на сгибе руки — хоть бы сбегать не пытается — тоже задумалась, но похоже, что нынешние мысли ее не имели ничего общего ни с лагерем, ни с Храмом. Эйо была спокойна, умиротворена и настолько расслаблена, что тянуло повторить эксперимент.

Но спешить не стоило: слишком легко все испортить.

Будет завтра.

И послезавтра.

И целая безумная уйма дней.

Оден сам не заметил, как уснул. Переход был резким, болезненным.

Жар близкого огня. И черная решетка, на которой раскаляются щипцы. Стена с желтым пятном света, прокопченная корона над факелом и знакомый протяжный скрип ворота.

Звенят натянутые до предела сухожилия, но боли нет.

— Я просто решила напомнить, — Королева Мэб восседает на ржавом троне, ощетинившемся шипами. Над головой ее раскрыл объятья железный обруч, в котором зажимали голову. И острые зубья его еще блестят от крови. — А боль… если тебе не хватает…

Она касается когтем металла, и звон возвращает чувствительность, но не голос. Оден кричит, но не произносит ни звука.

— Так лучше. Мы же не хотим никого разбудить, правильно?

Сон. Просто сон.

Изуродованный, рожденный его больным разумом, который выплескивает воспоминания. Разум заставляет тело верить в то, что пыточная вернулась.

И дыба.

Щипцы. Тиски. Ножи. Шипы и иглы.

Аист. Кевтонский крест. Кошачья лапа…

В первый раз ему казалось, что любую боль можно выдержать с честью, но его быстро избавили от иллюзий.

— Какой же ты упрямый, — вздыхает Королева и взмахом руки останавливает палача.

Одену снова позволяют остаться целым. Если вдруг окажется, что палач перестарался — а бывало и такое — за дверью обнаружится доктор. Королева по-своему заботлива.

И вправду не любит игрушки терять.

— Разве это имеет значение? Реальность. Сон. Слишком зыбкая между ними граница. Сейчас для тебя боль реальна, верно? А я могу оставить тебя здесь надолго… навсегда.

— Игра… закончится.

— Сообразительный, — она унимает боль. — Мы оба не хотим, чтобы игра закончилась вот так. Мне будет скучно. Тебе — неприятно.

— Чего ты… хочешь…

— Тебя. Признай, что принадлежишь мне.

— Нет.

Оден жмурится и стискивает зубы, пусть бы и знает, что эту боль невозможно перетерпеть. Но Королева настроена миролюбиво.

— Я просто напоминала, — она оказывается рядом и, наклонившись, заглядывает в глаза. — Чтобы не было между нами недопонимания.

Пыточной больше нет. И подземелья.

Ямы.

Ошейника.

Вновь травяное море спешит припасть к босым ногам Королевы Мэб. И мертвые лозы ее венца вдруг выпускают зеленые листья. Здесь она другая, Королева Грез и Туманов, меняет лица легко, и нынешнее — детское.

Но все равно — ее.

Оден узнает это лицо из тысяч других.

— Скажи, ты ведь не собираешься ее отпускать? — вместо трона — гамак, и босые ступни касаются длинных колосьев. — Ну… потом.

Ей идет лукавая улыбка.

— Ты же к ней привязался, правда? Это так мило… и вот не надо мне говорить, что тебе женщину надо. Надо. И очень конкретную. Другим ведь ты не рассказывал о детских страхах… кстати, дорогой, во сне действительно можно умереть. Уснуть и не проснуться.

Оден уже понял, но он слишком взрослый, чтобы бояться смерти. В мире есть вещи и похуже.

— Так ответь, ты не собираешься отпускать эту девочку?

— Не мне решать.

— А кому?

— Есть род…

— Ты так искренне доказывал, что там она лишняя… тебе ведь хочется, чтобы она оказалась там лишней, правда?

Узкие пальчики королевской ножки зажимают лиловое соцветие и тянут, обрывая мягкие нежные лепестки.

— А даже если нет, то ты договоришься, верно? Вряд ли за нее будут держаться. Уступят… сколько ты готов заплатить?

— Сколько попросят. Что попросят.

Она молчит, смотрит, склонив голову к плечу, и острые колючки терний впиваются в нежную кожу. Кровь королевы красна.

— Я о ней позабочусь.

— Благородный порыв. Только… а если она не захочет, чтобы ты о ней заботился? Что ты будешь делать тогда, Оден?

Она идет по траве, не к нему, а от него, и стебли гнуться под тяжестью королевской длани.

— Или мы оба знаем, что ее мнение не важно? Признай. Ты же привык получать то, чего хочешь… и найдешь слова, чтобы успокоить совесть. Например… например, скажешь себе, что эта девочка не понимает, насколько опасно быть одной в таком ужасном мире. Она ведь слишком юна. Наивна. Она нуждается в защите. В покровителе. В ком-то, кто за нее решит, как ей правильно жить.

Туманы прячутся в сетях травы. Им нельзя верить.

— Хотя… — Королева оборачивается и прижимает палец к губам. — Мы ведь не станем заглядывать так далеко. Возможно, ты еще передумаешь. Мужчины вообще легко меняют решения.