Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна Страница 63

Он усмехнулся, открыл бутылку и разлил по бокалам темно-рубиновую жидкость.

– Катарина, давайте тогда заключим договор. Не клятву, нет. Я прикрываю вас в университете, а вы мне выносите книгу из местной библиотеки. Одну-единственную книгу.

– Отсюда книги выносить нельзя, – сразу резко отказала.

Я не знала, что находится в библиотеке, но чувствовала, что может быть что-то опасное. Для меня, Сиятельных, мира, наконец. Магия – это вам не шуточки. Если информацию от кого-то держат в тайне, то не всегда из вредности.

– Сделаете мне с нее копию. Заклинанию научу.

– Подозреваю, что и копии выносить не позволено.

Вино я попробовала кончиком языка. Кислятина кислятиной. Промахнулась горгулья с выбором. От такого вина романтических мыслей не бывает. Такое пьют на деловых переговорах. Рауль тоже немного отпил, поморщился, потом наклонился ко мне, взял за руку и сказал столь проникновенным голосом, словно признавался в любви:

– Катарина, мне очень нужна эта книга. Очень. Вы мне поможете? А я помогу вам.

Глава 36

Единственное, в чем я смогла убедить Рауля, – закончить разговор снаружи. Мол, все равно ему тут ничего не доступно и угощение так себе. Уверена, горгулья специально выбрала из запасов самое отвратительное вино, чтобы не приваживать гостя. Иначе получит удовольствие – захочет еще раз прийти. Хотя Рауль недовольным угощением не выглядел и наверняка не отказался бы от еще одной порции фруктов, которые мы с ним съели подчистую.

– Донья, а вы так и собираетесь выходить? – ехидно спросил Рауль, когда мы уже стояли у стены и я протянула руку, чтобы помочь ему пройти сквозь нее.

О чем он говорит, поняла не сразу и скорчила недоумевающую мину. И лишь потом спохватилась и отпила из припасенного флакончика, радуясь своей предусмотрительности.

– Не могу сказать, что так лучше, – отметил он, – но безопаснее однозначно. Выходим?

– Прямо сейчас не стоит, – проскрипела горгулья, – если не хотите испугать своих друзей, вылетев на них из кустов.

Рауль задумчиво на нее посмотрел и пробормотал себе под нос, что если какая-то горгулья видит сквозь стены, то и он наверняка способен.

– Только сейчас не надо пробовать, – прошипела я, испугавшись, что он не просто попробует, но и сможет. – А то Хранитель не впустит меня в следующий раз или, не дай Двуединый, впустит Диего.

Оговорилась специально, чтобы Рауль отвлекся от экспериментаторских идей.

– Диего?

– Дона Дарока.

– Вы с ним настолько близко знакомы?

– Можно сказать, он помог мне избежать брака с доном Нагейтом.

– Как интересно…

Сказать, что именно ему интересно, он не успел, потому что горгулья проскрежетала:

– Выходите, пока никого поблизости.

Показалось, что она еще и подтолкнула меня в спину, потому что мы вылетели с явным ускорением и я опять чуть не упала. Хорошо, Рауль успел подхватить.

– К скамейке? – спросил он. – Пока Хосе Игнасио с вашей подругой прогуливаются, возможно, мы успеем договорить.

В его голосе сквозила неуверенность, которую я прекрасно понимала: не в привычках Альвареса или Ракель степенные прогулки. Если они и наматывают круги вокруг Сиятельного корпуса, то так, чтобы не пропустить ни нас, ни Диего.

– К ней, – решила, понимая, что разговора все равно не избежать, а так хоть что-то обсудим.

До скамейки мы дошли и даже чинно уселись на некотором расстоянии друг от друга, но обсудить ровным счетом ничего не успели: из-за угла вывернул Альварес, двигающийся со скоростью и уверенностью мощного парохода с баржей, роль которой исполняла Ракель, вцепившаяся в его руку, чтобы не отстать. Заметив нас, сразу почти побежал. По-настоящему бежать ему мешала не Ракель, довольно споро перебирающая ногами, а уверенность, что приличные университетские преподаватели не бегают.

– Где вы были? – с ходу возмущенно наехал на нас Альварес.

– Что значит где? – удивленно приподнял бровь Рауль. – Мы были здесь.

– Не было вас!

– За все время, что мы не виделись, мы с сеньоритой не отходили от Сиятельного здания дальше этой скамейки, – довольно сухо объявил принц.

Великая сила правды: он не сказал ни слова лжи, но его собеседник услышал совсем не то, что сказано. На мой взгляд, Альварес в запале несколько забывался, не стоило говорить со своим возможным правителем таким тоном. Но мой выразительный взгляд куратор проигнорировал.

– Мы вас не видели, – напирал он.

– Хотел бы я знать, чем таким вы были заняты, что не заметили нас на скамейке?

Тон Рауля, донельзя неприятный и намекающий непонятно на что, заставил оскорбленно вспыхнуть Ракель и остудил пыл Альвареса, и тот уже не столь уверенно предположил:

– Возможно, вас замаскировала зелень?

– Это вы о моем внешнем виде, сеньор Альварес? – оскорбилась я. – Вы считаете, что я могу слиться с кустом и никто меня не заметит? Вот спасибо.

– Катарина, я не могу не беспокоиться о вас, оставляя в такой компании.

– Неужели? – с королевским высокомерием процедил Рауль.

Альварес нависал над ним грозовой тучей, Ракель же чувствовала себя необычайно неловко, видя назревающий скандал, но не понимая его причин.

– Катарина – студентка группы, которую я курирую. Я не могу не беспокоиться о ней.

– Поэтому вы умолчали, что у нее высокий уровень дара, который может выйти из-под контроля, и что ей требуется особое внимание.

Мама дорогая, это шесть с половиной кругов – настолько высокий уровень, что представляет опасность для окружающих? Что же тогда говорить о тринадцати? Я забеспокоилась, и сильно. В моих планах не было угробить кого-то только потому, что он случайно окажется рядом, когда я буду что-то отрабатывать.

– Я не умолчал, просто не успел дойти до ректора, – вяло огрызнулся Альварес. – Сам видишь, какой сегодня сумасшедший день. Сеньору Муньосу не до нас. – И укоризненно посмотрел на меня.

Наверное, сведения о своих Кругах Силы посторонним выдавать не следовало.

– Для сеньора Муньоса проблемы его университета всегда первоочередные. Но я тебя порадую. Можешь сообщить ректору, что у сеньориты Кинтеро не только обнаружился высокий уровень дара, но и появился персональный учитель, сеньор Медина.

– Ой, – только и сказала Ракель.

– Эй, – возмутилась я, – мы так не договаривались, Рауль.

– Мы вообще никак не договаривались и не будем договариваться по этому вопросу, – довольно жестко ответил он. – Мне не нужны несчастные случаи в университете. Собственно, выбор у вас, Катарина, не слишком большой.

И посмотрел так, что у меня разом пропали все возражения. Это не присмотр за беглой Сиятельной и не его прихоть – это насущная необходимость. И в этом случае лучше заниматься с тем, кто знает о тебе больше. А ну как опять выгорит зелье? Лучше один постоянный свидетель, чем неизменно разные.

– Но он у нее должен быть. – Альварес встал так, чтобы я оказалась у него за спиной. – Я не желаю, чтобы ты занимался с моей невестой.

Я возмутилась:

– Когда это я успела стать вашей невестой, сеньор?

– Как только мне удастся переговорить с вашим отцом, так и станете, – не поворачиваясь, бросил Альварес, словно мое согласие было у него в кармане.

Сказать ничего не успела – Рауль меня опередил.

– К сожалению, родные сеньориты Кинтеро погибли во время волнений в Муриции. Я не успел ей этого сообщить.

– Ой, – сказала Ракель, зажимая руками рот и глядя на меня с состраданием.

– Погибли? – Я опешила.

Какой этот Рауль скоростной. Я еще не обрисовала ему свою проблему с Альваресом, а принц уже похоронил моих родственников, чтобы они, не дай Двуединый, не согласились бы на мой брак.

– Увы, сеньорита. – Рауль властно подвинул замершего статуей Альвареса и взял меня за руку. – Мне очень жаль. Я не успел вам сказать раньше, но знал еще утром. Корона о вас позаботится, не переживайте, вы не останетесь один на один со своим сиротством. Сеньорита Ракель, позаботьтесь о подруге. Сеньорита Катарина, я понимаю, что сегодня вам не до этого, но завтра жду вас после занятий. Работа – лучшее средство от горя. Хосе Игнасио, нам надо поговорить, пойдем. До свидания, сеньориты.