Евгения Соловьева - Загробная жизнь дона Антонио Страница 64

Тоньо плохо понимал, что творится вокруг и что творит он сам, знал лишь, что ему больно и что за эту боль он ненавидит проклятого насмешника Моргана, чудовище и дьявольское отродье.

И знал, что убьет мерзавца. Никто не смеет смеяться над королевой, Испанией и Альба. Никто! И никто не смеет вот так запросто отказываться… отказываться от его любви? Господи, он готов был сложить к ее ногам весь мир, всего себя, он ради нее ввязался в придворные интриги и выпросил у королевы этот проклятый патент, на глазах у всего двора поручился за чертова пирата, и не только он, все Альба – и отец, и Великий Инквизитор поверили ему, поставили свою репутацию на кон, а проклятый пират посмеялся и сбежал!

Гореть ему в аду!..

– Так идите и избавьте, – махнула рукой разгневанная королева; кто-то рядом с ней злорадно хмыкнул, кто-то пробормотал слова сочувствия…

Тоньо обвел всю эту блестящую, улюлюкающую толпу невидящим взглядом, поклонился королеве и развернул коня – прочь от праздника, от торжества, прочь от насмешек и жалости, прочь от безумной английской герцогини и тычущих в него пальцев: Альба – колдун, Альба творят колдовство прямо перед ликом святой Исабель, да сам Великий Инквизитор – колдун!

«Пресвятая Дева! Я хочу проснуться!»

«Проснуться, проснуться» – билось в совершенно пустой голове в такт безумной скачке. Вперед, к порту, не дать проклятому пирату сбежать, остановить его, уничтожить, втоптать в грязь, отправить в ад, пусть горит там, как горит сейчас Тоньо, – и плевать, пусть в него тычут пальцами и кричат «Колдун!» – плевать! На этом костре сгорят они оба, потому что никто, никогда!..

Кажется, люди в ужасе шарахались от его коня.

Кажется, кто-то скакал вслед за ним и что-то кричал.

Или это кричали чайки, или проклинали его испуганные простолюдины.

Это все было неважно.

Где-то впереди, высоко, в слепящем солнце – мелькал лазурный дублет, махал шляпой и смеялся проклятый Морган, унося с собой золотого феникса, сон, наваждение и смысл.

– Я убью тебя, Морган!.. – Тоньо задыхался от бешеной скачки, но лишь сильнее хлестал коня: быстрее, Морган не должен уйти!

Он опомнился, когда конь под ним заржал и встал на дыбы, едва не выбросив его из седла.

В море.

И там, в море, снова мелькал лазурный дублет канальи Моргана.

Тоньо от злости сорвал с себя шляпу и бросил оземь. Обернулся. Увидел еще дюжину всадников, остановивших коней почти у края причала.

Все они смотрели на него и ждали.

«Чего? Чего вы ждете, черт бы вас побрал? Зачем вы смотрите на меня? Сгиньте! Это – мое дело. Мой Морган. Я сам убью его! Думаете, кто-то может уйти от меня, от Альба? Ха! Сейчас!

Эта жалкая лодочка не спасет тебя, проклятый пират. И твой корабль… ты плывешь к чужому кораблю. Где твоя «Роза Кардиффа»? Утопил? Спрятал? Думал обмануть меня? Нет, не выйдет, я вижу тебя…

Эй, слышишь? Я вижу тебя, чертов Морган!»

Чертов Морган услышал. Наверное, Тоньо кричал достаточно громко, чтобы заглушить гам праздничного порта. Или не кричал – но Морган все равно обернулся. Прищурившись, оглядел Тоньо и тех, кто увязался за ним, и ухмыльнулся. Торжествующе.

Каналья!

Гулкая пустота в голове Тоньо наполнилась пением огня, треском и грохотом фейерверка, и он почти уже увидел, как загораются паруса на шхуне, как одна за другой взрываются бочки с порохом, судно раскалывается пополам и тонет прямо перед носом чертова пирата. Увидел – и физически почувствовал эту сладкую власть, слаще любви, слаще всего на свете. Власть! Могущество! Непререкаемую силу огня, что сметает все на своем пути и несет его, сильного и свободного…

– Тоньо, – неведомо как прорвался сквозь гул пламени знакомый голос. Спокойный, укоризненный. Полный печали и сожаления.

Тоньо замер. «Что тебе нужно? Ты не остановишь меня! Что тебе?..»

Но голос молчал. Всего одно слово – и тишина. Ожидание.

Почему?

Что он хотел сказать?..

Гул пламени стих, ослепительный огонь перед глазами угас, а лодка с проклятым пиратом почти добралась до корабля. Самое время сжечь, к бешеным каракатицам, пиратскую посудину и посмотреть, кто будет смеяться последним.

Но вместо того чтобы отпустить рвущуюся из самого сердца искру прямо в крюйт-камеру пиратской шхуны, Тоньо обернулся на отца Кристобаля.

Тот молчал. Сидел на своей лошади спокойно, как статуя, смотрел с укоризненным любопытством и ждал, не делая попыток ни остановить, ни помочь, ни наставить на путь истинный.

Проклятие.

Ему и не надо ничего говорить. И так понятно, что сжечь сейчас пиратскую посудину – все равно что поднести факел к собственному костру, но сначала возвести на этот костер всех Альба. Люди не прощают такой силы и такой власти. То есть прощают и даже боготворят, причисляют к лику святых, но посмертно. Как святую Исабель.

Нет уж. Месть одному проклятому пирату не стоит гибели семьи. Пусть лезет на свой корабль, поднимает паруса и трусливо бежит. Пусть надеется, что сотня миль спасет его. Пусть боится и прячется сколь угодно далеко. Он все равно никуда не денется. Огонь никогда не упускает свою добычу. И на этот раз не будет милосердной молнии с небес. Когда Морган будет умирать, он будет точно знать – от чьих рук и за что.

Тоньо не стал смотреть, как Морган поднимется на корабль. Передернув плечами, он кинул короткий взгляд на своих незваных спутников, снова развернул коня и дал ему шенкелей, направляя к Алькасабе.

Домой.

Он не бросится в погоню сейчас же, на первом попавшемся корыте. Он не будет никому ничего объяснять. Он просто снарядит подходящий корабль, выйдет в море и сожжет проклятого Моргана. Без лишних глаз и языков. Он же поклялся Пресвятой Девой избавить Испанию от неблагодарной твари, а Альба всегда исполняют свои обещания. Чего бы это ни стоило.

За неделю, что Малага праздновала святую Исабель, Тоньо успел подраться на четырех дуэлях со вздумавшими насмехаться над его фиаско придворными хлыщами, девять раз отказать донне Элейн в беседе и подружиться с доном Ортегой: против всякого ожидания тот поддержал осмеянную идею о вербовке пиратов на службу Испании и даже предложил Тоньо свои услуги в деле снаряжения судна для погони за Морганом. Его помощь оказалась бесценна. Дон Ортега знал всех поставщиков, вербовщиков, купцов и корабелов, и только благодаря ему Тоньо удалось перекупить уже готовую к спуску на воду бригантину. Прекрасную, легкую и маневренную, а что на ней было всего двадцать четыре пушки – не имело никакого значения. Не пушки утопят проклятого Моргана.

Кроме того, за эту неделю Тоньо успел отказать Анхелес от постели, ибо недостойно истинно благородного дона путаться с женой друга, и найти дона Карлоса Сантану, бывшего второго канонира «Санта-Маргариты». Дон Ортега, несомненно, был незаменимым помощником на суше, но Тоньо нужен был помощник на корабле. Тот, кто понимает, с кем имеет дело, и кому можно доверить все, начиная с закупок пресной воды и заканчивая жизнью капитана.