Лорен Кейт - Обреченные Страница 66

Они с Дэниелом сели на край уступа, свесив ноги. Откинулись на скат крыши и стали смотреть на звезды, тусклые, поскольку небо заволокло тончайшим слоем облаков. И вскоре Люс расплакалась.

Из-за того, что он сердился на нее или она — на него. Из-за всего, что ей пришлось перенести: проходы сквозь вестников, через границы штатов, в недавнее прошлое и обратно. Из-за того, что ее сердце и разум запутались и сбились с толку, а близость к Дэниелу только портила все еще больше. Из-за того, что Майлз и Шелби, судя по всему, ненавидели его. Из-за явного ужаса, исказившего лицо Веры, когда она узнала Люс. Из-за слез, наверняка пролитых по ней сестрой, и из-за той боли, которую девочка вновь причинила ей, объявившись за столом для игры в очко. Из-за всех прочих ее обездоленных семей, обреченных на скорбь, поскольку их дочерям не повезло оказаться очередным перерождением влюбленной дурочки. Из-за того, что, размышляя об этих семьях, Люс отчаянно тосковала по оставшимся в Тандерболте родителям. Из-за того, что вина за похищение Зари лежала на ней. Из-за того, что ей было семнадцать и она все еще жила, вопреки накопившейся за тысячелетия статистике. Из-за того, что она знала достаточно и боялась уготованной ей судьбы. Из-за того, что шел уже четвертый час ночи, а она так давно не спала и не представляла, как теперь быть.

Дэниел обнял ее, окутав своим теплом, притянул ближе и принялся легонько укачивать. Девочка всхлипывала, шмыгала носом и мечтала о носовом платке. Она никак не могла понять, как можно расстраиваться из-за стольких причин одновременно.

— Чш-ш-ш, — шептал ей Дэниел. — Чш-ш-ш.

Днем раньше ей сделалось дурно, когда она увидела в том вестнике, как самозабвенно любит ее Дэниел.

Неизбежная жестокость, пронизывающая их отношения, казалась неодолимой. Но теперь, особенно после разговора с Аррианой, Люс чувствовала, что на них надвигается нечто худшее. Что-то менялось — возможно, весь мир менялся, — а они с Дэниелом балансировали на самом краю. Эти перемены окружали их, витали в воздухе и влияли на то, как она воспринимает себя — и его тоже.

Беспомощное выражение, которое она заметила в его глазах в мгновения перед самой своей гибелью, — теперь оно казалось, да и было, лишь прошлым. Это напомнило ей то, как он смотрел на нее после их первого поцелуя на топком побережье близ Меча и Креста. Вкус его губ, дыхание, щекочущее шею, крепкие объятия — все было восхитительно, кроме страха в его глазах.

Но Дэниел уже давно не смотрел на нее так. Нынешний его взгляд мало что выдавал. Как будто в любом случае она будет с ним, почти как если бы у нее не оставалось выбора. В этой жизни все было иначе. Все так говорили, и Люс тоже это чувствовала, и с каждым днем все сильнее. Она видела собственную гибель и пережила ее. Дэниелу больше не нужно было нести свою кару в одиночестве. Теперь они могли делать это вместе.

— Я хочу кое-что сказать, — сообщила она ему в рубашку, вытирая слезы рукавом. — Я хочу поговорить, прежде чем начнешь ты.

Его подбородок задел ее макушку. Он кивнул.

— Я знаю, тебе приходится осторожничать с тем, что ты мне говоришь. Я знаю, что уже погибала прежде. Но на этот раз я никуда не денусь, Дэниел, я это чувствую. По крайней мере, не без борьбы, — добавила она, попытавшись улыбнуться. — Думаю, это поможет нам обоим не обращаться со мной словно с хрупкой стеклянной безделушкой. Так что я прошу тебя — как твой друг, как твоя девушка, как, ты это знаешь, любовь всей твоей жизни — открой мне чуть больше. А то я только чувствую себя заброшенной, тревожусь и…

Дэниел взял Люс за подбородок, чуть запрокинул ей голову и внимательно заглянул в лицо. Девочка подождала, не перебьет ли он ее, но он не стал.

— Я покидала Прибрежную не для того, чтобы тебе досадить, — продолжила она. — Я уезжала, потому что не понимала, какое это имеет значение. И из-за этого подвергла опасности своих друзей.

Дэниел удерживал ее лицо перед своим. Его лиловые глаза буквально сияли.

— Я слишком много раз подводил тебя прежде, — прошептал он, — И в этой жизни, возможно, ударился в другую крайность — в чрезмерную осторожность. Мне следовало бы помнить, что ты испытываешь на прочность любые поставленные тебе ограничения. Иначе ты не была бы… девушкой, которую я люблю.

Люс ждала, что он улыбнется ей. Но не дождалась.

— Просто на этот раз ставки так высоки. Я сосредоточился на…

— Изгоях?

— Именно они захватили твою подругу, — подтвердил Дэниел, — Они с трудом отличают правду от лжи, не говоря уже о том, на какую сторону работают.

Люс вспомнилась та девочка, которую Кэм прикончил серебряной стрелой, и смазливый пустоглазый парень в закусочной.

— Потому что они слепы.

Дэниел опустил взгляд на собственные руки, потер ладони. Было похоже, что ему нехорошо.

— Слепы, но крайне жестоки, — уточнил он, протянул руку и погладил одну из прядок ее осветленных волос. — Какая же ты умница, что покрасилась. Это оберегало тебя, когда я не мог успеть к тебе вовремя.

— Умница? — в ужасе переспросила Люс. — Заря могла погибнуть только из-за того, что мне под руку попался флакон перекиси. Что в этом умного? Если бы… если бы я вчера перекрасилась в черный, по-твоему, изгои внезапно сумели бы меня выследить?

Дэниел резко помотал головой.

— Они вообще не должны были пробраться в школу. Не должны были дотянуться ни до кого из вас. Я день и ночь стараюсь удержать их подальше от тебя — от всей этой школы. Кто-то им помогает, и я не представляю кто…

— Кэм.

Что бы еще ему здесь делать?

Но Дэниел покачал головой.

— Кто бы это ни был, он об этом пожалеет.

Люс скрестила на груди руки. Ее лицо все еще горело от слез.

— Это означает, что я не смогу поехать домой на День благодарения? — предположила она и зажмурилась, пытаясь не представлять себе удрученных родительских лиц, — Можешь не отвечать.

— Пожалуйста, — искренне взмолился Дэниел. — Это еще совсем ненадолго.

Она кивнула.

— На срок перемирия.

— Что? — вскрикнул он, крепко стискивая ее плечи. — Откуда ты…

— Я знаю.

Люс надеялась, что он не почувствует зарождающейся в ее теле дрожи. А та лишь усиливалась, когда девочка пыталась держаться уверенней, чем была на самом деле.

— И знаю, что вскоре ты нарушишь равновесие между небесами и адом.

— Кто тебе это сказал?

Дэниел выгибал назад плечи, а это, как она уже знала, означало, что он пытается удержать расправляющиеся крылья.

— Я это вычислила. Тут много чего происходит, когда тебя нет поблизости.

В глазах Дэниела вспыхнула искорка зависти. Поначалу Люс даже сделалось приятно, что она может вызвать у него такие чувства, но ей не хотелось пробуждать в нем ревность. Особенно когда у него так много куда более важных дел.