Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" Страница 67

— Да, спасибо, — опять кивнула, стараясь изобразить благодарность, а на деле во мне бушевало и негодование, и злость. Эпштейн обманывал и нагло продолжал смотреть в глаза и требовать повиновения.

— Почему ты так смотришь? — озадаченно сощурился, подозрительно сверля взглядом.

— Как?

— Словно знаешь нечто, чего не знаю я, — был до жути прозорлив Шлема.

Опять попыталась стряхнуть с себя кипучие чувства:

— Я стала твоей женой. Не могу понять, зачем? Чего ты хочешь? А еще каким способом ты собираешься меня заставить выполнять твои требования.

— Тебе будет полезно знать, что нитки для дерганья всегда легко найти.

Сын Демьяна!

— Знаешь, — не успела озвучить хоть какую-нибудь бредню, чтобы не выдать свои мысли, продолжил, пиля злым взглядом Шлема. — Не будь ты обращенкой, я бы решил, что ты опять фантош.

Мне тотчас подурнело. Эта тварь ощущала слишком тонко. Он меня словно видел насквозь.

Высокомерно задрала подбородок:

— Это единственный плюс в том, кем я стала, — отчеканила холодно. — Больше не могу быть игрушкой твари. Хотя если, признаться, так и не поняла, почему… — это добавила, чуть мотнув головой.

— Рассудок бывшей фантош и уж, тем более, оборотня сложнее и прочнее. Пробить броню удавалось редким тварям, только и для них это заканчивалось плачевно, — со сладкой улыбкой пояснил Эпштейн. — Сломать коды, подобрать ключ и проникнуть в сознание — миссия практически невыполнимая и весьма болезненная для «крота». Вплоть до летального исхода, — многозначительно вскинул брови. — Демьян силен, бесспорно, но вряд ли рискнет подобной дуростью ради тебя и даже сына.

— Сына? — зацепилась за слово. — А при чем тут он? — изобразила искреннее недоумение.

Шлема помотал головой:

— Тебе нужно молчать! — пригрозил, буравя меня неприязненным взглядом. — Ты настолько очаровательна и мила в своей наивной простоте, что сможешь заговорить самого дьявола.

Это был не намек — угроза, поэтому благоразумно прикусила язык. Лишь с деланно безразличным видом поглядывая в окно, чтобы хоть как-то понять, куда едем.

Когда мы во второй раз миновали один и тот же поворот, поняла, что водитель Шлемы ловко петляет, дабы замести или запутать следы.

— Ты пытаешься запомнить дорогу? — наткнулась на подозрительный и уже весьма злой взгляд Эпштейна.

Хотела было открыть рот для возражения, но звонкая затрещина буквально оглушила. Второй удар тоже стал неожиданностью — перед глазами пронесся сноп искр, и меня быстро утянуло в темноту.

Часть 2 Глава 37

Очнулась, когда в мою тишину вторгся мерзкий голос новоиспеченного мужа:

— Неси ее в подвал!

Глаза открыла и поморщилась — лицо горело, голова раскалывалась.

Высокий мужчина, тот, кто в машину впихивал, держа меня на руках, шагал к двухэтажному скромному дому из белого кирпича и коричневой черепичной крышей. Аккуратные дорожки, компактные клумбы, ухоженный дворик, мощенный гравием. Ничто не кричало о богатстве хозяина, тем более поскрипывающая дощатая веранда.

«Это ты виноват! Ненавижу тебя! — с болью вопила. — Я не знаю, еде мы, — чуть погодя досадливо призналась. — Но, кажется, южные данные районы. Черт возьми! — вознегодовала праведно. — Ты же зверь! Возьми след… Сына! Мой в конце концов!»

«Шлема подготовился и замел следы. Какое-то средство, притупляющее запахи».

Так как меня вновь подловили на задумчивости, застонала:

— Воды… — прикрыла глаза, словно мутило, но продолжала рассматривать обстановку сквозь опущенные ресницы, а еще для правдоподобности, обмякла на руках помощника Шлемы.

— В подвал, — был непреклонен новоиспеченный супруг, — и будь с ней учтив — дай воды, она ведь, моя жена, как-никак, — это уже бросил снисходительно и даже брезгливо. Опять раздался звонок на его телефон и последнее, что услышала:

— Вы на месте? — отдаленно знакомый женский голос.

— Да. Дай мне время…

— Убей обоих… — верещала барышня.

Дальше грохот шагов мужчины, который меня нес, а также скрежет и скрипы открываемых дверей, заглушил разговор. Судя по всему, мы спускались, но от стен хоть и веяло прохладой, но при всем этом, затхлости и сырости не ощущалось. Значит, подвал обещал быть не склепоподобным помещением, а довольно оборудованным и утепленным.

Не такими как были комнатки подвала в доме Демьяна. Хотя его особняк куда богаче и презентабельнее этого. Видимо, Шлема любил это место, поэтому и обжил по-своему, да под себя и свои нужды. Удивляться не надо, почему подвал Демьяна так неуютен — Елиния…

Мысль оборвалась.

«Шлеме звонила твоя жена?» — чуть не поперхнулась догадкой.

«Да», — окатил ледяным спокойствием Демьян.

«Они… — не смогла с одного дыхания сформулировать мысль. — Они… сообщники?» — выдала очевидную очевидность, но которая так сильно поразила, что даже не знала, что дальше сказать.

«Да», — подтвердил сухо Градов. Ответ прозвучал точно затрещина, я аж зубами скрипнула:

«Так потряси ее!» — чуть не завопила, забыв об осторожности.

«Не могу, — слегка замялся Демьян. — Потерпи, мои люди скоро придут», — на миг показалось, что голос Градова слегка надломился, словно мучитель говорил с непомерным усилием. И вся холодность и уверенность, с которой раньше общался, мгновенно улетучились.

Он услышал мою мысль, но оставил без ответа, а уточнить не успела. Меня совершенно неучтиво сбросили в темном помещении, на какую-то лежанку. Я охнула, когда тело встретилось с жесткой поверхностью. Скуля, принялась растирать ушибленный бок и локоть.

Через несколько мгновений включился одинокий и скудный свет лампы, на месте люстры. Я проморгалась, чтобы попривыкнуть.

Обшарпанные кирпичи. Каменный пол в темных пятнах. Жуткий запах… смерти.

Комната по убранству, скромности и оснащенности стен металлическими цепями, походила на клетку для сдерживания зверя. Почти пустая, если не считать медицинского стола с большим количеством пугающего инструмента не то для разделки тел, не то для мучительных пыток.

Сразу же стало понятно происхождение пятен на полу и мерзкий стойкий запах… мертвечины.

Возле выхода небольшая мойка, где мой конвоир включил кран и набирал в чашку воды. Вообще мужчина медведеподобный. Мощный, грубоватый, угрюмый, молчаливый. Он больше походил на одичалого зверя, чем на человека.

— Пей, — без особой деликатности сунул ее мне, и больше не говоря ни слова, покинул комнату. Скрипнула, закрывающаяся дверь, и вскоре смолкли удаляющиеся шаги. Не то чтобы не волновало собственное самочувствие, давненько меня не били и, уж тем более, по лицу, но в данной ситуации было кощунством думать лишь о себе и своей помятой физиономии. Отставила чашку на пол и быстро пробежалась до двери.

Подергала — закрыто. Огляделась, выискивая более дотошно хоть что-то, что могло бы меня спасти или хотя бы помогло выбраться из заточения.

Но, уже зацепившись глазами за подозрительный блеск под потолком, поняла, что опять попалась — в дальнем верхнем углу аккурат напротив двери приютилась крошечная камера. Смотрела одиноким глазом, прогоняя по телу пугливых мурашей. Теперь Шлема будет более осторожным со мной.

«Играй. Играй так, чтобы поверил… — это уже походило если не на мольбу, то точно на просьбу, а не приказ. — Играй настолько правдоподобно, чтобы он ошибся! Выиграй нам время… Тяни, терпи. Мил… только ты…».

Гаденько в душей кольнуло: «Я ведь для этого тебя долго готовил!». Вроде, и голоса твари не слышала, это была собственная мысль, но захотелось истеричным визгом выплюнуть злость «Для чего? Зачем? За что…» Но я выше неуместных склок и разборок.

Да, видимо, я и правда, настолько привыкла к боли, что уже окаменела. Научилась выживать будучи человеком и тварью. Теперь умею себя держать в руках, даже если внутренне готова умереть от страха. Но ради спасения… я могу доказать, что сильнее, чем на самом деле!..