Филис Каст - Богиня света Страница 68

Памела остановилась перед ним. Единственной силой, которой он обладал сейчас, была сила любящего мужчины, но все равно он зачаровывал ее. Памела содрогнулась, когда он повторил первые строки и окутал ее теплом своих чувств.

Я тот самый мужчина, что сидит напротивтебя,И, будучи так близко к тебе, слушает твоюнежную речь,И смеется от любви — того чувства, чтозаставляетТрепетать сердце в моей груди.

Когда легкий вечерний ветерок унес вдаль последнюю ноту, Памела осторожно, одним пальцем погладила руку Аполлона, все еще лежавшую на струнах арфы.

— Ты сам это сочинил?

Он улыбнулся и взял ее ладонь в свои.

— Нет. Это написала Сафо. Она была греческой поэтессой и страстно любила женщин. Я позаимствовал у нее слова. Она обладала весьма едким чувством юмора и острым умом. Думаю, наш случай показался бы ей забавным и вдохновляющим, и уверен, она не стала бы возражать против того, что я кое-что изменил в ее речитативе.

— Это было прекрасно. Твой голос… — Памела помолчала, пытаясь найти слова, способные описать то, что она слышала. — Твой голос как полузабытая мечта. Нечто слишком фантастичное, чтобы быть реальным.

— Но это реально. И я сам реален.

Аполлон привлек Памелу к себе. Она неохотно подчинилась, и он обнял ее за талию. Аполлон изголодался по ее вкусу, по ощущению ее кожи, но она была такой напряженной и неподатливой, что ему пришлось удовлетвориться почти целомудренным поцелуем — сначала в губы, потом в щеку. Наконец она расслабилась настолько, что опустила голову на его плечо, и он вдохнул чистый запах ее волос. Но когда он наклонил голову, чтобы снова поцеловать ее, Памела вскинула руку и прижала пальцы к его губам.

— Я хочу тебя попросить: дай мне время, — сказала она.

— Время?

— Мне нужно подумать о том, что произошло между нами, а я не в состоянии думать, когда ты прикасаешься ко мне и целуешь. Вот я и прошу тебя дать какое-то время на размышления. Можешь ты это сделать для меня?

Аполлону хотелось сказать «нет», отшвырнуть арфу подальше, подхватить Памелу на руки и медленно и страстно ласкать ее, пока она вообще не лишится дара мысли. Он знал, что смог бы убедить ее прямо сейчас отдаться ему; он ощущал желание в ее теле, тянувшемся к его телу, видел страсть в ярком взгляде, устремленном на него. Он знал, что в Памеле тлеет страсть, и знал, как разжечь ее. Но что потом? Утром она может снова уйти от него. А он хотел, чтобы она пришла к нему по своей воле, без последующих утренних сожалений.

Аполлон выпустил ее из объятий. И вместо того чтобы снова попытаться поцеловать ее, он лишь отвел в сторону короткую прядь темных волос, как всегда упавшую ей на лоб.

— Да, я дам тебе время подумать.

Он грустно улыбнулся, поцеловал ей руку и медленно ушел с террасы. Один.

Глава двадцать пятая

Звонок бойкой молодой леди, сообщившей, что завтрак будет подан на террасе в восемь пятнадцать, прозвучал в половине восьмого, и это показалось Памеле уж слишком ранним пробуждением. Но какого черта, что с ней происходит? Обычно она просыпалась перед рассветом. Для нее проспать до половины восьмого было излишеством. Но этим утром она терла глаза и чувствовала себя совершенно невыспавшейся; ей хотелось свернуться клубочком под одеялом и продремать еще пару часов.

Конечно, в этом был виноват Аполлон. Она ведь знала, что бог света спит один-одинешенек в соседней комнате, и от этого почти всю ночь вертелась с боку на бок. Да еще этот его проклятый мелодичный голос… Он, казалось, так и звучал в голове. А его прикосновение… Каждый раз, когда Памела закрывала глаза, она ощущала его губы на своих губах. Похоже, никакого значения не имело, что сейчас он был лишен своей бессмертной силы. От касания его рук в Памеле вспыхивали свет и пламя, она обливалась потом и…

Черт побери, черт побери! Ей действительно надо что-то делать со своими гормонами. Памела еще раз потерла глаза и напомнила себе, что Эдди, наверное, уже ждет их всех за столом с превосходным кофе.

Тут Памела вспомнила еще кое-что. Она была уверена, что слышала голоса Эдди и Артемиды; они хихикали, возвращаясь в дом ровно в два часа ночи. Возможно, они даже занялись сексом, но о такой непристойности и думать не хотелось. Неужели Артемида способна на такое? Разве не предполагалось, что она богиня-девственница? Памела подумала о ее более чем эротическом выступлении в шоу «Зуманити» и о том, как сексуально Артемида двигалась и говорила… Она выглядела такой же девственницей, как Мадонна (певица Мадонна, а не та, другая), то есть как полная противоположность одинокой, нетронутой и недостижимой богине.

Памела застонала, выбираясь из кровати. Она заставила себя умыться, почистить зубы и вспомнить, что сегодня вторник. И если не считать сегодняшнего дня, то осталось всего трое суток до того, как вновь откроется портал и Артемида с Аполлоном вернутся в свой мир, а она сможет зажить обычной жизнью, как прежде. Внутри у Памелы все перевернулось. Нет, она была не настолько наивной и не надеялась, что Аполлон действительно задержится здесь надолго, чтобы завязать с ней серьезные отношения. Он должен будет уйти. А она должна будет снова жить уныло, скучно, без свиданий…

Нет. С этим уже покончено. Она не собирается опять забираться в свою раковину, где нет ни секса, ни мужчин, ни романтики. Она должна думать об Аполлоне как о первой вылазке в мир интересных встреч. И это была успешная разведка. Ей следует изменить все, когда она вернется домой. Она не будет больше полностью уходить в работу и отказываться от развлечений. Она. Будет. Ходить на свидания.

— Черт побери, — сказала она своему очумелому отражению в зеркале ванной комнаты. — Я сейчас рассуждаю как какой-нибудь чокнутый член общества свободных встреч. Вернель было бы стыдно за меня…

Памела умолкла и хлопнула себя по лбу.

— Вернель! Я же вообще о ней забыла! Памела порылась в сумочке, нашла сотовый телефон и позвонила Вернель.

— Ты, похоже, устала от меня? — тут же спросила Вернель, вместо того чтобы поздороваться. — Вообще не звонишь! Ну скажи, что это не так!

— Это не так, — ответила Памела. — Боже, Вернель, я черт знает как виновата, что не звонила тебе. Просто здесь все идет огролински безумно!

— Что, этот писатель действительно сумасшедший?

— Нет. Вообще-то Эдди — отличный парень, а суть заказа меняется, дело становится совсем не таким вульгарным. Ну, вырисовывается нечто такое, что понравилось бы Элизабет Тэйлор и Ричарду Бартону.

— Ох, не надо! Только не говори мне, что ты уговорила его соорудить великолепный дворец Клеопатры!