Лорен Кейт - Мучение Страница 69

Майлз подступил ближе, наклонившись к ней. — Что такое?

Она посмотрела в его синие глаза. Его рука по-прежнему была на ее плече. Она почувствовала, что с ее губ готова сорваться правда, или то, что она считала правдой, чтобы излить душу.

Что Даниэль был не тем, за кого она его принимала. Что также может означать, что она не та, за кого себя принимала. Что все, что она чувствовала к Даниэлю в Мече и Кресте, она до сих пор чувствовала (и у нее голова шла кругом, когда она думала об этом), но сейчас все было по другому. Что все твердят, что в этой жизни все по другом, что настало время, чтобы разорвать круг, только никто не мог сказать ей, что это значит. Что может быть, это еще не конец истории Люси и Даниэля. Что может быть, ей нужно освободиться и делать что-то самостоятельно.

— Это все сложно выразить словами, — наконец сказала она.

— Я знаю, — сказал Майлз. У меня тоже были проблемы с этим. На самом деле есть кое-что, о чем я хотел рассказать тебе.

— Люси. — Франческа неожиданно оказалась рядом, практически втиснувшись между ними. — Время идти. Я провожу тебя в твою комнату.

Конечно это слишком сложно сделать самостоятельно.

— И Майлз, твоя тетя Джинджер и Стивен хотели бы видеть тебя.

Майлз бросил Люси одну последнюю ответную улыбку перед тем как потащиться через террасу в направлении его тети.

Столы убирали, но Люси могла видеть, как возле бара смеялись Арриана и Роланд. Группа девочек Нефилимов столпились вокруг Доун. Шелби стояла рядом с высоким светло-русым мальчиком с бледной, почти белой кожей.

БГБФ (бывший горе-бойфренд). Точно он. Он опирался на Шелби, до сих пор с явным интересом, но она до сих пор была явно раздражена. Так раздражена, что она даже не заметила, как Люси с Франческой прошли рядом, но ее бывший бойфренд заметил. Его взгляд сосредоточился на Люси. Взгляд бледных, тускло-синих глаз был зловещим.

Потом кто-то закричал, что пора спускаться на пляжную вечеринку, и Шелби привлекла внимание БГБФ-да повернувшись к нему спиной, и говоря, что ему не следует идти с ней на вечеринку.

— Если хочешь, можешь пойти с ними? — Франческа спросила, когда они вышли на террасу, подальше от суеты. Шум и ветер как-будто успокаивались, пока они шли вдоль общежития по дорожке усыпанной гравием, проходя мимо ярко-розовых бугенвиллий. Люси подумала, что Франческа должно быть умеет управлять спокойствием.

— Нет. — Люси все очень понравилось, но если бы у нее сейчас была возможность что-либо пожелать, это не было бы желание пойти на какую-то пляжную веччеринку. Она хотела бы… ну, она не была уверена, чего именно. Наверное чего-то, что имело бы отношение к Даниэлю, но чего? Наверное, чтобы он рассказал ей, что происходит на самом деле. Чтобы вместо того, чтоб защищать ее от познания, он просто бы заполнил все правдой. Она все еще любила Даниэля. Конечно, любила. Он знал ее лучше всех. Ее сердце неистово билось каждый раз, когда она видела его. Она жаждала его. Но на самом деле, насколько хорошо она его знала?

Франческа устремила свой взгляд на траву, которая прогладывала путь к общежитию. Очень грациозно, ее руки были изогнуты по обеим сторонам, как у балерины на хореографическом поручне.

— Ни лилий, ни роз, — прошептала она сама себе и начала едва двигать пальчиками. — Что это было?

Потом начал доноситься звук, как будто корни растений вырвались из земного покрова, и вдруг, чудесным образом, полосы лунно-белых цветов возникли по обе стороны дорожки. Густые и пышные, высотой в фут (30,48 см), это были не просто цветы.

Редко и изысканно проглядывались дикие пионы, с бутонами, размером с бейсбольный мяч. Это были цветы, которые Даниэль принес Люси, когда она была в больнице… а, возможно, дарил и прежде. Простилаясь вдоль дорожки Береговой Линии, они мерцали в ночи, как звезды.

— Для чего все это? — Спросила Люси.

— Для тебя, — ответила Франческа.

— Зачем?

Франческа кратко коснулась ее щеки. — Иногда красивые вещи вступают в наши жизни совершенно неожиданно. Мы можем не всегда понимать их, но нам придется поверить им. Я знаю, что ты хочешь расспросить все, но иногда за это нужно заплатить просто наличием маленькой веры.

Она говорила о Даниэле.

— Ты смотрела на меня и Стивена, — продолжала Франческа, — и я знаю, что это может смутить. Люблю ли я его? Да, но когда настанет последняя битва, я должна буду убить его. Это просто наша реальность. Мы четко знаем наше место.

— Но ты не доверяешь ему?

Я доверяю ему, учитывая его природу, которая демонична. Ты должны верить, что остальные будут верны своей природе. Даже если может показаться, что они обманывают свою сущность.

— А что если это все не так просто?"

— Ты сильная, Люси, и независимая ни от кого и ни от чего. То, как ты ответила мне вчера в моем офисе, помогло мне увидеть это в тебе. И это заставило меня очень…обрадоваться.

Люси не чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя глупо. Даниэль был ангелом, так что его истинная природа должна быть хорошей. Она должна была признать это слепо? А что же о ее истинной природе? Не такая, как черно-белая. Была ли Люси причиной, почему между ними было так сложно? Вскоре после этого она вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь, но она не могла выбросить слова Франчески из головы.

Примерно через час, стук в окно заставил Люси подпрыгнуть в то время, как она сидела и смотрела на потрескивающий огонь в очаге. Прежде чем она успела встать, послышался второй стук по стеклу, но на этот раз он звучал менее энергично. Люси встала с пола и подошла к окну. Что было здесь делать Даниэлю? После принятия такого тяжёлого решения о том, как небезопасно им было видеть друг друга, почему он все перевернул?

Она даже не знала, чего именно Даниэль хотел от нее (кроме того чтобы причинять ей боль, каждый раз когда она заглядывала в Предвестник, в каждой прошлой жизни, он причинял ей боль). Или, как он выразился, каждый раз любил ее. Все чего она хотела сегодня, это побыть одной.

Она распахнула деревянные жалюзи, потом толкнула вверх панель, сбив еще одно из тысяч растений Шелби. Она облокотилась руками на подоконник, а затем высунула голову в темноту, готовясь накинуться на Даниэля с упреками.

Но стоявший на карнизе в лунном свете был не Даниэль.

Это был Майлз.

Он поменял свою модную одежду, но оставил шапку Доджерс. Большая часть его тела была в тени, но контуры его широких плеч можно было ясно различит на фоне синей ночи. Его застенчивая улыбка вызвала ответную улыбку на лице. Он держал в руках золотую корзину, полную оранжевых лилий, которые он сорвал во время главного Праздника Урожыя.