Александра Черчень - Разная доля нас ожидает Страница 7

Почему так мучительно больно?! Да, я слышала, что выдирать чувства — это очень болезненно, но настолько-то — почему?! Между нами ничего не было, только мой самообман и девичья увлеченность красивым мужчиной!

Я толкнула двери своих покоев, влетая в гостиную и понимая, что после легкой еды понесусь тренироваться. Ничто так не помогает мыслить, как физические нагрузки. И очень действенно вышибает все ненужное из головы. Только куда пойти? В тренажерный или на полигон резиденции?

Тренажерный… мы там альпинизм осваивали. Как и все с Лиром — весьма экстремально.

Грррр! Это хоть когда-то закончится?!

Я так же стремительно и не оглядываясь прошла в спальню, чтобы почти сразу оказаться в мужских объятиях. Даже глаза поднимать не надо, чтобы понять в чьих. Запах солнца и моря, сильная грудь, затянутая в белую ткань, рассыпанные по плечам медные волосы не могут принадлежать никому другому. Я и не подумала сопротивляться, вскинула руки, обнимая его за шею, уткнулась в ворот, прижалась как можно теснее. Хороший мой.

Мы молчали. Больше минуты стояли посреди комнаты, крепко обнимая друг друга, и молчали, потом Рыж вздохнул, быстро подхватил меня на руки и сел в кресло. Я положила голову ему на грудь и бездумно теребила белую пуговицу на его одежде.

— Так плохо? — наконец спросил мой солнечный ветер.

— Очень, — прошептала в ответ, прикусывая губу, чтобы сдержать непонятно почему рвущийся из груди всхлип, и вдруг сбивчиво призналась: — А я тебя люблю. Давно. Наверное, еще тогда влюбилась, но в то время это скорее идеализацией было.

— Видишь, как мы похожи, — невесело рассмеялся Рыж, склоняясь, чтобы провести губами по виску, скуле, вскользь коснуться губ.

Я приподняла голову, чтобы продлить эти прикосновения, которые почему-то горчили, отдавали полынью, отравляя счастье, поднимающееся из сердца, приправляя его солью непролитых слез. Он отстранился, и я машинально облизнулась, ловя послевкусие поцелуя.

— Да, ты рассказывал, что запомнил меня не только потому, что я была очень выгодной и почему-то не разыгранной картой.

Ну не сдержалась! Вопросов и подозрений все еще было очень много, и Пламенеющему придется мне все объяснить!

— Дурочка, — беззлобно фыркнул Ев. — Если бы хотел, то «разыграл» принцессу-бастарда еще года четыре назад.

— Зачем ты затеял все это с консортом?

— Из-за того, что ты сказала меньше минуты назад, — хмыкнул Пламенеющий и провел рукой по моей спине. От этого нежданного, ласкового прикосновения дыхание сбилось, и я едва сдержала порыв изогнуться. — Я не могу и не хочу от тебя отказываться. Если бы все прошло так, как желалось… девочку-принцессу отдали бы под опеку моей сестре, а она бы передала ее мне. Да, не особо прилично, зато официально… Я хотел уйти из Империи, Александра. И забрать тебя, потому что, отказавшись от привилегий, в этой стране защитить бы тебя не смог. Но тогда я это планировал только в благодарность…

— Благодарный мой, куда же подевались твои замечательные намерения? Я в полушаге от трона, притом не удивлюсь, если твоими же усилиями вплотную к нему и оказалась, а ты — не дальше от титула консорта и статуса моего мужа. За-а-а-мечательно все обернулось!

— Ну допустим, последним я не расстроен, — усмехнулся Рыж, приподнял мой подбородок, заставив посмотреть в малахитовые глаза, и спустя миг снова поцеловал, уже немного жестче, ощутимо прикусывая губу, запуская руку в волосы на затылке и не позволяя отстраниться. А я и не пыталась. Отвечала, как умела, наслаждаясь тем, что с каждым мигом мне становилось все спокойнее, проще, что мое рыжее солнце не оставляло место зиме, растапливая, согревая… зажигая.

Когда он отстранился, мы оба часто дышали от недостатка воздуха, потому что прервать поцелуй ради такой малости казалось кощунственным.

Но все же… он так и не ответил.

— Отвлекатель, — невесело хмыкнула я, обнимая бессовестного рыжего. — Ты же не хотел на трон, Ев. И вообще политики не хотел больше. Почему передумал?

— Потому что только так смогу остаться с тобой, — пожал плечами мужчина, прижимая меня все теснее, заставляя откинуть голову на его плечо, приникая губами к быстро-быстро бьющейся жилке. Я вздрогнула, ощущая прокатившуюся по телу волну дрожи. Горячие губы скользнули выше, и Евгран прикусил мочку уха, отчего мои пальцы судорожно сжали белоснежную ткань его одежды. — Я уже никуда тебя не отпущу. — Хрипло выдохнул он.

— Почему тогда ты начал действовать только сейчас? Раньше ничего не было… — Говорить, когда тебя томительно нежно и пока целомудренно ласкают, оказалось очень сложно. Если от прикосновений Лира я всегда вспыхивала вмиг, то под руками Рыжа тело теряло силы, голова не думала о сопротивлении, и все, чего хотелось, — это забыться в ласковых руках, под которыми кровь превращалась в обжигающе горячую патоку и растекалась по венам, принося странную… жажду. Жажду большего.

— Кто тебе сказал, что это можно сделать быстро? Подготовка ситуации заняла немалое время, моя девочка, — промурлыкал мужчина, положил ладонь мне на живот, отчего я потрясенно распахнула глаза, охнула, подняла лицо, повернулась и почти сразу утонула в бездонных зеленых глазах. В которых сейчас сверкал такой неистовый голод, что я вздрогнула от страха и… предвкушения. Медленно облизнула внезапно пересохшие губы, и малахит радужки мужчины стал почти черным, а через миг его губы накрыли мои, и в таком жадном, страстном поцелуе, что сначала я даже потерялась в его напоре. Но уже через секунду сама вскинула руку, запутываясь пальцами в теплых медных волосах, отвечая на каждое его движение, уже сама целовала шершавый подбородок, исследовала изящный изгиб рыжей брови. Потом немного подумала и проложила цепочку мелких поцелуев, чтобы ухватить зубами ухо и с удовольствием ощутить, как сжимаются его руки на талии, сбивается его дыхание. Эта власть над обычно сдержанным Евом опьяняла и подталкивала не думать о последствиях и экспериментировать дальше.

Но… но в груди жгло. И чем дальше, тем сильнее. Это отрезвляло хуже холодной воды или пощечины, держало лучше поводка и ошейника, одергивало вернее здравого смысла.

Что это?!

Почувствовав, как я уперлась ладонями в его грудь, отстраняясь, мужчина покорно ослабил объятия. Откинул голову на спинку кресла и невесело рассмеялся:

— Опять. Я все же опоздал?

— Не понимаю, о чем ты.

— И правда не понимаешь, — хмыкнул Алый, внимательно меня разглядывая. — Не понимаешь… я пошел на такие меры потому, что еще немного — и было бы поздно. Потому, что у моей солнечной девочки не только я в сердце. А он… он был ближе все это время. Радует только одно: судя по твоей неопытности, совести тебя не трогать у Алира все же хватило. Но, надо признать, когда я смотрел на затухающий портал и потом на наследницу, такую холодную, идущую к храму, то решил, что ты уже принадлежишь ему.