Лорен Оливер - Пандемониум Страница 7

Сара садится на скамью и скользит от края, а потом хлопает ладонью по месту рядом с собой, которое только что освободил Сквирл. Ну, хоть не надо втискиваться между этими незнакомыми людьми. Я сажусь и устремляю взгляд в тарелку. Все снова смотрят на меня, я это чувствую. Потом снова начинаются разговоры, и меня, как уютное одеяло, укрывает шум голосов.

— Вперед,— говорит Сара и ободряюще кивает.

Она как минимум лет на шесть младше меня, но обращается со мной как с ребенком. Я и чувствую себя рядом с ней как маленькая.

— У меня нет вилки,— тихо говорю я.

Белобрысый парень услышал, что я сказала, и в этот раз засмеялся в голос, И Сара тоже.

— Нет ни вилок, ни ложек,— говорит она.— Ничего нет. Ты просто ешь.

Я набираюсь смелости и поднимаю глаза. Все смотрят на меня и улыбаются, им явно весело. Один седой мужчина, лет семидесяти, кивает мне, и я быстро опускаю глаза. Кажется, у меня все тело раскалилось от смущения. Естественно, что люди в Дикой местности не пользуются столовыми приборами и тому подобными вещами.

Я беру кусок зайца руками и откусываю кусочек. В следующую секунду я действительно готова расплакаться. Никогда в жизни я не ела ничего вкуснее.

— Здорово? — спрашивает Сара.

Я не в состоянии сказать ни слова и только киваю в ответ. В этот момент я забываю, что в комнате полно людей и все они смотрят на меня. Я, как зверь, рву мясо зубами, я пальцами зачерпываю кашу и запихиваю ее в рот. Даже эта бурда кажется мне вкусной. Тетя Кэрол с ума бы сошла, если бы увидела такую картину. Когда я была маленькой, я не ела горошек, если горошинки касались цыпленка, я всегда все строго разделяла на своей тарелке.

Неожиданно быстро на тарелке остается только несколько начисто лишенных мяса косточек. Я слизываю с пальцев последний комочек бурды и вытираю рот тыльной стороной ладони. К горлу подкатывает тошнота, я закрываю глаза и усилием воли загоняю ее обратно.

Рейвэн неожиданно для меня встает и говорит:

— Ну ладно, пора приниматься за дело.

Люди выбираются из-за столов, я слышу обрывки фраз («Вчера поставил капканы», «Твоя очередь навестить бабушку»), они проходят мимо меня, складывают тарелки в раковину и поднимаются по лестнице сразу за дровяной печкой. Меня словно омывает река из человеческих тел, я ощущаю их тепло, запах. Я закрываю глаза, и, когда комната пустеет, тошнота каким-то образом отступает.

— Как себя чувствуешь?

Я открываю глаза — напротив, опершись обеими руками на стол, стоит Рейвэн. Сара по-прежнему сидит рядом, она поджала одну ногу и обнимает коленку, такая поза как раз подходит для девчонки ее возраста.

— Лучше,— отвечаю я, и это правда.

— Хорошо. Сара, потом можешь прогуляться с ней наверху. Лина, тебе было бы неплохо оглядеться и почувствовать, что такое хоумстид. Только не переусердствуй, мне совсем не хочется снова тащить твою задницу по лесу.

— Хорошо,— послушно говорю я, и Рейвэн, получив нужный ответ, улыбается.

Мне интересно: сколько ей лет? Она с такой легкостью говорит, кому что делать, хотя сама точно моложе, чем половина здешних «заразных».

«Хана здесь была бы такой же»,— думаю я, и боль, как острый нож, снова бьет мне под ребра.

— И, Сара...— Рейвэн уже идет к лестнице.— Подыщи Лине какие-нибудь штаны на складе, хорошо? Чтобы она не болталась тут полуголая.

Я чувствую, что снова краснею, и поскорее оттягиваю футболку ниже к коленям. У Рейвэн мое дерганье вызывает смех.

— Не волнуйся,— говорит она,— там нет ничего такого, что мы не видели.

После этого она уходит к лестнице и поднимается, шагая через ступеньку.

Дома у тети Кэрол я каждый вечер мыла за всеми посуду, и я привыкла к этому. Но мыть посуду в Дикой местности — совсем другая история. Первое — это вода. Сара отводит меня в одну из комнат, мимо которой я проходила на пути в кухню.

— Это комната припасов,— говорит она, потом на секунду хмурится, оглядывая пустые полки и мешки с жалкими остатками муки, и объясняет, как будто я слепая: — Не очень-то много осталось.

У меня сжимается сердце, мне становится тревожно за нее, за Блу, за всех здесь... Они такие худые — кожа да кости.

— Здесь мы храним воду. Приносим утром. Ну, я не ношу, я еще маленькая для этого. Ребята носят, и Рейвэн иногда.

Сара уже стоит в углу возле ведер, которые, как я теперь вижу, полные. Она берет одно из ведер двумя руками и, кряхтя, отрывает его от пола.

— Еще одно не помешает. Маленькое сойдет.

После этого она, держа перед собой ведро с водой, которое, наверное, в половину ее роста, мелкими шажками уходит из комнаты.

Мне стыдно, но, оказывается, я с трудом могу поднять самое маленькое ведро. Металлическая ручка впивается в ладони, а они еще не зажили после моего похода через Дикую местность, и я, даже не дойдя до коридора, вынуждена поставить его на пол и без сил прислоняюсь к стене.

— Ты как? — окликает меня Сара.

— Порядок! — отвечаю я немного резче, чем следовало бы.

Ни за что не позволю ей помогать мне. Я снова отрываю ведро от пола и делаю несколько неуверенных шагов, останавливаюсь, ставлю ведро, отдыхаю. Поднимаю, иду, опускаю, отдыхаю. Поднимаю, иду, опускаю, отдыхаю. К тому моменту, когда я добираюсь до кухни, у меня сбито дыхание, я взмокла, глаза щиплет от соленого пота. Хорошо, хоть Сара этого не видит, она сидит на корточках напротив печки и ворошит дрова палкой с обугленным концом.

— Воду кипятим по утрам,— говорит Сара,— чтобы очистилась. Так надо, а то будем поносить с завтрака и до обеда.

В последней фразе я слышу интонации Рейвэн, видимо, это одна из ее мантр.

— А где берете воду? — интересуюсь я и, пользуясь тем, что Сара сидит ко мне спиной, присаживаюсь отдохнуть на одну из скамеек.

— Из реки Кочеко,— отвечает Сара,— Это не очень далеко. Идти милю, самое большое — полторы.

Просто невероятно. Даже представить невозможно, как с полными ведрами пройти такое расстояние.

— И припасы мы тоже получаем по реке,— продолжает болтать Сара.— Друзья с той стороны так их нам переправляют. Кочеко протекает через Рочестер,— Сара хихикает,— Рейвэн говорит, что когда-нибудь придется заполнять бланк «цель поездки».

Сара подкидывает в печку дрова, потом встает и удовлетворенно кивает.

— Подогреем немного воду. Так посуда легче отмывается.

На одной из полок над раковиной стоит огромная, такая, что в ней ребенка искупать можно, кастрюля. Я даже не успеваю предложить помощь, Сара в одну секунду взбирается на край раковины и, балансируя там, как гимнастка, снимает кастрюлю с полки. А потом она бесшумно спрыгивает с раковины на пол.