Франциска Вульф - Рука Фатимы Страница 7

В этот момент живот страшно напрягся – пришлось вцепиться зубами в руку, чтобы не закричать от боли. Что с ней происходит?.. По-видимому, ванна не оказала ожидаемого ею расслабляющего действия. Может быть, лучше просто спокойно походить по квартире?..

Но и это не помогло. Тогда ее обуял страх. Боли усиливались и повторялись все чаще. И чем сильнее они были, тем больший страх испытывала Беатриче, а с ростом страха учащались боли. Замкнутый, порочный круг, из него нет выхода… В конце концов она не выдержала и схватила телефонную трубку.

II

Словно в трансе, Беатриче наблюдала, как темноволосый санитар накладывает на ее правую руку манжетку тонометра. Как его имя?.. Нет сил вспомнить, хотя она довольно хорошо знает этого парня, как и другого, рыжего. Оба работают в ее больнице, часто общаются с ней в травматологическом отделении, куда доставляют больных: с подозрением на непроходимость кишечника, с почечными коликами или после несчастных случаев. В голове не укладывается, что сейчас она сама – пациентка. Вопреки рассудку Беатриче надеялась, что вот-вот очнется и все окажется кошмарным сном.

Рыжий захлопнул дверцы машины «скорой помощи» и ловко вскарабкался на водительское сиденье.

– Как там у вас? – обернулся он к сидящему рядом с ней санитару.

– Можем ехать!

Пока рыжий заводил мотор и включал сирену, другой взял лежащие поверх носилок стетоскоп и тонометр – надо измерить кровяное давление. Беатриче хорошо знала спартанское, но очень целесообразное устройство этих машин: когда-то сама работала на «скорой» – проходила хирургическую практику. Но сейчас впервые смотрела на все глазами пациентки – с радостью отказалась бы от этой роли.

– Сто десять на шестьдесят! – радостно прокричал санитар.

Не раз Беатриче отмечала, что санитары, как правило, в хорошем настроении. Может, от сознания, что именно они спасают людей. А ведь они просто доставляют пациентов в больницу, а тут уж ими занимаются врачи. Как складывается их дальнейшая судьба, они не знают.

– Сколько недель беременности?

– Тридцатая пошла.

Ответила и сразу почувствовала приближение новой схватки. Рыжий даже присвистнул.

– Слишком рано. А в больнице знают, что вы едете?

Она кивнула.

– Позвонила сначала в больницу. Коллеги из родильного отделения в курсе.

– Тогда расслабьтесь, фрау доктор! – И санитар, успокаивая, ободряюще похлопал ее по руке. – Все пройдет нормально.

Расслабиться… где тут, когда мутит от страха… Как врач, Беатриче прекрасно понимала, с каким риском сопряжены схватки на этой стадии. Тридцатая неделю – чересчур ранний срок. Ребенок еще не созрел, чтобы появиться на свет. Сжав зубы, она пыталась отогнать страшную картину: крошечное существо подключено к аппарату искусственного дыхания, искусственно вскармливается… Ах, и почему она сразу не выставила этого гадкого Маркуса за дверь?!

Догадывается ли он, что натворил? Вряд ли… Сидит, наверное, сейчас в своей безукоризненной квартире, достал дорогущий крем для обуви из специального ящичка и замазывает царапины на итальянских ботинках. Опять схватка, сильнее, чем предыдущая… И зачем только она ела этот проклятый суши?!

– Скоро будем на месте!

Машина круто повернула – санитар с трудом удержался на сиденье – и с визгом шин затормозила. Водитель выключил синюю мигалку и двигатель, выпрыгнул из кабины и открыл дверцу салона.

В ослепительном свете приемного отделения Беатриче увидела силуэты фигур в белых халатах. Вероятно, сестры – спешат навстречу санитарам, – а может быть, и врачи… Узнали, что на этот раз в переделку попала их коллега. А может, и обычная для больницы сутолока.

Она услышала диалог рыжего с медсестрой:

– Беременность тридцать недель, преждевременные схватки.

– Тогда наверх, в родильное! Там уже знают?

– Добрый вечер, – обратилась сестра к прибывшей. – Сейчас санитары… – И умолкла, испуганно тараща глаза. – Боже мой, Беа, это ты?!

– Ну да, я, Сюзанна.

И попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось, по щеке покатилась слеза. Прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Давай сюда, Сюзанна! – закричал Генрих через коридор. – Беа отвезут на лифте в гинекологию! А ты останься здесь!

– Сущий ад сегодня! – Сюзанна схватила руку Беатриче. – Что я могу сделать для тебя?

– Крепко держи меня.

Сюзанна кивнула, изо всех сил сжала ей руку и помчалась в кабинет Генриха.

Оба санитара толкали коляску по коридору к лифтам. Справа и слева стояли койки и носилки с больными, ожидающими своей очереди. Кто-то ждал результатов обследования, кто-то – самого обследования или выписки. Одни спали, другие беспокойно ворочались на узких койках и тихо постанывали.

Весь медицинский персонал по горло завален работой. Когда ее поднимали на третий этаж, в гинекологическое отделение, Беатриче поймала себя на мысли: лучше бы задержалась сегодня на работе. И коллег выручила бы, и не встретила бы Маркуса. Наверняка он не стал бы дожидаться ее прихода. Спокойно провела бы вечер одна, у телевизора, и ничего бы с ней не случилось…

Двери лифта раскрылись, ее выкатили в коридор. Перед входом в родильное отделение санитары остановились. Двери открылись еще до того, как они позвонили.

– Преждевременные роды? – раздался низкий женский голос.

– Да, мы…

– Спасибо, мы принимаем.

Санитары переглянулись.

– Всего хорошего! – попрощались они с пациенткой и удалились.

– Добрый вечер, фрау…

– Хельмер.

Беатриче недоверчиво рассматривала высокую, атлетического сложения даму, сразу почувствовав к ней неприязнь. Врач, не узнав имя пациентки, осведомляется о диагнозе, к тому же в ее присутствии… Такие врачи вызывали у нее ужас. Им бы информатикой заниматься или машиностроением, а не медициной.

– Фрау Хельмер, я доктор Шмидт-Бартельзен. Мы с вами говорили по телефону. Сейчас отвезем вас в палату интенсивной, терапии и проведем ряд обследований. Потом решим, что делать.

Беатриче собралась спросить, какие обследования, но новая схватка сковала ей горло, и она не издала ни звука. Шмидт-Бартельзен – компетентный специалист. По крайней мере, в больнице она пользуется именно такой репутацией. Светится «добром и дружелюбием» Снежной королевы.

Но в данной ситуации это неважно, просто хочется видеть перед собой врача, который сочувствует, пусть даже формально.

Что ж, не всегда везет в жизни. Схватки повторились, и Беатриче плотно сжала губы, чтобы не закричать.

Доктор Шмидт-Бартельзен работала основательно, не торопясь, но, к сожалению, молча. В процессе обследования не проронила ни слова, а ее короткие указания присутствующей здесь сестре Беатриче не могла расслышать. Рядом с ней гудел аппарат УЗИ, позволяющий наблюдать за схватками и сердечным ритмом ребенка. Отчетливо слышала она биение его сердца… Тоны частые, относительно ритмичные. Хороший это признак или плохой? Она слишком волновалась, чтобы извлечь из глубин памяти свои познания в гинекологии. А доктор Шмидт-Бартельзен молчит…