Евгения Соловьева - Загробная жизнь дона Антонио Страница 7

Случайно так вышло или нет, но Морган оказался совсем близко, почти кожа к коже… да черт с ним, с батистом, все равно – близко, жарко. Совсем не похоже на смерть. И сердце у Моргана стучало сумасшедшими кастаньетами.

Мальчишка.

Даже убивать жалко.

А до рассвета еще чертовски долго. Целая жизнь.

К черту. До рассвета можно ни о чем не думать. Слово чести – такая удобная штука!

Морган опомнился. Сказал почти ровно, не сбивая дыхания:

– Ну же, гость, идем к столу. Не оскорбляй моего кока.

Тоньо рассмеялся:

– Оскорбить кока? Никогда! Это мясо пахнет просто божественно!

Потом они ели и беседовали, как старинные друзья. О погоде, видах на урожай, особенностях английского и испанского такелажа и прочих ужасно важных и интересных вещах. Целых три перемены блюд, глядя друг другу в глаза. И Тоньо все яснее понимал, что не хочет умирать один. Впрочем, и умирать хотелось все меньше, даром что его жизнь закончилась вот уже три часа как.

Глава 4, где говорится о китайском мудреце Лао Цзы и правильном применении веревки

К тому моменту, как вышколенный стюард – диво дивное для пиратской посудины, но удивляться Тоньо уже устал, – принес свежие фрукты на десерт, Морган успел рассказать десяток завиральных историй из жизни джентльменов удачи, а Тоньо – половину трехлетней давности сплетен родом из Саламанки с Севильей, а на закуску – парочку анекдотов о студиозусах, к коим имел честь принадлежать аж целых шесть лет. Пожалуй, кафедры права и алхимии в университете Саламанки были его самым лучшим воспоминанием, и если бы сейчас ему предложили прожить жизнь заново – это он бы повторил. Правда, двадцати четырех лет никто не предлагал, всего лишь несколько часов, но их Тоньо намеревался прожить с максимальным удовольствием. И успеть все, что только можно успеть за одну ночь. Сон сюда не входил.

Судя по взглядам Моргана, в его планы сон тоже не вписывался. А вот задушевная беседа – очень даже. Потому что, едва дослушав бородатый анекдот о школяре, трактирщице и падре, он спросил:

– Антонио, почему граф де ла Вега – всего лишь канонир, а не капитан? На первый взгляд не слишком почетная должность для столь родовитого дворянина.

Такой прямоты Тоньо не ожидал. Все еще. Быть может, потому что среди благородных донов не принято спрашивать о столь личном и скорее всего неприятном, а Морган сейчас вел себя так, что легче легкого было забыть, что он – пират, а Тоньо – его пленник.

Следовало бы возмутиться, сказать, что это не его дело, тем более что это в самом деле не его дело, но… смысл? Портить вечер? Или путать честь со спесью, как некоторые? Да ну. Последние часы можно потратить с бо́льшим толком.

– Я предпочитаю быть лучшим на обоих океанах канониром, нежели дерьмовым капитаном, Морган. К тому же, когда я поступал на флотскую службу, я не был графом де ла Вега. Титул принадлежал моему старшему брату…

«…которому спесь успешно заменяла честь», – добавил про себя и замолк, взялся за нарезанный дольками красный сицилийский апельсин. Дивно вкусный и сочный. Но Морган не считал нужным сдерживать любопытство:

– Семейная традиция? Младший сын должен стать военным? Или здесь что-то иное?

– Иное. – Тоньо дернул углом рта: вспоминать о брате было неприятно, а о причине, по которой он, человек сугубо мирный и светский, оказался на службе, и подавно. – У меня был прекрасный выбор, Морган. Или флот, или большое недоразумение с инквизицией. Как видишь, я выбрал флот. Всегда любил артиллерию, к тому же… – он пожал плечами и продолжил: – Мой драгоценный брат ненавидел море, а значит, шансов встретиться с ним здесь было меньше всего, что несказанно меня радовало.

«Настолько, что о своей ненависти к морю я почти забыл, а пушки почти примирили меня с войной».

Морган задумчиво кивнул:

– Понимаю, Антонио, – и улыбнулся. – Сложно представить вас придворным, но канонир вы, милостью неба, прекрасный.

«Еще бы, – подумал Тоньо. – Истинный Альба и огонь – всегда прекрасное сочетание. Ты даже не представляешь, Морган, насколько прекрасное! Если б чертов матрос не ударил меня по голове, ты бы восхищался со дна морского, как и все, кто посмел приблизиться к «Санта-Маргарите» на расстояние выстрела».

– Отчего же сложно? – спросил он вслух. – Придворная жизнь бывает очень веселой. Почти как жизнь птичника. – Он скроил надуто-спесивую физиономию и курлыкнул по-индюшачьи.

Морган моргнул от удивления. Расхохотался.

– Вы неподражаемы, дон! – От смеха Морган даже уронил четки, которые с начала беседы вертел в руках. Не на пол, правда, на колени. Странные, нехристианские четки: длинные, без креста, мерцающие всеми оттенками зеленого. – Турецкие, – объяснил он, проследив взгляд Тоньо. – Принадлежали одному из их офицеров. Приносят удачу!

– Если удачей считать встречу с самим Морганом… – хмыкнул Тоньо. – Что-то мне подсказывает, что турок думал иначе. Не люблю турок, они чересчур бешеные и жадные даже для пиратов.

– Совершенно согласен, – улыбнулся Морган. И, понизив голос, добавил: – Но, дон Антонио, разве наша встреча для вас так уж отвратительна? Мне казалось, подобную беседу можно считать удачей.

– Как сказал мудрейший Лао Цзы, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. – Протянув руку, Тоньо качнул свисающие из ладони Моргана четки и продолжил ему в тон: – Но мне больше нравится другое изречение, вырезанное на столе в одной из таверн Саламанки, видимо, для лучшего усвоения студиозусами: когда удача поворачивается к тебе лицом, помни, что кто-то сейчас созерцает ее зад.

Морган тихонько фыркнул:

– Какая мудрая мысль, дон Антонио…

– Увы, не моя. Но с другой стороны, иной зад куда привлекательнее лика. Вот, допустим, стрелять в корму брига куда удобнее, чем в нос. Вы не находите, сэр Морган?

– О, я полностью доверяю в этом вопросе канониру! И, надо полагать, галантному кавалеру.

– Все бы капитаны были столь мудры, – вздохнул Тоньо. Грешно злиться на имбесиль, но если из-за имбесиль ты сдохнешь на рее, то можно. Господь не ждет от простого канонира святого всепрощения. – А что вы собираетесь делать с доном Родригесом?

Морган удивленно пожал плечами:

– Посмотрю, не пожелают ли его выкупить, конечно.

– Королева не пожелает, а богатой родни у него нет. Зато есть один человек, который наверняка выложит за него круглую сумму.

Морган поощрительно кивнул:

– Я весь внимание.

Налив себе полбокала флорентийского, того самого, трофейного, Тоньо назвал имя и добавил:

– Сдается мне, вы достаточно удачливы, чтобы оказаться на Тортуге одновременно с «Арабеллой».