Шарлин Харрис - Подарок мертвеца Страница 7

Коринна позвонит вам и сообщит о моем рейсе, — сообщил Арт Толливеру, но я тоже ясно его слышала.

Арт обладает звучным голосом, который бывает очень полезен, если ты юрист, выступающий на суде.

Барфилд любил гласность почти так же, как любил пульт управления телевизором и стряпню своей жены. Он вкусил гласности и рекламы с тех пор, как стал юристом, и с тех пор его практика неуклонно росла. Его секретарь, женщина средних лет по имени Коринна, позвонила нам через несколько минут, чтобы сказать номер рейса Арта и предполагаемое время прибытия.

Вряд ли будет разумным, если мы встретим Арта в аэропорту, — сказала я Коринне, наблюдая за тем, как на парковке появился еще один фургон прессы. — Думаю, мы переберемся в отель, где охрана понадежнее, чем здесь.

Вам лучше сделать это немедленно, и я сниму комнату для мистера Барфилда в том же самом отеле, — практично заметила Коринна. — Я позвоню ему на мобильник, когда он приземлится. Вообще- то я сделаю несколько звонков, найду подходящее место и забронирую номера для всех вас. Для вас и мистера Лэнга брать одну комнату или две?

Отель наверняка будет очень дорогим. При обычных обстоятельствах я была бы склонна разделить комнату с Толливером, как мы делали сейчас. Но если газеты будут это проверять, лучше погрешить против богини правил.

Две, — ответила я. — Примыкающие друг к другу. А если можно будет получить люкс из нескольких комнат, тоже будет хорошо.

Я быстренько обзвоню отели и дам вам знать, — сказала расторопная Коринна.

Вскоре она перезвонила, чтобы сообщить, что для нас взяты номера в «Кливленде». Как я и предполагала, отель оказался слишком дорогим, но сейчас стоило заплатить, чтобы обеспечить приватность. Мне не нравилось, когда меня показывают по телевизору. Публичность полезна для бизнеса, но только если тебя представляют в нужном свете.

Мы покинули мотель, замаскировавшись как можно лучше, только чтобы не выглядеть в своей маскировке нелепо. Прежде чем небрежно выйти из боковых дверей и двинуться напрямую к машине, мы закутались до ушей. Поскольку мы выглядели очень просто, несли сумки, а Толливер к тому же тащил ящик для льда, нам удавалось спастись от внимания репортеров — до тех пор, пока мы не выехали с парковки.

Женщина-репортер, чьи губы сияли так, что казались полиуретановыми, совершила летящий прыжок и приземлилась прямо перед окном водителя. Толливер не видел, как ему совершить левый поворот, влившись в поток машин, следовавших в нужную нам сторону, поэтому мы оказались в ловушке. Он опустил окно и постарался мило улыбнуться.

Шелли Квайл с Тринадцатого канала, — представилась сияющая женщина.

Кожа ее была цвета горячего шоколада, черные волосы блестели как отполированные, походя на гладкий шлем. Макияж Шелли Квайл был тоже воинственным: много ярких цветов и точных линий. Интересно, сколько времени у нее уходит на подготовку, прежде чем она покидает дом. Шелли носила брючный костюм в обтяжку из коричневатого твида с оранжевыми крапинками. Маленькие веснушки заставляли ее кожу светиться.

Мистер Лэнг, вы менеджер мисс Коннелли? Я правильно поняла? — спросила сияющая женщина.

Да, правильно, — любезно согласился Толливер.

Я знала, что камера поворачивается, но верила в своего брата. Он обладал большим обаянием, когда того требовали обстоятельства, и сильнее всего его обаяние проявлялось в присутствии хорошеньких женщин. Даже Шелли Квайл казалась смущенной. Но снова взялась за свое:

А это ваша сестра? Ее несколько месяцев назад наняли в Нэшвилле, чтобы найти Табиту Моргенштерн, а потом наняли, чтобы осмотреть могилы на старом кладбище Святой Маргариты здесь, в Мемфисе? И тело, принадлежащее Табите Моргенштерн, — если верить отчетам — было найдено на этом кладбище?

— Мы понятия не имеем, как так получилось, и нам самим не терпится услышать объяснения, — отрезал Толливер, как будто нас жестоко обманули.

Шелли Квайл в замешательстве замолчала, придумывая следующий вопрос, и мы воспользовались передышкой, чтобы совершить левый поворот.

Глава третья

Отель «Кливленд» оказался красивым, с обходительным штатом. Мне не хотелось видеть, какой нам предъявят счет и как он ударит по нашей кредитке в начале следующего месяца.

Служащий забрал нашу машину, и мы в отчаянной спешке и неразберихе с багажом миновали вестибюль гостиницы, торопясь поскорее убраться от репортеров, которые преследовали нас вплоть до нашего нового отеля.

Здешние служащие были настолько вежливы, словно мы останавливались в «Кливленде» четыре раза в год. В мгновение ока мы оказались на втором этаже, где нас никто не смог бы достать. Я была так рада, что у нас появилось время в относительной безопасности и уединении прийти в себя, что чуть не расплакалась.

В номере люкс имелась гостиная, по обе стороны которой находилось по спальне. Направившись прямиком в спальню справа, я сняла обувь, легла на большую кровать и обложилась подушками. Вот что я любила в по-настоящему хороших отелях: обилие подушек.

Как только я зарылась в подушки и мне стало тепло и спокойно, я закрыла глаза и позволила мыслям течь, куда им заблагорассудится. Конечно, они устремились прямо к маленькой девочке, которую я нашла на кладбище.

Вероятно, Табита была мертва уже тогда, когда я прочитала об ее исчезновении, то есть за несколько недель до того, как Моргенштерны попросили меня найти ее тело. Учитывая информацию газетных отчетов и еще больше мой личный опыт, это было логичным предположением. Вообще-то я была почти уверена, что ребенок был мертв уже через несколько часов после исчезновения.

Но это не значило, что мне нравилось быть правой. Имея все время дело со смертью, я не огрубела — по крайней мере, мне так не кажется. Думается, скорее я… отношусь к этому по-деловому. И я сама видела, как страдают Моргенштерны. Я им искренне сочувствовала, поэтому упорно продолжала поиски — дольше, чем полагала разумным, и достаточно долго, чтобы сильно снизить наши доходы. Толливер даже не выставил им полный счет, он ничего мне об этом не сказал, но, подсчитывая в конце года наши доходы и расходы, я заметила это сама.

Поскольку Табита все это время была мертва, я думала: Диане и Джоэлу будет лучше знать, что же именно произошло с их дочерью.

Я могла только надеяться, что мой откровенный ответ детективу: «Лучше знать, чем не знать» — окажется обоснованным. Я могла лишь надеяться, что Моргенштернам станет хоть немного легче, если они узнают наверняка, что произошло с Табитой. По крайней мере, они будут знать, что она не побывала в руках какого-то безумца, не страдала от пыток.