Некромантка на факультете таксидермии (СИ) - "Likaona" Страница 7

— Пустишь нас ночью?

Вопрос был не праздный. На ночь факультет запирался крайне тщательно, в том числе магически, и открыть могли лишь преподаватели — вызвав ту самую «солнечную» змейку, что отпирала зал собраний. Как Аля случайно выяснила, Рудольфус нашел со змейкой общий язык и мог договориться об открытии входных ворот.

— А почему она днем не придет? — с подозрением уточнил олень, мгновенно попавшийся на крючок. Однако бдить продолжил — стоит один раз дать слабину, и проблем не оберешься.

— Стесняется, — простодушно пояснила Аля. — Сам представь — как она, скромная, воспитанная девица, будет при всех чувства выражать?

Назвать Сильву «скромной» мог только ни разу не видевший рыжую, но что только не сделаешь ради подруги и во исполнения мечты!

Покочевряжившись для виду, Рудольф согласился.

— Ну ладно, так и быть. Приходите сегодня к одиннадцати вечера, открою.

— Ты самый лучший! — с чувством выпалила Аля (была бы возможность — еще и обняла бы), и помчалась в общежитие — радовать подругу.

— Тишшше! — прошипела Аля на рыжую, вторично споткнувшуюся на лестнице.

Как можно так умудриться, грея в руках «светлячок», да еще будучи боевиком с отменной координацией — уму непостижимо! Видимо, Сильва действительно грезила ночами об Эдельвульфе, и при приближении к почти-живому кумиру растеряла все, включая ловкость и решительность.

В ответ яростный шепот раздалось полное покаяние сопение, подскальзывания прекратились и до верха лестницы девушки добрались без приключений.

— Вот! — торжественно прошептала Аля, указывая рукой на «статую». — Эдельвульф Рут собственной персоной.

Сильва благоговейно замерла, пока подруга поднесла свой «светлячок» поближе к декану, показывая его во всей красе. Правда, лицо мужчины в почти полной темноте, да еще подсвеченное снизу световым шариком выглядело весьма своеобразно и походило на скорее на устрашающую черно-белую маску, чем на благородно-правильное, но рыжая восхищенно выдохнула:

— Как на картинке! Такой же красивый!

Наблюдающая за реакцией подруги Аля с сомнением покосилась на «статую». Если действительно прямо как на картинке, да еще и красивый, то к художнику, определенно, возникали вопросы. И первый из них — почему он не умеет рисовать. Или не умеет рисовать в реалистичной манере.

Но, как говорится, дело вкуса.

Пока Аля предавалась философским размышлениям, Сильва продолжала благоговейно вздыхать и даже осмелилась потрогать «статую» за рукав. Осторожно, одним пальчиком. При этом у рыжей было такое вдохновенно-восторженное выражение лица, то Аля заподозрила в ней не просто влюбленность, а нечто большее.

Наконец, потоптавшись еще на месте, навздыхавшись и посмев прикоснуться к мечте еще раз, Сильва понурилась:

— Пойдем, что ли.

— Как — пойдем? — Аля зашипела на подругу почище разгневанной змеи. — А целовать кто будет?

— Кого? — обалдела рыжая.

— Декана Эдельвульфа Рута! — таким же разгневанным шипением пояснила Аля и на всякий случай схватила Сильву за рукав — не дай боги сейчас от ужаса рванет подальше (была бы душевно и физически послабее — могла бы и в обморок грохнуться). Еще неизвестно, пустит ли их Рудольфус во второй раз!

— Не-не! Я не могу! — принялась вяло (чтобы не нарушать конспирацию) отбиваться в ужасе рыжая. — Это же… Это же Он!..

— Вот и целуй! — Аля ненавязчиво подпихнула бедром подругу к «статуе».

— Я не могуууу! — тоненьким голоском взвыла та, очутившись нос к носу к вожделенному герою, мечте не только детских грез.

— Тогда я сама поцелую! — пригрозила Аля рыжей.

— Не поцелуешь! Не сможешь!

— Да легко! — Аля вновь подпихнула подругу и, не примериваясь, на секунду прижалась губами к лицу декана. И даже если бы «целилась», не смогла бы попасть удачнее. Губы у мужчины оказались сухие и теплые, словно шагреневая кожа. Рядом тихонько взвыла от избытка непонятных чувств Сильва. Отпрянув от «статуи», Аля невольно облизнулась и подтянула рыжую к себе за рукав. — Вот видишь, ничего страшного. Целуй давай.

Зажмурившись, Сильва отважно повторила подвиг подруги.

— Э! В губы целуй! — продолжая шептать, скомандовала Аля и дернула рыжую за талию, корректируя поцелуй. — И обними его, что ли.

Ошарашенная Сильва безропотно выполнила указания, сминая кружевной воротник дрожащими пальцами, точно хотела притянуть свою мечту к себе поближе.

Аля задержала дыхание и… Прошла минута — и ничего не произошло. Печально вздохнув, девушка пробормотала:

— Облом…

— А? — плохо соображающая Сильва с трудом повернула голову, пока не в силах оторваться от «статуи».

— Ничего-ничего, — махнула рукой Аля и аккуратно отцепила пальцы рыжей от кружевного воротника. Аккуратно расправив кружева, на сколько смогла, сжала ладонь подруги: — Пойдем.

Та всхлипнула и кинула головой, позволяя себя увести и периодически порываясь оглянуться назад.

— Ничего-ничего, — успокаивающе бормотала Аля, таща за собой на буксире Сильву и провожаемая печальным взглядом Рудольфуса. — Мы что-нибудь придумаем. Поцелуй истинной любви не сработал, значит, нужно искать «богатство рода».

Когда за девушками захлопнулась дверь и по ней пробежала солнечная змейка, возвращая на место все печати, от одной из колонн в дальнем конце холла отделилась тень. Тень медленно и неспешно, по-хозяйски поднялась по лестнице и остановилась возле «статуи». Небольшой световой шарик затрепетал над плечом зачарованного декана, а Райли Берн, пронаблюдавший из-за колонны всю процедуру нелегального целования своего начальника, навел окончательный порядок в одежде господина Рута, вытащил из кармана платок и аккуратно промокнул его лицо, стирая все следы «преступления». И, не удержавшись, принюхался. Полынь, зеленая трава, нагретая солнцем, колокольчики и мед. Девушки оставили интересное сочетание запахов, так что легко будет определить, кто именно тут был. Или можно поступить проще.

Заместитель декана Берн спустился по лестнице и, перекатившись с пятки на носок, выжидающе посмотрел на притворяющегося спящим Рудольфуса.

— Осторожно! Смотри, куда лезешь!

— А сама-то! На себя посмотри!

Сдавленное девичье переругивание почти не нарушало благостное спокойствие погоста, разливающееся запахом мирры окрест него. Именно что окрест — общее ощущение от погоста настраивало на особый лад и заставляло вспомнить почти вышедшие из употребления слова, расслабиться и… пройти мимо, мурлыча под нос какой-нибудь псалом или медитативную песенку. Следовало признать, действовало отменно не только на людей, но и на все живое, так что даже ограды не требовалось. Сдавленная же ругань объяснялась очень просто — зарослями крапивы и репейника, в которые девушки умудрились забраться в темноте.

Когда мрачно сопящие «исследовательницы» выбрались на ровное место, яростно расчесывающая ногу Аля оказалась вынуждена признать — идея заявиться на кладбище в платье оказалась не слишком разумной. Хорошо хоть сапоги догадалась надеть!

В отличие от подруги, Сильва экипировалась намного лучше, в свой «боевой» костюм, полностью закрывающий тело. Но ей приходилось тащить клетку с Пусей — оставить элементаля одного на неизвестно сколько часов девушка отказалась категорически, мотивируя тем, что Пуся может заскучать. А если он заскучает и начнет орать посреди ночи, проверки комнаты не избежать, и им точно влетит за отсутствие.

Подумав, Аля согласилась с аргументами, и еще раз печально посчитала финансы. С деньгами у девушек было негусто, а из-за Пуси стоимость задуманной экспедиции дорожала почти на треть — телепортационный кристалл волновало количество объектов, а не их общая масса. Элементаль в клетке равнялся плюс одному объекту. Вот если его прижать к себе, то можно было сойти за единое целое. Но прижимать к себе элементаля огня — поищите таких дураков. Даже Сильва, тискающая своего фамилиара по поводу и без, не решилась бы на такое. К сожалению, без телепортации за одну ночь они точно не управятся.