Полёт феникса (СИ) - Архангельская Мария Владимировна Страница 7

Мои служанки волновались так, словно это им предстояло выйти замуж, а вот я была почти спокойна. В конце концов, я уже проходила через что-то подобное, и пусть теперь размаха и пышности будет побольше, но в остальном всё то же самое. С самого утра я чувствовала себя так, словно отправляюсь в дальнюю дорогу, и в каком-то смысле так оно и было. Пусть дворец находится лишь в нескольких кварталах от дома Фэй, но он — уже другой мир, который поглотит меня без остатка, и я никогда больше не вернусь даже к иллюзии обычной жизни.

Мои комнаты выглядели пустыми — всё, что я хотела забрать с собой, упаковали и отослали заранее, а остальное мне и не принадлежало. Быстрый завтрак, утренний туалет, и я с моими девушками села ждать. Немного позже прибыла принцесса Кауджун, с которой я наконец-то официально познакомилась на пиру в честь помолвки. Одевать невесту императора должны принцессы, но супруга гуна Вэня была единственной женщиной императорских кровей, так что ей и выпала эта честь. Если Великую старшую принцессу, как официально именовалась тётка императора, и коробило от мысли, что придётся прислуживать столь сомнительной особе, как я, она успешно это скрывала. Мы обменялись любезными замечаниями, и она села ждать вместе со мной. В доме было довольно тихо, все домочадцы застыли в том же напряжённом ожидании. И вот наконец до нас донеслись звуки труб. Из дворца прибыла торжественная процессия, привёзшая мне свадебный наряд.

Ах, что это был за наряд! Ярко-красный, многослойный, весь расшитый золотом, рукава спускались до земли, подол волочился по полу, лиф из-за вышивки был жёстким, как кольчуга, и весило платье не меньше. К платью прилагался парик — настоящее произведение искусства. Весь в золотых пряжках с переливающимися драгоценными камнями, с длинными шпильками, торчащими в стороны, как штыри, со свисающими подвесками, нитями бус и золотыми шариками, похожими на ёлочные. Как я и хотела, он был выкрашен под цвет моих настоящих волос, так что, когда это нагромождение узлов и косичек водрузили мне на голову, я смогла оценить, что было бы, если б Господь дал мне волосы получше. Передвигаться во всём этом великолепии можно было только медленным скользящим шагом, держа голову очень прямо, чтобы сооружение на ней, не дай бог, не поехало. А ведь мне ещё предстояло поклониться при объявлении императорского указа! Но и это было не всё. Сверху на платье надели что-то вроде наплечников из топорщащейся красно-золотой парчи. Каждый состоял из нескольких кусков ткани, сшитых между собой внахлёст и явно изображавших перья, а сзади к ним крепился плащ-шлейф, длиной в несколько метров. И во всю его длину распускал свой роскошный хвост феникс, символ императрицы. Мой символ — отныне и навсегда.

Последним аккордом на меня накинули тонкую и прозрачную красную вуаль. Просто накинули, никак не прикрепляя. Впрочем, она была такой величины, что её, пожалуй, следовало называть не вуалью, а покрывалом.

Когда всё было готово, я в сопровождении принцессы и служанок выплыла в соседнюю комнату, где меня ждали приёмный отец и дворцовый посланец со свитой. Вообще-то во главе процессии, привёзшей мне наряд и указ, должен был прибыть принц крови, но за неимением таковых эту роль доверили мужу принцессы Каучжун. Собой он владел не хуже жены, и какие бы чувства не обуревали гуна Вэня при взгляде на меня, на его лице они не отражались. Приклеившаяся к губам улыбка сделала его похожим на храмового идола, когда он с поклоном протянул мне поднос, на котором лежал шёлковый свиток и коробочка с печатью императрицы. Меня подробно проинструктировали ещё за несколько дней, и повторяли инструкции ежедневно, так что я знала, что делать: встать на колени, подобрав подол, и принять поднос из рук посланца. И тут же передать его одному из евнухов для зачитывания указа. Больше всего я переживала за парик, но он с честью выдержал испытание, и, когда я выпрямилась после поклона, остался у меня на голове.

После этого в моём расписании наступила пауза, потому что ехать во дворец сразу же почему-то было нельзя. Процессия во главе с гуном убыла обратно, а я осталась ждать новую, не снимая, разумеется, тяжеленного наряда. И прождала около трёх часов. За это время я успела перекусить, хотя еду приходилось просовывать под покрывало, но главным образом скучала, поглядывая на водяные часы и порой перебрасываясь со служанками парой слов. Впрочем, их реплики в основном сводились к восхвалению несравненной меня. Лесть вышестоящим тут была освящённой веками традицией. Да и не только тут, если подумать.

Наконец трубное гудение на улице возвестило, что паланкин за мной прибыл. Вздохнув с облегчением — признаться, я всё же начинала нервничать — я проследовала из дома в сад, а оттуда в наружный двор, где мне помогли сесть в резную золочёную клетку размером со среднюю карету. Носильщиков у неё на этот раз было не меньше четырёх десятков, но двигались они слаженно, в ногу. Признаться, я не слишком хотела видеть, как реагируют на нашу пышную процессию горожане, что безусловно собрались поглазеть на улицах. Выкриков не слышно, и ладно. Но, когда мы по моим подсчётам приблизились ко дворцу, я не выдержала и, наклонившись вперёд, выпростала руку и чуть отодвинула красную занавеску. В конце концов, это был, возможно, мой единственный шанс посмотреть на Внешний дворец, въехав в него через главные Полуденные ворота. Ибо единственный раз, когда императрица может проехать главным, Императорским путём, это день её свадьбы.

В принципе Полуденные ворота выглядели стандартно — три арки, галерея над ними, островерхая крыша из жёлтой черепицы. Единственное, что поражало, это их размеры. Процессия пересекла окружающий дворец ров по одному из горбатых мостиков, каковых перед воротами было целых пять штук в ряд. Носилки слегка задрались вверх, потом опустились носом вниз, не настолько, чтобы я начала сползать с сиденья, но ощутимо. И наконец попали в тень под воротной аркой, чтобы после снова очутиться на ярком солнце. Я думала, что вот сейчас и увижу строения Внешнего дворца, но не тут-то было — перед нами был лишь пустой наружный двор и ещё одна стена с воротами. Теперь носильщики ступали по длинной ковровой дорожке красного цвета между выстроившимися по обе стороны гвардейцами при полном параде. По пути мы пересекли ещё один канал, так что пришлось миновать ещё один мостик. И лишь за вторыми воротами я наконец увидела здание, которое можно было назвать сердцем всего дворцового комплекса. Дворец Согласия Неба и Земли царил над обширной площадью, возвышаясь на огромной каменной платформе из трёх уровней.

Снова послышался рёв труб — таких огромных, что пока один человек дул в мундштук, раструб лежал на плечах у другого, стоящего впереди. Здесь было многолюднее — по обе стороны ковровой дорожки выстроились не только гвардейцы, но и придворные всех мастей, в парадных халатах и высоких шапках. Трепетали знамёна на высоких древках, и ещё что-то непонятное, похожее на дли-инные фонари с бахромой по нижнему краю. Да, разбираться мне в ещё дворцовом этикете и разбираться. Паланкин плыл между безмолвных людей, ведущие на платформу с дворцом ступени были всё ближе, постепенно занимая всё поле зрения. Наконец носильщики остановились, резковато поставили паланкин на землю, так что сиденье поддало меня снизу (я почти услышала их облегчённое "уф"), служанки развели занавески в стороны, и одна из них протянула мне руку. Я оперлась на неё и выбралась наружу.

Тайрен ждал меня наверху длинной лестницы в три пролёта; отсюда он казался маленькой золотой фигуркой. Я медленно двинулась вперёд и начала подниматься по ступеням, больше всего боясь запнуться о подол. Шлейф волочился за мной, оттягивая наплечники назад. Я зачем-то начала считать ступеньки, но сбилась на четвёртом десятке и бросила.

Тайрен был всё ближе. На нём были столь же многослойные одежды из золотой, расшитой драконами парчи, и даже шлейф имелся, хотя и не такой длинный. А на голове красовалась пресловутая тиара Равновесия Неба и Земли, которую я видела впервые, хотя выходила замуж уже за второго императора. Она представляла собой что-то вроде расшитого золотом и камнями чёрного цилиндра, охватывающего голову, и венчала его длинная, чуть выгнутая, обтянутая такой же чёрной тканью дощечка, далеко выступавшая над затылком и лбом. С её полукруглого переднего и прямого заднего края свисало по двенадцати ниток бус, спускаясь спереди примерно до переносицы. Приближаясь к Тайрену, я имела возможность рассмотреть тиару во всех подробностях.