Настенька и медведь - Марианна Красовская Страница 7

Громкий стук в дверь прервал ее невеселые размышления. Дернулась, вспомнив предупреждение соседки – а ну как опека? Хотя какая опека в десятом часу ночи? В такое время только маньяки и гуляют – Настя вспомнила, как ее встречали сестренки, и усмехнулась. Палка от швабры да жестяной таз с дырой – вот и все ее оружие. Хорошо, что девочки уже спят. Чумазые, уставшие они ерзали на диване, метались в своих детских снах.

Стук повторился.

– Кого принесло еще?

– Эмм… Мне бы Василия Сергеевича. Как его… Шапкина. Кажется.

– Нет тут такого и не было!

За дверью воцарилось молчание. Дождь со снегом лупил прямо в окна, ветер усиливался, кидая дым из печной трубы прямо в избу обратно, сырые дрова не горели.

– Был он тут.

Ваня вдруг появился, как из-под земли, прошлепал босыми ногами по ледяному и грязному полу к двери. Под диваном он прятался, что ли?

– Вы кто такое будете? Я его сын.

– Ваня? Я друг его. Помнишь? Дядя Влад на большой машине, у меня колесо в хлам и все разрядилось. СОС, короче.

Настя только хлопала глазами, со стыдом понимая, что даже фамилии этих детей не знает. С их отцом была знакома едва. И помнила только, что был участковым. И еще – что его ненавидела. А за что – хоть убейте, не помнила.

Ваня, молча сопя, открыл дверь. На пороге стоял… ох! Громадный мужик, просто монстр. В камуфляжном костюме, мокрый, как мышь из лужи (ха! Скорее, как бегемот).

Ваня минуту смотрел на него, кивнул, приглашая.

– Входите, дверь закрывайте, у нас Наська печку сломала и холодно.

Этот гигант сделал шаг, заходя в их избушку, и места сразу же стало меньше.

Он молча оглядел все вокруг и нахмурился. Рукой протер короткие темные мокрые волосы, отбросив назад капюшон, позволяя себя разглядеть. Рядом с ним Ванька выглядел просто крохотным клопиком.

Гость вдруг присел с ним рядом на корточки и, заглядывая в лицо, тихо и очень строго спросил:

– Вань, что у вас тут стряслось? Меня давно не было, что-то случилось серьезное?

Мальчишка вдруг всхлипнул.

– А вы кто такой, его спрашивать? Вломились тут. Расселись. Я знать вас не знаю, полицию вызвать?

Настя старалась звучать по воинственнее. Но заплаканное лицо и уставший вид девушки не обманули бы даже Ваню.

– Я Владимир Михайлович Беринг. Вызывайте полицию, они меня знают отлично. А вот вам, как мне кажется, их визит может совсем не понравится. Ваня, ты мне не ответил. Кстати, кто эта девочка?

– Три года вы не были. Папка вскоре пропал, мамка… – он быстро покосился на спавших сестер и продолжил шепотом, – померла мамка недавно, а эта – Наська приперлась и строит тут из себя. Дом наш хочет к рукам прибрать, видимо. Шлендра залетная.

– Ах ты! – она было кинулась с кулаками на мелкого, но была поймана на подлете.

– Настенька, значит.

Гигант ухватил ее за руку. А она замерла, ошарашенно хлопая глазами, разглядывая размер его рук. Ничего себе. Если захочет, и шею свернет – просто чисто случайно, слегка промахнувшись. Осторожно и медленно вынула руку из хватки. Он не удерживал, смотря на нее очень внимательно, все также продолжая сидеть рядом на корточках.

Красивый, если так можно вообще говорить о гигантах. Крупные черты лица, нос с горбинкой, тяжелая челюсть, твердая линия рта. Темные, широко расставленные глаза. Сколько лет ему? Совсем не старый.

– Анастасия Лисицына. Их старшая сестра. По матери. И вот я – вас не помню.

– Паспорт с собой у тебя?

Она аж поперхнулась от наглости. Ваня смотрел на нее очень ехидно, внезапно обзаведясь этим странным защитником.

– А у вас? Кстати Беринг – это ник или псевдоним? Витус, надеюсь?

Он вздохнул, вынимая из нагрудного кармана мокрой куртки толстый полиэтиленовый чехол и выуживая из него книжку паспорта.

– Предлагаю обмен. Я показываю тебе свой паспорт, ты – смотришь на мой. На счет три? Вань, поставь пока чайник.

Ну и наглец! Уже чайники ставит. Молча встала, обошла эту тушу, подойдя к ряду гвоздиков на стене, покопалась в карманах куртки, достала свой паспорт. Чехол весь в лисичках и елочках. Эх, счастливая и беззаботная жизнь городская, прощай…

Молча по счету они обменялись документами.

И правда, он – Беринг. Восьмого августа родился, старше ее на восемь лет. Не женат, родом из Питера. Симпатичное фото. Подняла взгляд на гостя, смотревшего так насмешливо. Протянула паспорт, забрала свой.

– Самое романтичное из всех знакомств в моей жизни, не правда ли, Настенька?

– Есть у нас нечего. Печка не топлена, и спать негде. Если вам нравится – заходите. И переодеть мне вас не во что. Есть только чай. Без сахара.

Она горько вздохнула, все произошедшее за последние дня вдруг опять накатилось как асфальтоукладчик.

Поймала опять на себе его взгляд темных глаз. Разрез интересный: чуть раскосый, немного русалочий. Интересно, в роду у этого Беринга не было алеутов? О чем это она?

– Значит, пускаете? Вань, помоги мне. Принесем кое-что из машины, я с пустыми руками в гости не хожу, даже если внезапно.

Мальчишка скоренько сунул ноги в огромные сапоги и накинул на плечи нечто серое и очень драное. Настя только сейчас поняла: это старая куртка отцовская, зимняя форма полиции. Вытертая просто до дыр и грязная уже невозможно. Надо же, как все не просто в мире Ваньки.

В окна блеснули яркие фары-противотуманки, и, судя по их размеру, машина у Беринга тоже была – под стать хозяину.

Спустя минут десять в дверь ввалился Ванька, возбужденный и даже счастливый. С целой коробкой тушенки, какими-то пакетами из зеркального пластика, термосом, несколькими буханками хлеба.

– Вы что, зимовать тут собрались?

Настя злилась. Им кидали подачку? Да пошел он! Сжала вдруг кулаки, решительно идя к входу. Задаст она им!

Проще было пытаться останавливать поезд на полном ходу. Нет, он ее не размазал по шпалам, конечно, просто не обратил внимания на ее гневный порыв. Она только воздуху в легкие набирала, как он перебил.

– Настенька, считайте это платой за постой. Остатки экспедиционных пайков, мне их девать больше некуда, а вам, – он выразительно обвел взглядом дом их и стол, – это