Арестант особых кровей (СИ) - Грин Агата Страница 7

— Да брось. Хальд не из тех примитивных мужланов, которые тешатся с арестантками ночью, а утром обращаются с ними как с мусором. Если он сказал, что поможет освободиться, значит, поможет. Он всегда держит обещания. Честно, Тана, ему можно довериться.

— По твоим словам выходит, что этот надзиратель Хальд — золотой человек, — усмехнулась я.

Марла не стала спорить и мягко проговорила:

— Ты можешь составить о нем собственное мнение.

— Уже составила.

— И?

— Не люблю блондинов, к тому же голубоглазых. Это так ординарно, — заявила я с сожалением, словно только внешность надзирателя является препятствием для наших, так сказать, постельных отношений.

— Значит, ты не хочешь сказку? Хочешь грубую реальность? — вкрадчиво уточнила Марла.

Я окинула женщину взглядом. Молодая, невероятно привлекательная, невозмутимая, с гипнотическим взглядом и бархатным голосом… Вот в таких легко влюбляются и предлагают стать любовницами. Но старший надзиратель Хальд отчего-то заинтересовался мной, заурядной девчонкой, у которой из примечательных черт только красно-рыжая шевелюра да вычурное имя. Интересно, сама Марла спит с этим надзирателем?

Я медлила с ответом. Не потому, что ответа не было, а потому, что мне снова стало тошно, и снова отравлял яд обиды. О какой такой сказке она говорит? Если денег нет, если ты не из влиятельной семьи, то сказки не будет. Будет только грубая, а порой и очень грубая реальность. Существование в качестве подстилки надзирателя это картинка как раз из такой грубой реальности.

Марла так внимательно смотрела на меня, словно хотела прочесть мысли. Уверена, моя покладистость будет ей на руку; возможно, Хальд пообещал ей что-то за содействие.

— Увы, — ответила я. — Блондины совершенно не мой тип.

— Ладно, — улыбнулась Марла. — Пора возвращаться.

Мы вернулись в жилой корпус и разошлись по спальням. Уже лежа в койке, я думала о том, что вряд ли «золотой» надзиратель Хальд будет так мил, что спокойно примет мой отказ.

Как же все-таки несправедлива жизнь! Когда я была свободной гражданкой и свободной девушкой, мужчины не очень-то обращали на меня внимание, так что моя бедная мама без конца сокрушалась о моей несуществующей личной жизни. Но стоило загреметь на трудовую планету, как меня сразу приметил «золотой» надзиратель Хальд.

«Идешь к успеху, Тана», — поздравила я себя и закрыла глаза. Что бы ни ждало меня завтра, нужно выспаться.

Весь следующий день я ждала подлянки, и я ее дождалась. После трудового дня, точнее, смены, надзиратель, которого арестанты между собой называют Глазастиком (природа одарила его дивными серыми очами, жаль, близко посаженными), стал по заведенному порядку проверять, выполнили ли арестанты дневную норму.

Проверка длилась обычно недолго, минут пятнадцать, и имела важное значение для нас. От ее результатов зависело, сколько мы заработали за день и насколько, соответственно, приблизились к освобождению. Посчитав, сколько порций корма изготовлено и упаковано, Глазастик взял одну, открыл и высыпал содержимое в анализатор.

Анализатор показал что-то не то.

— Что за… — проговорил надзиратель озадаченно и повысил голос. — Это брак! Если кормить понги таким кормом, он подохнет! Вы с ума посходили?

Арестанты начали переглядываться.

— Кто на анализаторе работает?

Я вздрогнула. Работа на анализаторе считается одной из самых простых, поэтому новеньким вроде меня и поручают такую работу. Мне всего-то надо смотреть, соответствует состав порции нормам, или нет.

— Я спрашиваю, кто на анализаторе работает?

— 3-5-н, — назвалась я.

— Ты слепая? Как ты могла напропускать брак?!

— Товарищ надзиратель! — раздался взволнованный голос Птички Токи. — Нам сегодня блок-укол ставили, девочка, наверное, плохо переносит укол, вот и напропускала. Тяжело работать, когда в голове туман.

— Работа простейшая: принимай состав, проверяй по нормам, жми на кнопочку!

Фыркнув, Глазастик склонился и достал еще одну порцию. Пока он возился с ней, я включила свой анализатор. Да, после инъекции блокатора эо мне стало плохо, минут на двадцать, но никакого тумана в голове не было, я отлично соображала. И работа действительно простейшая, сам анализатор подсказывает, когда что не так. Наделать брака можно, только если очень торопиться… или если кто-то хочет подставить. Я заглянула в установки.

Вес порции, калорийность, состав… Ага!

Я отлично помню, что для некоторых витаминов с утра были установлены другие показатели. Кто-то подошел к анализатору, пока меня не было, и изменил настройки. Отсюда и кошмарный процент брака.

Тем временем Глазастик проверил вторую порцию.

— Никуда не годится! Брак! Если это для тебя сложная работа, 3-5-н, я тебе попроще отыщу. Там уже ничего не попутаешь! Штраф двадцать единиц!

— Товарищ надзиратель, — обратилась я, — кто-то изменил настройки на моем анализаторе.

— Ко-о-онечно! Ты у нас не виновата, ты у нас невинный зайчик! Может, пожалеть тебя, бедняжку? Даже если кто-то изменил настройки, ты должна была проверить перед работой правильность показателей! Понятно?

— Понятно, — буркнула я.

Он прав: я виновата в том, что не перепроверила установки. Но, с другой стороны, с ними было все в порядке, пока кто-то не изменил их…

— Поздравляю, благодаря этому зайчику вы сегодня ничего не заработали! — объявил Глазастик, и я почувствовала, как множество рассерженных взглядов прожигают в моей спине и плечах дырки. — Что замерли? На выход. Ошибки будете исправлять завтра.

Арестанты направились к выходу. Птичка догнала меня и покровительственно обняла за плечи.

— Не переживай, со всеми бывает. Никто на тебя обиду держать не будет.

— Кто-то копался в анализаторе. Я настройки сама точно не меняла.

— Всякое может быть. У нас здесь надо держать ухо востро, зайчик.

— Что еще за «зайчик»? — спросила я, осознавая, что с подачи надзирателя ко мне прицепится это прозвище.

— Это млекопитающее с большими ушами, заяц, — ответил за Птичку шедший рядом с нами мужчина. — Из фауны Земли. В общем зале на стене зайцы нарисованы, могу показать.

— А разве у меня большие уши, чтобы сравнивать с этими вашими зайцами? — спросила я серьезно, чем рассмешила арестантов. Этот смех заглушил их недовольство и сгладил ситуацию.

Пусть зовут меня зайчиком, только не злятся. Не хватало мне еще и злости арестантов.

Перед отбоем я встретила в коридоре Марлу, и, кивнув ей, прошла мимо, ни о чем не спросив и ни в чем не упрекнув, хотя она явно имела отношение к моим сегодняшним неприятностям. Я пообещала себе впредь быть внимательнее, но вскоре меня постигла еще одна неудача, ловко устроенная кем-то из шестерок Марлы (кто еще мог вредить мне?). Снова мне влепили штраф, и снова арестанты смеялись надо мной. Ах, бедный Зайчик, так много ошибается…

Я не хотела поддаваться на провокации и делала вид, что ничего не происходит, но всякое терпение имеет свой предел. Получив второй штраф, серьезнее, чем первый, я решила завязать со смирением и поговорить с Марлой. В тот единственный раз, когда она мне понадобилась, она куда-то пропала. Курид, у которого я про нее и спросила, поинтересовался, глядя на меня большими добрыми глазами:

— У маленького Зайчика проблемы?

Я поморщилась — все никак не могла привыкнуть к прозвищу — и проговорила:

— Проблем нет, просто я хотела кое-что узнать у Марлы.

— Все, что знает Марла, знаю и я. Говори.

Курид выглядел таким милым и простым, чисто сердобольный дядя, всегда готовый помочь, но мне и Марла казалась доброй. Они одного неба звездочки, и помочь он мне может только в одном — запрыгнуть к Хальду в кровать. Мне захотелось уйти, но вместо этого я решила кое-что узнать.

— Скажи, какой человек Дадено?

— Замначальника колонии? — удивился Курид. — Понятия не имею, я его не видел ни разу. Говорят, строгий. Зачем тебе знать о нем? Он из самой верхушки.

— Да так, — зевнув, ответила я. — Слышала, он помогает арестантам.