Юлия Исаева - Брачные узы (СИ) Страница 8

— В «Духовном вестнике» только и пишут, что о новых назначениях, — заметила Софи.

— Опять ты об этом! — Кам сердито топнула ножкой, но тут же улыбнулась, — Неисправима! Даже не знаю, за что мне досталась такая правильная и такая… образованная подруга!

— Неужели тебе совсем всё равно? Ведь дела в государстве напрямую касаются твоего отца. Всей твоей семьи. И моей семьи… в общем, всех.

— Так всегда было и всегда будет, — пряча улыбку, кивнула Кам, — Мы с тобой молодые девушки, у которых есть отцы, способные позаботиться о государственных делах куда лучше нас.

— Это вовсе не повод…

— Ещё какой повод! — перебила Кам, начиная сердиться, — Не становись занудой! Прошу тебя!

— Ладно, хорошо, — сдалась Софи, в который раз напомнив себе, что веселый нрав Камалии то немногое, что делает окружающих её людей влюбленными в жизнь. Они с ней такие разные, но именно это позволяет их дружбе процветать.

— Если бы не я, ты бы давно зачахла среди книг и в обществе старых политиканов, — в унисон мыслям Софии подметила Кам.

— Что правда, то правда.

— Постарайся не разочаровать свою верную наставницу, — велела Камалия, гордо вздернув изящный подбородок, — Никаких высоких стоек и рукавов, лишь красота, грация и острый ум. Завтра на балу мы затмим всех присутствующих там илле! Покорим сердца всех мужчин, а возможно, возможно, и самого царя…

— Вот это амбиции! — со смехом заметила Софи.

— Моя мачеха всё время твердит, что женская красота — самое страшное оружие в борьбе за успех у противоположного пола. А император, при всей своей недостижимости, остается мужчиной.

— Благочестивая Алия![24] Какая же ты болтушка!

— И всё же, — Кам подмигнула подруге и ускорила шаг.

Узкая песчаная дорожка резко повернула и вывела девушек к главным воротам парка. Спустя четверть часа илле поднялись в свои комнаты в особняке его святейшества Кристиана (София остановилась в доме подруги, не желая лишний раз сталкиваться с собственным отцом, всё ещё крайне взволнованным её стремлением поступать в Школу Права).

Стоило Софии устроиться в кресле с книгой, как в дверь постучали. Слуга принес девушке записку, в которой говорилось о необходимости явиться в родной дом на встречу к тому самому обеспокоенному родителю. Руфус вернулся из очередной деловой поездки и жаждал видеть младшую дочь для серьезного разговора. Юная илле без особой охоты вернулась в родовой особняк, чем по-настоящему удивила слуг, убежденных в том, что она всё ещё в провинции.

Руфус рэи'Бри был высоким светлоглазым мужчиной пятидесяти лет. С возрастом он не только не растерял красоты и природного обаяния, но приобрел внушительность того особого рода, что так идет богатым влиятельным людям, наделенным, к тому же, острым умом и широтой взглядов.

— Рад видеть тебя здоровой и счастливой, — поприветствовал мужчина, повернувшись на звук открывшейся двери.

Его светлость ждал дочь в своем рабочем кабинете. София склонила голову и улыбнулась, старательно скрывая волнение и легкую сердитость, неизменно сопровождающие все последние встречи илле с её непреклонным родителем.

— Я удивлен, что ты ни разу не побывала в родном доме, — признался Руфус, жестом приглашая девушку сесть. София послушно устроилась в одном из старинных кресел, подаренных щедрой Магдой на свадьбу Глории. Старшая из молодого поколения рэи'Бри сочла лучшим оставить их в доме отца, а не везти в загородное имение своего новоиспеченного мужа, теперь никому ненужная мебель нашла пристанище в кабинете главы семьи.

— Поездка задумана, как возможность побыть с Кам, — напомнила София, — Его святейшество сделал вполне официальное приглашение погостить, я не стала отказываться.

— Наша семья ценит дружбу его святейшества, — задумчиво проговорил Руфус, хотя София давно подозревала, что поддержание взаимной симпатии с отцом Кам исключительно политический ход. Из лауреан Руфус рэи'Бри признавал лишь одного — мужа Глории, Антти лау'Саура, — И всё же, дома не так далеко друг от друга, чтобы не иметь возможности хотя бы раз проведать собственного отца.

— Вас не было дома, не слуг же мне навещать, в самом деле, — холодно бросила София.

Руфус гневно сверкнул глазами в адрес дочери, но от замечаний воздержался, справедливо полагая, что толку от этого не будет ровным счетом никакого. За девятнадцать лет, потраченных на усмирение непокорного нрава Софии, её отец не раз убеждался — все попытки бессмысленны и несут сплошное разочарование.

— Хорошо, — в тон дочери заключил его светлость, — К делу.

— К делу, — кивнула София, готовясь к худшему.

— Завтра бал, из нашей семьи на нем будем только мы, я прошу тебя приехать в карете с нашим фамильным гербом, а не в обществе… Камалии.

— Не вижу препятствий, — согласилась София, пряча довольную улыбку. Всё не так плохо!

— Кроме того, — продолжил Руфус, — Требую прекратить настойчивые просьбы в адрес высокопоставленных чинов относительно протекции по вопросу твоей учебы.

Голос мужчины звучал холодно и угрожающе.

— Ты ведешь себя недопустимо и должна понимать — ни один здравомыслящий илле не пойдет против воли главы семейства, о делах которого идет речь.

— Вы не оставили мне выбора! — воскликнула Софи, вскакивая с кресла.

— Именно так, — невозмутимо подтвердил Руфус, — Никакой самодеятельности! Твое своеволие граничит с глупостью. Ни один юрист не допустит подобного поведения, что лишний раз доказывает твою неспособность в этой области. Прекрати попытки обойти моё решение, стань, наконец, как все беззаботные дочки знатных родителей! Танцуй, веселись, меняй наряды, флиртуй, в конце концов! Только прекрати следовать пути, по которому идут лишь очень талантливые мужчины!

София залилась румянцем, изо всех сил сдерживая гнев.

— Я не отступлю.

— Софа! Никаких разговоров. Ты портишь репутацию нашей семьи…и как… самым неожиданным образом!

— Мне следовало родиться мужчиной! — выпалила Софи, разворачиваясь по направлению к двери, — Кажется, это единственный шанс получить то, что я желаю больше всего!

— Быть может, ты права, — спокойно согласился Руфус, — У нас с твоей матерью есть дочь Глория, сын Алихан, и странное сочетание и того, и другого, названное женским именем и скрытое под прекрасным девичьим лицом.

София вылетела из кабинета отца, громко хлопнув дверью и даже не пытаясь скрыть слез. Никогда прежде она не чувствовала себя такой потерянной и оскорбленной. Собственный отец с легкостью признает её неуместность и неправильность, выделяя брата и сестру, таких благополучных на фоне непослушной Софи. Но какой бы печалью не обернулся разговор с Руфусом, София лишь укрепилась в собственной решимости не идти на поводу у семьи и общественного мнения. Закон позволяет женщине учить право, и она — София — добьется своего.