Надежда Башлакова - Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 Страница 8

Девочка вздохнула и постаралась искусственно перевести ход своих мыслей в другое русло, дабы ненароком не прогневать богов непристойностями, высказанными или оставленными за пределами речи, где–то на грани мысли, направленными на старую рабыню. Она подумала о корабле, на котором впервые в жизни сейчас путешествовала, ведь, пускай она и сидела в глубине трюма, но всё ж таки это было путешествие. Неприятное, из–за темноты, сырости и тошноты, не сулящее ничего хорошего, не предвещающее ничего доброго, но всё же путешествие. Она то и самого корабля в жизни ни разу не видела, только слышала рассказы о нём, да и теперь видать увидит только, когда в порт прибудут. Не видела, вот невидаль….

Да что она вообще видела в своей жалкой жизни рабыни? Вот бы стать свободной, вот бы выбраться отсюда, вернуться на берег, но только больше не быть рабой, но и госпожой ей почему–то тоже быть не хотелось. Просто очень захотелось стать свободной, просто вольно жить. Мысли, которые она не позволяла себе раньше никогда в жизни. Мечтать о свободе, о вольной жизни, найти и выкупить маму, купить себе красивый дом и заниматься хозяйством, завести огородик и рыжего кота, но только никогда в жизни не давать ему такое зверское имя Кровопийца.

Девочка даже обернулась, испугавшись своей дерзости и почувствовав наконец–то, насколько кощунственной и противоестественной была сама её эта мысль. Стать свободной! Она посмотрела по сторонам, не подслушал ли кто её новую потаённую мечту. Но рядом никого чужого не было, и только рыжий кот Кровопийца сладко потянулся и снова безмятежно улёгся, прижавшись к её тёплому боку и мило посапывая.

И тут Девочку осенило. Вот вам ещё одна загадка. Почему кот, который, по словам разбойника, любил царапаться, принял её как родную и не отходил почти ни на шаг? В доме бывших хозяев не было кошек, оттого Девочка и не могла с ними раньше общаться поближе. Только видела несколько раз на улице, когда бегала куда–нибудь по поручениям молодой госпожи, и они всегда были с ней ласковы и милы, некоторые даже касались её рук розовыми шершавыми языками, словно она была их родным котёнком. Они бежали к ней со всех закоулков, мяукая и мурлыча, тёрлись об ноги. Но Девочке это всегда казалось обычным явлением, и она никогда не обращала внимание на такое необычное, можно сказать, поведение и диких уличных котов и ухоженных домашних любимцев. И только теперь ей выпала эксклюзивная возможность всё это наконец–то осознать и хорошенько обдумать.

Девочка села и взяла на руки урчавшего от распиравшей его нежности Кровопийцу. Она почти вообще ничего не знала о кошках и не могла понять, что такое они могли знать о ней, чтобы относиться к ней с такой нежностью, заботой и любовью.

— Ну, котик Кровопийца, почему ты так мил со мной? Почему не показываешь свои острые коготки, когда я делаю вот так, — Девочка перевернула его на спину и захлопала его же лапами в ладоши, — или вот так, — она накрыла ладошкой его округлую мордашку и потрепала её из стороны в сторону.

Но он знать себе только громче начал урчать, ещё и сам, подставляясь под ласковую девичью ладонь.

— Ничего ты мне не можешь сказать, — разочарованно произнесла Девочка, — а сама я не могу тебя понять. Потому что не какая–то я сказочная принцесса, или ведьма, или богиня кошек, а самая обыкновенная рабыня, дочь смуглокожей рабыни с неведомых островов и её хозяина, известного повесы и гуляки. — Заключила она. — Просто я не делаю зла четвероногим и хвостатым братьям и сёстрам нашим меньшим, как учит вера моих богов, вот вы и не видите во мне ненависти и зла, не таясь и не боясь со мной соприкоснуться. — Тихо проговорила она, снова ложась на одеяло и прижимая к себе кота.

— Когда мы ступим на землю, меня отдадут в рабство какому–нибудь новому господину или госпоже, и я не знаю, что было бы лучше. А ты по–прежнему будешь колесить по свету со своим разбойничающем хозяином, и как знать, может статься, когда–нибудь в этом трюме будет сидеть другая молодая пленница или пленник, или они будут старыми. Хотя нет, старых не будут кормить, их просто выбросят за борт, чтобы умилостивить Морского Царя и их тут же сожрут акулы, так вот, быть может, и тогда ты будешь радовать кого–то своим теплом и лаской. А не знаешь ли ты, милый Кровопийца, в какие такие края мы плывём?

— Мяу.

— Вот и я не знаю. А долго ли нам плыть?

— Мяу.

— Жаль, что мы с тобой разного рода племени. — Печально прошептала Девочка. — Разговариваем каждый на своём языке и не можем понять собеседника.

— Мяу.

— Вот и я о том же.

Они недолго полежали в темноте. Тут сверху послышался глухой удар, затем ещё один, и люк вверху открылся.

Девочка испуганно вздрогнула и сжалась в бесформенный комок.

— Ну, как вы там? Кровопийца, а я смотрю, ты тут полностью освоился? Не хочешь на волю?

Кот молчал, безразлично взирая на открывшийся вверху проём. Лицо мужчины исчезло из поля зрения Девочки.

— Завтра с утра откройте люк, пусть не забывает, как греет и слепит солнечный свет. Запирайте только на ночь. Если услышите, что Кровопийца просится наверх, выпустите.

На мгновение сверху вновь показалось его лицо, затем оно исчезло, и послышались удалявшиеся шаркающие шаги. В просвете показалось чьё–то незнакомое лицо и тут же растаяло вместе с вечерними сумерками, накрытое всё той злосчастной крышкой люка, послышался глухой удар вбиваемого колышка, ставший впоследствии привычным и будничным.

Кровопийца не пожелал покинуть полюбившуюся ему пленницу ни завтра, ни послезавтра. Ни на какие уговоры он не реагировал, а если кто–нибудь пытался приблизиться к нему и унести через силу, царапался и орал во всю мощь своих кошачьих лёгких. Вскоре его хозяин потерял всякое желание противостоять воле своего любимца, тем более хлопот у него к этому времени прибавилось. Надвигался шторм.

Потомственные мореходы старались бесстрашно противостоять бесчинствующей стихии. И, к слову сказать, им это удавалось на славу. Корабль бросало из стороны в сторону, волны накатывали одна за другой, таинственно видоизменяясь в просветах загадочной молнии.

Но Девочка всего этого не видела. Она сидела всё там же в глубине трюма, свернувшись в комок и укрывшись своим родным одеялом. Она не видела, но чувствовала всё то, что происходило где–то снаружи, сверху и в каждой из четырёх сторон, и лишь под дном судна всё было более или менее спокойно, по крайней мере, так ей казалось. Хотя порой для неё всё сливалось воедино, и она уже не представляла, где верх, где низ и где какая из сторон. Морской Хозяин ещё не свирепствовал во всю силу, он лишь проверял очередной встреченный корабль на прочность. Люди, находившиеся на нём, не причинили ему ни какого зла, никакую обиду, да и настроение его было не самое паршивое, для того чтобы уносить чуть больше сотни жизней жалких людишек, которые к тому же периодически и всегда в срок, приносили ему его приношения. А для того чтобы немного поразвлечься, особого повода ведь и не надо было?