Между сердцем и мечтой (СИ) - Цыпленкова Юлия Страница 8

— Разумеется, ваше сиятельство, — склонила я голову, соглашаясь. — Наше общество полно предубеждений, и порой невинные вещи вызывают бурю протеста. Однако наш государь — человек умный, просвещенный и справедливый. Он не был возмущен или раздосадован и одобрил брак, пусть и не сразу.

Конечно, я несколько лукавила. Никому неизвестно, как король отреагировал бы, если бы барон просил одобрения на свой брак, и я точно знаю, что ему не понравилось, если бы Фьер привез жену во дворец. Ведь именно так звучала фраза Его Величества: «В своем поместье барон может делать всё, что угодно». Но этого графам Гендрик знать было не нужно. Как и всего прочего, что было связано с высочайшим одобрением.

У меня мелькнула иная мысль — почему бы и нет? В наш последний откровенный разговор с государем о моих устремлениях он сказал — должны быть предпосылки к переменам. Так почему бы и не смешение сословий? Нет, не так. Почему бы не начать с изменения взглядов аристократии на средний класс? Воспитание дочери коммерсанта подчас ничуть не хуже воспитания дочери аристократа. К тому же свежая кровь еще никому не вредила. Да, пора бы уменьшить дворянскую спесь. Она ведь не мешает бежать к банкиру и занимать у него деньги, так отчего же мешает брать в жены девицу менее благородную, чем жених, причем, только по рождению? А когда взгляды станут шире, можно будет ратовать и за права женщин…

— Уму непостижимо, — повторил граф и вернулся к обеду.

«То ли еще будет, ваше сиятельство… надеюсь», — подумала я и вернулась к обеду. Мои сотрапезники, озадаченные новостью, более на меня внимания не обращали… кроме младшего Гендрика. Он как раз теперь время от времени бросал в мою сторону задумчивые взгляды, но меня это уже не смущало. Впрочем, его старший брат тоже не утратил интереса, и когда после обеда подали горячительные напитки, Элдер Гендрик произнес:

— Позвольте мне провозгласить нашу гостью очаровательнейшей девушкой.

Усмехнувшись про себя, я подумала, что его сиятельство занизил мою восхитительность. Дренг уже признал меня во всеуслышание первой красавицей Камерата. Естественно, этого я не сказала, но кивнула графу и вежливо улыбнулась. Никто возражений не имел, и моя очаровательность была подтверждена еще двумя мужчинами и двумя дамами. Я, как благовоспитанная девица, проигнорировала бокал вина, пусть и разбавленного, и довольствовалась водой.

Закончить визит после того, как вас накормили — это дурной тон. В гости вы заехали не поесть, а поговорить с приятными вам людьми, навестить их и напомнить о своем добром расположении. После того, как вы встали из-за стола, необходимо было провести в гостях, как минимум, еще один час, но не более трех, иначе можно было утомить хозяев своим присутствием. Задержаться этикет позволял только в случае, если настаивали сами хозяева, и вы видели, что делают они это не ради того же этикета, который имел для принимавшей стороны собственные правила.

Мы с матушкой провели в особняке графов Гендрик, после того, как встали из-за стола, уже полтора часа. Я считала, что этого времени более, чем достаточно, и можно было бы отправиться домой, где я непременно обсужу с Амберли матушкину затею. А мне не терпелось сделать это, потому что, чем больше проходило времени, тем сильней становилось мое раздражение.

О, нет! Элдер Гендрик был чрезвычайно мил. Он не давил на меня своими намерениями, хотя явно имел их, потому что не отходил от меня ни на минуту с тех пор, как мы переместились обратно в гостиную. А спустя четверть часа после этого нас отправили любоваться зимним садом и коллекцией картин старшего графа. Отказаться было бы дурным тоном, и я покорилась.

Сопровождал меня только старший сын, младший остался сидеть в гостиной, хотя я отметила, как он бросил взгляд на нас с его братом, а после на дверь. Сидеть с родителями и старшей баронессой Тенерис ему не хотелось. Думаю, он бы с радостью и вовсе покинул наше общество, или хотя бы прогулялся со мной и с братом, но вопрос матери остановил его, и Брану пришлось ввязаться в беседу.

Признаться, я бы предпочла общество младшего Гендрика уже потому, что ему до меня не было никакого дела, и мы и вправду могли бы недурно поболтать. Однако мне достался старший брат, и он был вежлив, учтив и предупредителен, но взгляд, часто задерживавшийся на моем лице, а порой и несколько ниже, вскоре начал меня злить. Я уже была достаточно опытна, чтобы разглядеть в мужском взоре интерес. И у Элдера он имелся.

В зимний сад мы спустились, почти не разговаривая. Он оказался огромен. Здесь даже имелся небольшой фонтан, куда меня и подвел его сиятельство. Я присела на ажурную скамейку, но вдруг перед моим внутренним взором встала иная сцена. Поздний вечер, зеленые стены лабиринта, в которых прятались сигнальные бабочки-светлячки, фонтан и мужчина рядом со мной в костюме лесного разбойника…

— Ох, — тихо вздохнула я, прижав к груди ладонь, а после поднялась со скамеечки и рассеянно улыбнулась: — Давайте пройдемся, ваше сиятельство. Мы уже немало посидели, недурно бы и ноги размять.

— Всё, что вы пожелаете, ваша милость, — ответил Элдер с галантным поклоном. — Тогда позвольте показать вам весь сад, у нас есть и редкие растения.

Мы брели между кадками, вмурованными в пол, и от этого казалось, что растения растут из земли. Иллюзия сада была почти полной, если не считать прозрачные стены и крышу. Мы будто и вправду брели по аллейке летнего парка. Здесь было тепло и светло, где-то щебетала птица, а над цветами порхало несколько бабочек. Граф протянул руку, и одна из них села ему на палец. Элдер протянул руку, пересадил бабочку мне на волосы и улыбнулся:

— Вы прелестны, ваша милость. Я помню ваш день рождения, и какой вы тогда были.

— Измученной знакомствами? — спросила я с иронией.

— Разрумянившейся, взволнованной, — возразил его сиятельство. — И глаза ваши сияли. Вы показались мне такой же нежной и легкой, как эта бабочка.

— Благодарю, — немного сухо ответила я.

— Вам не за что благодарить меня, баронесса, — улыбнулся Элдер, — я не делаю вам комплимент, лишь озвучиваю свои наблюдения.

— Тогда благодарю за наблюдения.

Мы замолчали и побрели дальше. О чем говорить с человеком, который знает, что ему привели потенциальную невесту, я не знала. Хотя, нет. Прекрасно знала, что сказать, но это было бы невежливо и даже оскорбительно, а потому продолжала молчать и скользить взглядом по растениям. В какой-то момент граф присел, и я поняла, что сейчас он сорвет для меня цветок, а так как он был маленький, то скорей всего воткнет его мне в волосы, тем более бабочка уже упорхнула, и место освободилось…

— Не стоит срывать цветы, ваше сиятельство, — поспешила я остановить его, потому что вновь перед моим взором был другой мужчина и берег озера. Мало того, что меня рассердило это наваждение, так еще и не хотелось давать какой-либо надежды, принимая даже такой незначительный дар, и позволив ухаживание.

— Цветов еще останется много, — заметил Элдер.

— И все-таки пусть растет, — сказала я и прошла дальше. — Я люблю цветы в их цветении, а не увядании.

— Хорошо, — сдался молодой человек. — Пусть будет по-вашему, баронесса.

Мы прошли еще немного в молчании. Надо было о чем-то говорить, чтобы избежать возможных комплиментов, которые окажутся констатацией наблюдений его сиятельства.

— Послезавтра день рождения моей сестрицы, — произнесла я. — Матушка изрядно потрудилась, праздник обещает быть не хуже моего торжества в честь совершеннолетия.

Эта тема показалась мне подходящей, потому что это было единственным, что как-то связывало нас с графом — он видел мой праздник.

— День вашего рождения незабываем, — ответил граф. — Ваши родители постарались на славу. Послезавтра у нас будет шанс полюбоваться праздником баронессы Мадести-Доло.

— Вас пригласили? — спросила я, как можно дружелюбней, чтобы не обидеть.

— Да, — кивнул Элдер. — Наши родители приятельствуют. Мы будем все вместе, Бран тоже приедет.