Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская Страница 8

себе на воспитание. Но сам он был уже стар и не мог управляться со всеми делами. Посему он отдал Брелистон в управление своему шурину, младшему из братьев госпожи Дарьяны, Тайро. Он успешно управлял вверенным ему наделом, а затем и сын его, Гайли. Они привыкли считать эту землю своей вотчиной. После смерти Калахая I, его внук Калахай Литей переехал в Брелистон, а трон в Керге вместе с Восточной частью Даргкара уступил правнучке Гермисея, Лориан.

Слушая королеву, Литей пытался разобраться во всех хитросплетениях кровных связей, и сейчас обрадовался, услыхав ещё одно знакомое название Брелистон – его будущие владения. А дальше королева заговорила о тех краях, по которым они ехали ещё вчера.

– Гайли, сын Тайро, получил от короля земли на Западе. Он назвал их Варко, и стал расширять свои владения. Его дочь Рина продолжила дело отца. И теперь, как видишь, они тянутся вдоль всего Южного пути. А вот сын Гайли Гилм женился на той самой Лориан из Керга. Таким образом, он упрочил родство с семьёй Ринай. У Рины родился сын Ларгей, а у него Остренго – праправнук Тайро. Все они правили Варко. А у Гилма родилась дочь Энгеда, его внучка Эдена, которой сейчас десять лет, имеет все основания претендовать на трон Керга и Остенграда. Ибо в ней кровь Ринай.

Литей был уже готов взмолиться о том, чтобы королева прекратила эту пытку именами, но она, кажется, и сама уже поняла, что пора заканчивать и подвела итог.

– Так что нынешний правитель Варко, Остренго, и его юный сын Ризо приходятся родичами, пусть и дальними, нам и нынешней претендентке на престол Востока и Юга. Хотя по большому счету у тебя шансов больше. Ты можешь стать правителем уже через три года, а ей только десять. Она – слабый ребёнок, болезненный, и, как мне кажется, не блещет умом. Но её муж станет законным правителем Остена, посему найдётся много женихов, мечтающих о власти. Тем более что у горцев есть обычай заключать браки чуть ли не с рождения. Тут, впрочем, надо ещё пояснить, как вышло, что она единственная, кроме тебя, наследница из Восточного Дома Ринай.

Это было очень кстати, потому что у Литея уже голова шла кругом от обилия всех этих имён и родственных связей.

– Энгеда, мать принцессы, три месяца назад умерла от сильной внезапной хвори. Киралейн отправился к ней, чтобы излечить, но приехал слишком поздно. Её малолетняя дочь Эдена осталась в Керге. Теперь эта девочка является самой завидной невестой королевских кровей. Пока что от её имени управляет небольшой кружок наиболее властолюбивых и напористых господ из Керга и Остена. Естественно, такое безвластие не может привести ни к чему хорошему. Слухи о беспорядках всё чаще приходят из Даргкара. Потому Лиарин и Киралейн так часто пропадают на Юге. Кто-то ведь должен держать под контролем это бурное волнующееся море – неуправляемая толпа страшна, ибо она жаждет крови. Особенно там, на Юге, в проклятых землях, где луга ещё хранят кости павших, а камни ещё помнят реки крови и стоны умирающих воинов. Тревожно у меня на сердце, мой мальчик… – помолчав, добавила Мара Джалина. – Чудится мне, что за этой осенью никогда не наступит весна, что для нас это будет последняя осень…

– Не волнуйтесь, моя королева, вот вернётся господин, и увидите, всё будет хорошо! – постарался утешить её Литей.

– Какого господина ты имел в виду: своего короля или князя Лиарина? – переспросила женщина.

– Обоих, – задумавшись лишь на миг, ответствовал Дарген Литей. – Они оба вернутся. Я уверен.

***

[1] неэльф, полуэльф, эльф-чужак

Некоторое время ехали молча. Уставшая от долгой речи Мара слегка прикрыла глаза. Небо, наконец, проронило несколько ледяных капель, но на этом и ограничилось, поленившись разразиться приличным осенним ливнем.

Предводитель отряда Лонгир резко повернул назад. Его вороной жеребец переступал нетерпеливо, остановившись подле белоснежной Аланы.

– Королева Мара, – обратился рыцарь, – мы прибыли, моя госпожа! Курган впереди…

– Благодарю, Лонгир, – мягко молвила Мара Джалина. – Можешь распорядиться: пусть твои люди останутся здесь на поляне и отдохнут. Путь был долгим. Я не задержусь…

– Да, моя госпожа, – поклонился воин.

Мара Джалина не успела сделать и одного жеста, как Лонгир стрелой слетел со своего жеребца, бережно подхватил королеву могучими богатырскими руками и аккуратно поставил на землю.

– Спасибо, мой друг, – улыбнулась вновь Мара, и тот отступил с лёгким поклоном.

Литей тоже спрыгнул на землю. И, прежде чем королева успела ступить два шага, он заботливо подхватил её под локоть.

– Я вас провожу, ясная госпожа.

– О, миэ белаэ ланхо, – улыбнулась Мара. Потом, приостановившись, поглядела на обоих мужчин и молвила с доброй насмешкой: – Благодарю от всей души, мои родные! Но… неужто я выгляжу столь немощной, что вы опекаете меня как дряхлую старушку или малое дитя?

– Нет, моя госпожа, – ответил Лонгир очень серьёзно, лишь в глазах сияли озорные искорки. – Вы самая прекрасная и сильная женщина во всём мире. И никто в моем отряде не усомнится в этом, моя королева!

– Вот и отлично. Тогда не надо портить мне репутацию! – смеясь, сказала королева и пошла вперёд по тропе.

– Пусть люди сойдут с седел и отдохнут! – добавила она, обернувшись.

Лонгир ещё раз поклонился, потом взял в повод всех трёх лошадей.

А Дарген Литей последовал за Марой, поскольку та не возражала.

Пройдя немного в сторону от дороги и оставшегося там отряда, Литей увидел высокий холм, нагромождение из больших светлых валунов. Холм порос крупными белыми цветами, похожими на звёзды, но первый морозец уже убил многие из них.

Вокруг была пустошь. Чуть в стороне росли огромные вековые сосны.

Странно, но от этого места веяло неизъяснимым скорбным холодом, как на кладбище, где только тишина, одиночество и дыхание смерти.

На большом камне, чуть в стороне, была высечена надпись на эльфийском и рунами Лейндейла: «Здесь покоятся невинные жертвы Каран Гелана времён до Великой Битвы. Путник, почти их память! Это были люди достойные, пусть их не коснётся забвение…»

И дальше шло перечисление около четырёх десятков имён и прозвищ.

Литей не спеша прочёл их все, пока королева, опустившись на колени и коснувшись рукой камня, долго сидела неподвижно и молча – то ли молилась, то ли вспоминала.

Ветер перебирал тонкие пряди каштановых волос, выбившихся из косы.

– Здесь когда-то была