Еще более дикий Запад (СИ) - Лесина Екатерина Страница 8

— А заклинания нету какого-нибудь? — уточнила я на всякий случай. А то вдруг окажется, что зря мучаемся и можно как-нибудь по-хитрому пальцами щелкнуть, чтобы оно все само взяло и убралось.

Я аж зажмурилась от такой перспективы.

— К сожалению, нет, — разочаровал меня Чарли. — Есть какие-то бытовые заклинания, вроде бы как… точно знаю, что для чистки каминных труб. И для решеток тоже. Стабилизирующие. Артефакты, пыль притягивающие, тоже существуют. Но я, к сожалению, ничего такого не умею.

— Жаль, — я подавила вздох.

Оно, конечно, огненную стену полезно пустить, особенно на мертвяков, но в данном случае пыль была бы актуальней. Ничего, вот вернусь на Восток и выучу.

Или нет?

К утру управились.

Последней, после весьма продолжительной дискуссии, вытащили кровать, вместе с матрасом, на котором пестрели странного вида пятна, простынями, что прятались тут же, скомканные и печальные, и подушками.

— А спать на чем будем? — позевывая, поинтересовалась я.

Тут даже одеял нету, с лошадьми остались.

А поспать я бы не отказалась.

— Могу предложить вам свое пальто, — сказал некромант. А Чарли нахмурился этак, не по-доброму. Но пальто не предложил. — Но, полагаю, что где-то здесь должен быть магазин. Или еще какое-нибудь место?

— Есть, — ответил орк, поправляя цилиндр. — Я загляну. К вечеру будет.

Я кивнула.

До вечера как-нибудь продержусь. А пока и в кресле подремать можно. Что-то притомила меня эта уборка.

Я забралась в кресло с ногами, разуваться тоже не стала, и ружье, к которому привыкла уже, поближе поставила. А то ведь… место надежное, если Эдди так говорит, но мало ли.

С ружьем, оно всяко надежней.

Стоило закрыть глаза и… я провалилась в сон. Но и во сне я ощущала зверскую усталость, что злило неимоверно. В конце концов, нормальные люди спят, чтобы отдыхать, а я вот… опять город.

Площадь.

Помост, укрытый золотой тканью, и знакомое кресло на нем. Надо же, вынесли. А ведь тяжеленным гляделось! На кресле — человек в алых с золотом одеждах. И шелка яркие, что кровь. Сам же человек стоит так, что смотреть на него сложно — солнце глаза слепит. И я щурюсь, заслоняюсь от яркого этого света.

Иду.

И главное, я прекрасно понимаю, что сплю, что все не взаправду. Но это странным образом только больше злит. Вот почему нормальные люди во сне что-нибудь приятное видят? Фэйри там или цветущие луга, золотые горы или шоколадные.

Шоколада захотелось.

И в животе заурчало.

Это урчание было таким громким, что человек, сидевший на троне, повернулся ко мне. Надо же, а помню эту рожу распрекрасную.

— Привет, что ли, — сказала я, подавив зевок. Нет, этак я точно свалюсь, если и там, и тут жить буду.

— Проклятая кровь! — возопил этот, в одеждах, и руки воздел.

— Скажи чего-нибудь нового.

Я поглядела.

А высоконько-то забралась. Или это как во сне? Сделал шаг, а уже вроде и на вершине горы, стоишь, глядишь, рукой пропасти помахиваешь?

Пропасти не было, но имелась лестница, которая терялась там, внизу. И люди, что окружали и помост, и лестницу, и нас вот… а они нагишом ходят — это нормально? Нет, шкуру там расписывают золотом и серебром, и еще камушками драгоценными, отчего кажется, будто они чешуей покрыты.

А главное, весь срам напоказ!

Я покачала головой.

— Ты пришла, — тот, на троне, поднялся, опираясь на посох. А тяжеленный с виду! Таким по башке кого приложить — самое милое дело.

— Можно подумать, у меня выбор был.

Я подавила очередной зевок.

— Что вам от меня надо?

А то и вправду, само это, чую, не прекратится. У меня же ж тоже нервы имеются, это же ж никакого порядку не будет, если то тут, то там.

— Отпусти нас, — сказал он.

— Куда?

— В смерть, — прекрасное лицо исказила судорога. — Позволь уйти.

— Идите.

Я сказала это громко, чтобы слышали все, но ничего не произошло. Может, надо еще громче?

— Бестолковая, — покачал головой найпрекраснейший покойник.

— Какая уж есть, — я опустилась на ступеньку и подвинулась. — Садись, что ли. Поговорим?

Он хмыкнул. И посох свой перехватил. А я еще подумала, что если он этим посохом меня приложит, то я помру или проснусь? Но он посох приткнул сбоку кресла и спустился.

Сел.

Рядом так.

А ведь я чувствую, что он неживой. То есть, нельзя сказать, чтобы совсем мертвый — мертвяки другие чутка — но и не живой.

— Звать-то тебя как?

— Солнцеподобный.

— А для друзей если?

— Ты не друг.

— Ну почему, я ж вроде и не враг… ты извини, — стало вдруг стыдно, что я его ограбила. Ну и кости в беспорядке оставила. Может, надо было хотя бы в кучку сложить, так оно вежливей.

— Ничего. Та плоть мертва, — он опустил голову, а мне подумалось, что он совсем даже не старый. — Кархедон.

— Чего?

— Ты спрашивала имя. Кархедон. Так меня нарекли при рождении.

— Милисента, — руку протягивать я не стала. — Так… что мне надо сделать, чтобы вы того… ну, окончательно померли? Сиу сказали, что город сам рухнет теперь, но похоже ошиблись, да?

— Да.

— Как вы… ну, они говорили… и тут… — подумалось вдруг, если кто и знает, что за внезапная любовь мозги людям затуманила, то это кхемет.

И Кархедон, раз он тут за старшего.

— Да и вообще, что произошло?

Те, внизу, стояли и смотрели. И наверное, чего-то ждали.

— Сложно сказать, — Кархедон поднял алые одежды и поскреб ногу. — Клопы… клопы как-то вот совершенно не поддаются воздействию.

— А то, дустом их тоже хрен вытравишь, — согласилась я. — Правда, как-то Эдди, это брат мой, приволок орочий артефакт, так ни одного не осталось.

— Примитивная сила лучше действует на примитивный разум.

— А у клопов разум есть?

О чем-то мы не том говорим, но ведь неплохо же ж сидится.

— Понятия не имею. Как-то вот не задумывался… а что до твоего вопроса, то что вы знаете о сотворении мира?

Тут уж пришла моя очередь хмурится.

— А тебе по какой версии? — уточнила я.

— Есть разные?

— А то! Мамаша Мо полагает, что мир сотворил Господь единый в семь дней. Или в шесть? В общем, волей своей. И все сущее. И еще демонов, ангелов, ну и орков тоже. А в Большой британской энциклопедии писали, что мир возник в результате естественных процессов. Солнце взорвалось…

Я поглядела наверх, убеждаясь, что солнце никуда-то с небосвода не делось. Висит. Светит.

— Ну а дальше эволюция случилась. И все-то живые твари возникли в процессе её.

Кархедон задумался.

— Когда-то давно, когда из чрева Великого дракона исторглось пламя, из него и плоти дракона возникло великое множество миров.

То есть начнем мы еще оттуда? И сколько ж мне спать придется, пока до сути доберемся? Но недовольство свое я при себе оставила.

Да и есть ли оно?

Сидим вот. Хорошо же ж сидим. А что бредовый сон, так что от снов нормальности ждать?

— Кровь принесла жизнь в эти миры. Из крови этой возникли драконы, а после и все-то иные существа, — Кархедон вновь замолчал.

— Значит, драконы существовали?

— А ты не поняла? — он повернулся ко мне.

— Нет. Я не особо понятливая, — сказала я чистую, между прочим, правду.

— Проклятая кровь…

— Да хватит уже, — я подавила зевок. — Какая есть. Можно подумать, я этого хотела… так что там с драконами?

Вместо этого он вскинул руки, и алые полы одеяния взметнулись, словно крылья. А потом крыльями и стали. А сам Кархедон превратился в дракона.

Мать моя…

От удивления я едва не проснулась. Ну и еще от страха, ибо те, внизу, тоже стали драконами. И… и вовсе это не золотая краска на коже! Это сама их кожа, сотворенная из золота. И драгоценные камни ложатся на неё узорами. И…

Кархедон зарычал, и меня обдало жаром, вонью и еще дымом.

— Будешь кочевряжиться, — я показала кулак, который рядом с драконьей мордой казался не таким уж большим. — Уйду. И сидит тут со своими…