Грифоны. История леди Ровены (СИ) - Тур Тереза Страница 8

— Держите, — молодой уже протягивал сквозь прутья решетки глиняный кувшин.

— Джоана мне теперь покоя не даст, — печально заметил Роб, поднося свою добычу к моим губам. — Пей, Ровена. Пей. Нам надо много пить.

Я послушно делаю глоток. Еще один. Останавливаюсь с трудом — надо отдать половину Робину.

— Джоана?

— Джоана. Она вечно носилась по заштатным городишкам, разоблачая махинации начальства на местах. С одним грифоном. Я же ей и выговаривал, а получается, что вляпался сам, как мальчишка.

«Джоана…»

— Прости, — говорю вслух.

Робин по-детски, от души веселился, а я… Мне вдруг стало больно от того, что я понятия не имею, с кем провела эту ночь. Горечь от безысходности разливалась в груди. Я закрыла руками лицо. Сочувственно звякнули браслеты. Так мы с ними, глядишь, подружимся. В темнице и артефакт-убийца — приятное общество…

— Я сумею тебя защитить, — Робин чувствовал мой страх, но он не понимал, что боялась я… его.

Его. Совершенно неизвестного мне человека, который говорит о Джоане как… Как о сестре. Может быть, это вовсе не та Джоана? Хотя нет. Всё сходится. «Носилась по заштатным городишкам… С одним грифоном». А тот седой охранник? Как он сказал? «Ты что же, всё ещё не понял, кто перед нами?».

Мысли неслись, стаей грифонов мечась в гудящей от резкой потери силы голове. Надо взять себя в руки. Успокоиться. И хватит о нём думать! Подумай лучше о девочках. Представила, как губернатор выманивает Агату, или угрожает жизнью Синди.

Нет…

— Ровена! — Роб подхватывает на руки, несёт в угол, к тонкой подстилке из соломы, аккуратно опускается на пол, кутает в плащ и качает, как маленькую. — Тише. Тише… Брасси напугал тебя?

Кивнула, глотая слезы и чувствуя, что держаться больше нет сил.

— Он только говорил? Или позволил себе большее? — руки мужчины сжимают мои плечи.

— Нет. Не позволил. Просто… Пугал.

— И преуспел, как я вижу. Чего он хочет от тебя?

— Я думала, меня арестовали, чтобы отправить к королю.

— К Альфреду?

— Да.

Роб поцеловал меня в макушку и рассмеялся. Опять веселится. И что такого смешного я сказала?

— И зачем нашему славному королю понадобилась моя возлюбленная?

— Я — дочь лорда Юга!

— И ты хочешь награду?

— Роб… Не смешно.

— Я и не думал смеяться. Твой отец отдал жизнь за короля, имеешь право.

— Что? Что ты сказал?

— Твой отец дал возможность наследнику и Норфолку бежать, когда их заманили в ловушку.

Я бы упала, но мы и так сидели на полу.

— Это… правда?

— Конечно. Ты не знала?

— Знала. Но совсем другое. Мне сказали… На короля напали в замке моего отца. Он… Он его предал. Все эти годы я скрывалась от виселицы, думая только об одном — почему? Почему он это сделал? Что заставило его так поступить?

— Его величество не казнит женщин за проступки мужчин, — отрезал Роб. — Выдает замуж — да. Чтобы закрепить за сторонниками права на земли мятежных аристократов. Но преследовать дочь или жену за то, что отец или муж выступали против него… Нет.

— Уверен?

— Конечно.

— Кто ты, Робин?

— Какой же я дурак… Почему не отправился в поместье к Абикорнам? К той, другой Ровене? — Робин крепче прижал меня к себе. — Я был уверен, что Карл — твой сын.

— Карл? — Тихонько подсказала, стараясь не мешать разговору мужчины с самим собой.

Может, хоть так что-то узнаю?

— Сын Рауля Абикорна и леди Ровены. Воспитывается при дворе Альфреда, как гарант мира. На мальчишке магических клятв больше, чем блох на собаке! Но он жив, это главное. У него такие же лазоревые глаза, как у тебя…

— Как у всех, в ком течёт хоть капля королевской крови, — кивнула я.

— Когда решали вопрос, — не услышал меня Робин. — Оставлять ли жизнь мальчишке, я был готов схватить пацана и пуститься в бега. И нисколько этого не скрывал. Альфред, Ролан, даже Норфолк — все это понимали. Жизнь юного Абикорна — моя награда. А значит, и моя ответственность.

— Это правильно, — обрадовалась я за жизнь неизвестного мне мальчика.

Голова шла кругом. Альфред, Ролан, Норфолк… Знакомые имена. Вот только они из той, другой, почти полностью забытой жизни. А Джоана? Та самая целительница короля, или…

— Альфред был мне благодарен за то, что я вступился за мальчишку. Ещё одну казнь выдержать было… Просто немыслимо. Это было страшное время.

Он прижимал меня к себе, и говорил, говорил, как будто все эти годы был околдован заклятием молчания, и его наконец освободила добрая фея.

— Странно, но я не мог себя заставить увидеть дочь Рауля Абикорна. Девочка так и осталась в поместье вместе с матерью. Я еще радовался, что ни она, ни Ровена Абикорн не заинтересовали короля… Ты понимаешь? Я был уверен, что оставил ее с тобой. Дал возможность нормально жить.

— Сколько ей лет?

— Скоро восемнадцать.

— Как Агате. Синди чуть старше. На пару месяцев.

— Это твои дети?

— Да.

— Сложно с детьми, — философски заметил он голосом человека, счастье отцовства наблюдающим со стороны.

— Сложно, — согласилась я.

Вчерашний скандал с дочерью тут же возник в памяти, в сердце кольнуло.

— Расскажи, — вдруг попросил он.

— Что рассказать?

— О дочерях.

— Хорошо. Агата…

— Ей почти восемнадцать?

— Ты будешь слушать?

— Буду, — Робин уткнулся носом мне в шею. — Прости.

— Она… серьезная. Временами зануда. Самостоятельная. Слишком самостоятельная. Поступила в Столичную Академию в семнадцать лет. Сама поступила. Хочет двигать науку…

— Бедная… наука, — хмыкнул Робин.

— Издеваешься? Правильно. Вот и моё материнское сердце негодует. Но и гордится тоже. У неё всё получится, я уверена. Агата занимается грифонами. Хвасталась, что ее труды отметили.

— А Синди?

Роб внимательно слушал, почти не дышал. Словно боялся спугнуть.

— Синди… Она — дочь покойного мужа.

— Почему сразу не сказала?

— Потому что, хоть Синди в это не верит, я не делаю между ними различий. Они обе мои дочери и люблю я их одинаково.

— Твой покойный муж — господин Кравали? Вассал твоего отца?

— Да. И что с того?

— А то, — Робин нахмурился, — что он знал о том, что происходило в замке старого лорда. Что он наговорил тебе? Предательство отца выдумал… Зачем?

— Не знаю.

— Захотел и твое состояние, и мать для своей дочери? Поэтому не сказал правды?

— Не знаю, что тебе ответить. Муж вывез меня из столицы, дал свое имя. Дом, — холодно ответила я. — Он спас мне жизнь. И даже если он меня обманул, я останусь ему благодарна.

— А меня не было рядом…

— Робин, мы расстались! О чём ты?

— А девочке, говоришь, восемнадцать?

— Да. И знаешь… Хватит обо мне. Твоя очередь!

— Ну, что ж… Во всяком случае, обстановка вполне располагает к откровенным беседам.

— Тюрьма располагает⁈ — Возмутилась я и… рассмеялась.

Он всегда умел меня рассмешить. В любое время. В любом месте. В любой ситуации. Когда коленка в крови, когда разбила любимую мамину вазу и жду наказания, когда не удалось стащить с кухни сахар для лошадей…

Мы выросли. Столько лет прошло! А он опять меня смешит. В тюрьме, обхватив магические наручники своей рукой, словно это поможет.

— По крайней мере, нам некуда торопиться.

— А ещё никто не сможет сбежать, — прыснула я, чувствуя, как от смеха катится по щеке слезинка.

Кому рассказать, ведь не поверят. Сидит барышня в тюрьме, на коленях у мужчины. Мужчина — на подгнившей соломе, по углам — ошмётки ловчей сети, на женских запястьях — блокирующие магию браслеты, и оба смеются до слёз!

— Знаешь, что самое забавное?

— Что, Робин?

— Не считая расплаты за поцелуй, я ни разу не был в темнице! Даже когда ходил контрабандистом.

— Правда?

— Грегор командовал егерями. Они вынюхивали нас, как ищейки. Рано или поздно я бы попался, но внезапно мы оказались на стороне короля. Его в ту пещеру притащила Джоана, и мы из преступников превратились в верных слуг короны. А потом стали друзьями Альфреда.