Простодушны и доверчивы - Александра Сергеева Страница 8

Верней, стрелку-блискавицу — покосилась Лёка через плечо на торчавшие в колчане поразительные штуковины из застывшего огня. Который оживал, стоило пустить стрелку в полёт. Она уже попробовала изобразить из себя амазонку: пульнула наугад во дворе. Зацепив краем глаза угол старой сараюшки, которую давным-давно пора сносить. Ну и промелькнуло в её башке неосмотрительно: чтоб ты сгорел! На автопилоте — дело-то житейское.

На том же самом автопилоте пущенная абсолютно в другую сторону блисковица молнией описала дугу и врезалась в сарай. Который тут же добросовестно вспыхнул — так, будто его подожгли сразу со всех сторон, облив бензином. Полковник громогласно ржал, согнувшись в три погибели. А бабуленька ругалась, на чём свет стоит: именно ей пришлось объясняться с пожарными.

— Зато разобрались, как оно работает, — пробормотала Лёка, окинув себя придирчивым взглядом.

На сексапильный фэнтезийный прикид её одёжа не тянула от слова «совсем». Кожаные штаны не обтягивали эротично ляжки — висели на ней так, словно их коровы жевали. Туника грубого льна с примитивной вышивкой длиной до колен. Она походила на половую тряпку, на которой от воды и постоянных потирушек всё полиняло и пожамкалось. Её перепоясывал кусок верёвки с висящим на нём небольшим кожаным мешочком.

Под туникой красовалась рубаха без рукавов, сшитая по бокам из двух прямоугольников. Древний пример унисекси: хоть на мужика её натягивай, хоть на бабу, хоть на козу — всем подойдёт.

Мизерный шик наряду придавали наручи из грубой кожи — непременный атрибут героев фэнтези. Пошорканные, местами потрескавшиеся, но смотрелись героически. Поршни из дублёной сыромятной кожи — материал опознал Нешто — выглядели так себе. Зато ходить в них комфортней, чем в домашних тапках-зайчатах.

Под распущенными волосами у новоявленного приставника неизменно появлялась головная повязка — полоска золотого шитья из Пергамского царства. Если, конечно, Нешто не наврал или не напутал. А путал он всё подряд по любому поводу. Тем более что Пергамское царство сгинуло больше двух тысячелетий назад — да и существовало что-то около века.

Если вспомнить, что этот наряд когда-то принадлежал кому-то реально существовавшему, настроение носить его сводилось к нулю. Словно с мертвеца снято. Но стащить с себя эту древнюю рухлядь невозможно. Накинуть поверх неё что-то более цивилизованное тоже. Приходилось терпеть и радоваться, что в межмирье людей не бывает, а бродившим там духам плевать: одета ты или вообще голая.

— Подари стрелку! — восхищённо проквакали у неё за спиной, когда Лёка выбралась из кабинки.

Она аж подпрыгнула от неожиданности. После чего тело само собой лихо развернулось. Правая рука сама собой вскинулась к плечу. Стрелка-молния само собой прыгнула в ладонь и мгновенно оказалась наложенной на лук. Правая рука уже оттянула тетиву, глаза сощурились…

— За что?! — возмутилось нелепое создание, чем-то похожее на жабу.

По которой проехалась скалка: до блина далеко, но оладья получилась знатная. С длиннющей распатланной шевелюрой, смахивавшей на пук водорослей. С обычными лягушачьими лапками. Но, когда эта мелочь размером с кулак нырнула в унитаз, Лёка заметила, что задних лап нет. Как и тела. То есть эта оладья и есть тело с мордочкой впереди — жуть какая-то.

Рефлекторно заглянув в унитаз и никого там не обнаружив, она вспомнила, что где-то сейчас происходит разбойное нападение. И помчалась исправлять то, что ещё можно исправить.

Пиликанье радара поманило на второй этаж. Лёка неслась по широкой галерее между едва намеченными контурами торговых павильонов, утопавших в туманном мареве. Вокруг неё из тумана возникали и вновь пропадали серые тени: посетители торгового центра. Ни лиц разобрать, ни одежды — честно говоря, жутковатое зрелище. Светильники на стенах и потолке пробивались сквозь марево рассеянными тусклыми кляксами.

Едва собралась вбежать наверх по широкой лестнице — тут она выглядела, как крутой склон холма — как из лужи справа выглянуло знакомое плоское лупоглазое создание. И довольно громко прошлёпало узкими губищами на пол оладьи:

— А ты чего тут охотишься? Тут никаких ваших кладов нет. И приставников давненько не бывало.

Аквариум — опознала Лёка странноватую лужу — и помчалась на второй этаж. Нешто-Нашто отыскала тотчас: не увидела, а услыхала звуки разгорающегося скандала. Бросилась к толпившимся впереди теням, образовавшим целый кисельный сгусток. Тот походил на спрута: народ, митингуя, толокся вокруг эпицентра склоки, двигал конечностями.

— А ты видела, как он его стянул? — солидно басил какой-то мужик, перекрывая общий гомон.

— Серж не такой! — тоскливо повизгивал девичий голосок. — Вы всё врёте! Он никогда чужого не возьмёт!

— Он рядом тёрся! — склочным голоском трещала по-сорочьи какая-то женщина.

— Он мне кольцо выбирал! — готова была разреветься защитница бедолаги Сержа. — Я тоже рядом стояла!

Спрут выпустил три жирных тёмных щупальца. Одно из них тянуло второе прочь от свалки, но с другой стороны в него вцепилось третье.

— В сумке искала? — настырно басил взявший на себя роль следователя мужик.

— Я что, идиотка?! — озверела жертва кражи, рванув на себя Сержа и отодрав того от защитницы. — Там пустой футляр!

— А чего украли? — поинтересовался кто-то, когда Лёка рискнула подойти ближе.

Теоретически она могла пройти сквозь человека и ничего ей не сделается. Однако практически пользоваться подобной привилегией пока не хватало духа.

— Какую-то цацку, — пояснили вопрошающему.

— Не хрена себе цацку, — авторитетно возразили откуда-то из сердцевины спрута. — Она верещит, что здоровенный браслет с брюликами.

Так — мысленно фыркнула Лёка, обходя толпу. И тут же увидела замызганного старичка в ветхой дранине. В межмирье Нешто-Нашто предпочитал ходить в своём «домашнем» тряпье. И лишь являя себя смертным, соглашался принять вид приличного человека.

Каким, впрочем, даже при жизни вряд ли являлся. Во всяком случае, нынче паршивец норовил стянуть всё, что плохо лежит и провоцирующе блестит. Ещё одно поразительное свойство его неодушевлённого существования: стоило ему захотеть, и любая вещь покидала реальность, проваливаясь в межмирье. Прямо в его загребущие ручонки.

Как тот браслет, которым этот пройдоха поигрывал, степенно покидая место преступления. Понятно, куда он заныривал, когда его посылали «туда, не знаю, куда». И откуда брал «то, не знаю, что»: просто тырил. Вот и вся разгадка самого нереального сказочного персонажа.

— Стой, мерзавец! — гаркнула Лёка, вскинув руку над