Среди туманов и снов - Анна Бруша Страница 8

Маг отвернулся и взглянул на отца с матерью:

– Очевидно, у вас есть еще одна дочь.

Что? О чем это он? Что ему надо от Кристы? Но она не проявляла никаких признаков…

Отец поднялся.

Маг был сильно выше ростом. Отец рядом с ним выглядел щуплым и взъерошенным, но приосанился, расправил плечи и с достоинством сказал:

– Я прошу вас покинуть этот дом. И больше никогда нас не беспокоить.

Парень не сдвинулся с места, продолжая сверлить отца взглядом. А тот, осмелев совершенно, продолжал:

– Магам нет места в этом доме. Вы никогда, слышите, никогда не получите разрешение встречаться с моей дочерью. Как у вас наглости хватило заявиться вот так.

– Хочу заверить, у меня самые серьезные намерения.

Так вот в чем дело, у него, значит, тоже любовь. Пользуясь тем, что обо мне забыли, я так и осталась в комнате.

– Я кое-что знаю про ваше племя. Знаю о ваших бесстыдных нравах. Нет, что вы о себе возомнили, думаете, можно являться вот так к честным людям. Предупреждаю, я на службе короля!

Кажется, маг улыбнулся. Нагло.

– Как и я. Мы оба служим его величеству. Каждый в меру своих сил и способностей, – в голосе слышался явный сарказм.

Ясно, чьи способности маг ставит выше. Это было весьма неучтиво.

– Если вы сейчас же не уйдете, я позову стражу. Я буду жаловаться!

Позади скрипнула ступенька. Криста услышала отголоски разговора на повышенных тонах и не утерпела. Взгляд ее метался от отца к магу, она прижала руки к груди. Выражение страха на ее лице сменилось короткой вспышкой ликования.

Маг не стал дожидаться, когда отец исполнит угрозу и позовет стражу, сам пошел к выходу. Но по удаляющейся спине можно было прочесть, что если бы кто-то захотел его отсюда выставить, то этому кому-то не поздоровилось бы.

Служанка услужливо открыла перед ним дверь. В проеме маг замер, повернулся и сказал, обращаясь к Кристе:

– Меня зовут Калеб. Я из чернокнижников. И у меня свой дом на улице Безымянных магов. Захочешь, приходи.

– За кого ты принимаешь мою дочь!

Папа бегом преодолел прихожую и вытолкал Калеба на улицу. Тот впрочем не сопротивлялся. Отец сам захлопнул дверь. Несколько раз глубоко вздохнул. Это было как затишье перед грозой. И буря не заставила себя ждать.

– Это все ты виновата, – обличающий перст указывал на маму. – Я знал, что нельзя звать магов в дом. Пролезет один, за ним придут другие. И вся жизнь покатится к троллям. Эленика, ты слишком много им позволяешь! До чего мы докатились. Распущенность и непристойное поведение. О чем ты думала, Криста, когда расточала этому… этому… тролльему… этому магу авансы.

– Говори тише, милый. Что подумают соседи.

– Является к нам на порог, видите ли, у него чувства.

Криста всхлипнула.

– Успокойся, дорогой. Я уверена, что это все недоразумение.

Лицо отца пошло красными пятнами.

– Может быть, это розыгрыш. Он же даже не знал ее имени.

Мама не сдавалась. Она сохраняла присутствие духа и никогда не поддавалась панике. А еще мастерски выгораживала Кристу, хоть и кинула на нее недовольный взгляд, который означал: «отец уйдет во дворец, и мы поговорим».

– Нет, это не недоразумение, – прошипел отец. – Это глупость. Замуж! Срочно замуж! Чтобы никаких мыслей о всяких там блондинах в мантиях.

Тут Криста не выдержала и бурно разрыдалась.

– Сын Седрика весьма достойный молодой человек.

– Нееееет, – завыла сестрица, – я его не люблю.

– Ох, а кто тут говорит о любви! Брак – это не какие-то “чувства”, которые сегодня есть, а завтра – улетучились. Аааа!

Отец заметался по дому, мы все бросились за ним следом. Криста голосила, как неупокоенный дух, все повторяя, что она не выйдет за сына Седрика. Мама призывала отца быть благоразумным. А я просто слонялась за всеми. А папа хватал книги, которые подворачивались под руку, и швырял их в камин:

– Вот откуда это вольнодумство. Я смотрел сквозь пальцы на эти ваши романы. Но это яд для слабого женского разума.

– Нет, па-па! Я люблю его! Люблю! Ты не можешь нас разлучать.

Отец бросил книги на пол и воззрился на нас.

– Да ты даже не понимаешь, о чем говоришь. Знаешь ли ты, как все устроено у магов. Так я тебе скажу.

– Фредерик! Девочкам не нужно это знать.

– Нет, пусть знают! Маги не думают о том, что прилично, а что нет. У них нет никакой морали. Во время обучения юноши и девушки живут в одних комнатах и предаются, предаются…

Мы с Кристой ждали, затаив дыхание. А папа силился подобрать слова.

– …такому, чему место только в супружеской спальне с выключенным светом. Порок и разврат. Он хочет от тебя только одного, Криста. Заберет твою честь и выставит на улицу опозоренной. Так что не рассуждай тут о всякой любви.

– Но он же сказал, что у него свой дом, – Криста вытерла щеки.

В ней всегда странным образом сочеталась мечтательность и практичность.

– Неделю! Нет, месяц! Из дома и носа не высунешь! И ты тоже, – это отец сказал мне. – И если кто-то хоть заикнется о магах…

Нас спасло то, что отец уже изрядно опаздывал на службу. Поэтому ему волей неволей пришлось отложить выяснение отношений до вечера.

Служанка подала ему шляпу и трость.

– Маги. Любовь. Какой позор! – все повторял он, качая головой.

После того, как отец ушел, мама потерла виски и поморщилась:

– Криста, нужно быть осмотрительнее, – сказала она. – Но это хороший урок на будущее. Думай перед тем, как раздавать авансы всяким… эм… незнакомцам. А теперь мне нужно прилечь. И чтобы ни звука от вас не слышала.

Как известно, любое событие несет в себе плюсы и минусы. Да, нам запретили месяц выходить из дома. Но, возможно, отец быстро смягчится, как это с ним часто бывает. Да, в камине сгорели три романа и здорово обуглился томик стихов. Но все как-то забыли о том, что я наговорила за завтраком.

Осколки флакона собрали, пурпурную лужицу оттерли – все, больше никакой магии.

* * *

С появления в нашем доме Калеба минуло три дня. Я изо всех сил старалась вести себя как можно незаметнее и поэтому не спала две ночи. Усталость – малая плата за всеобщее спокойствие.

Было непросто, особенно когда весь дом погружался во мрак, все вокруг затихало и лишь изредка скреблись мыши, скрипела ставня, потревоженная сквозняком, да отец всхрапывал.

Криста плакала,