Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия Страница 82

Однако Торриен неожиданно просто кивнул, болезненно глубоко вглядываясь в ее испуганные глаза.

В коридоре Иллиана увидела молчаливую и неожиданно хмурую Райелу. Впервые за все время знакомства она не издавала ни звука, не хамила и не источала свою отраву. Она обхватила руками огромный живот и, бросая беспокойные взгляды то на Дарьеша, то на Торриена, ползла в хвосте процессии.

Стражники окружили их со всех сторон и повели во двор замка. Иллиана прижалась к Золотому змею, совершенно не чувствуя себя в безопасности. Испытывая ощущение, что мир потихоньку рушится прямо у нее на глазах, а ей при этом даже нельзя впадать в панику.

Но стоило поднять взгляд на Торриена, как становилось ясно, что ему все эти переживания совершенно чужды. Если прежде, когда они шли в церемониальный зал, царевич нервничал, заметив, что вокруг них слишком мало его собственных слуг, то сейчас их полное отсутствие словно не беспокоило его вовсе. Он твердо держал оружие в руке, и его взгляд оставался холодным и уверенным.

Но стоило им всем выйти под свет солнца, как что-то вокруг изменилось. Стража отошла на почтительное расстояние, выстроившись по кругу от Торриена и обнажившего саблю Дарьеша. Иллиана стояла в стороне неподалеку от Саримарха и Райелы. Однако неведомым образом за стенами дворца оказалось огромное количество личной стражи Золотого змея. Словно их выпроводили за черту дворца. Увидев своего господина, они поспешили присоединиться, преклонившись перед старшим царевичем.

Среди них был и Шентарс. Торриен кивнул ему на Иллиану, и тот мгновенно встал у нее за спиной вместе с десятком других мираев в черно-золотых одеждах с желтыми шапочками.

– Ты уверен, что хочешь начать этот бой? – гордо выпрямившись, задал вопрос Дарьеш, когда, казалось, все были уже готовы.

– Уверен, – ледяным голосом ответил Торриен.

– Предатель! – неожиданно рявкнула в его сторону Райела. – Предал семью ради человеческой убийцы!

Выкрикнула и бросила полный оранжевого яда взгляд на девушку.

Иллиана даже не поморщилась. Истерики царевны ее сейчас волновали в последнюю очередь. Она настолько беспокоилась за своего змея, что у нее то и дело перехватывало дыхание до ощущения полного удушья. В этот момент она посмотрела на него и вдруг поняла, почему Дарьеш так торопил его с боем, заставляя быстрее выйти из покоев. Сейчас Золотой змей был почти обнажен, не считая своих обязательных украшений. При этом Дарьеш надел едва ли не полный боевой костюм.

– Это нечестно! – хотела было крикнуть девушка, но ее голос потонул в визге схлестнувшейся стали.

Бой начался.

Удары металла высекали искры. Две разрезающие воздух сабли мелькали так быстро, что Иллиана их почти не видела.

Сердце сжалось до боли. Страх за Торриена был слишком силен.

Спустя несколько минут на груди Золотого царевича появилась первая кровь. Она вытекала из длинной неглубокой царапины от левого плеча до живота. Эта страшная линия, которая чуть не довела Иллиану до обморока, почти в точности повторяла старый шрам Торриена, что был всего на пару сантиметров выше.

– А ты все так же пропускаешь удар, – хищно усмехнулся Дарьеш, когда его брат отскочил назад, бросая мимолетный взгляд на багровую полосу.

Он ничего не ответил, не посмотрел на Иллиану, что, сжавшись, прижимала ладонь ко рту. Просто перебросил саблю из правой руки в левую и обратно. Крутанул лезвием в воздухе и снова ринулся в бой. Только на этот раз казалось, что его скорость стала в несколько раз выше.

Выпад, поворот, движение назад и снова вперед. Свист стали и отрывистые звуки, напоминающие рычание, то и дело вырывающиеся изо рта Дарьеша. Вот и все, что видела и слышала Иллиана.

Торриен молчал. Он был максимально сосредоточен, однако чувствовалось, что, несмотря на ловкость, скорость и более высокое мастерство владения оружием, Сапфировый змей его теснит все сильнее и сильнее. Торриен двигался по кругу, стараясь не сдавать назад. Не поддаваться напору брата. Но Дарьеш, что был на полголовы выше его и шире в плечах, брал силой. Его удары были больше прорубаюшими, чем колющими, и Торриен начинал уставать.

Иллиана с ужасом поняла, что он не справляется. Если так пойдет и дальше, Дарьеш может его убить.

Паника начала накатывать на нее штормовыми волнами. Она схватилась за голову, погрузив в волосы нервно дрожащие пальцы, продолжая неотрывно следить за сражением. Ее больше не интересовало, что где-то рядом стоял казис Саримарх, который недавно чуть не убил ее. Райела, что все еще желала ей всего наихудшего. Она не думала о том, что кто-то из них мог быть убийцей царя и в любой момент подстроить им с Торриеном очередную смертельную ловушку.

Она видела перед собой лишь Золотого царевича с его кровавой полосой на груди. И Дарьеша, чье лицо искривила дикая гримаса, напоминающая то ли улыбку, то ли оскал.

Время не просто замедлилось. Казалось, что оно умирало, оставляя после себя только этот страшный бой, росчерки сабель и кровь ее мужчины.

Иллиана медленно закрыла глаза, стараясь успокоиться. Глубоко вдохнула, концентрируясь на цветочном запахе, что окружал их во дворе замка. Неподалеку раскинулся дивный сад, и в нем росло так много цветов. Прежде они любили с Торриеном гулять по нему прохладными вечерами, когда дневная жара уже спала.

Это все не могло закончиться вот так. Они еще будут гулять, будут вдыхать запах цветов вместе. Будут целоваться в лунном свете так долго, что дыхания перестанет хватать.

Они будут…

Губы дрогнули, а девушка все никак не могла открыть глаза. И вдруг за опущенными веками мелькнуло воспоминание.

Ее покои, узкая ниша с зеркалом в стене, мощная фигура Дарьеша вдавливает ее внутрь своим огромным черным хвостом с синими чешуйками. Его клыки блестят в тусклом свете из окна, ненавистные глаза горят темным голодом. А у нее по позвоночнику проскальзывает ледяная дрожь, когда он опускается к ее шее и тонким раздвоенным языком облизывает кожу. От основания до самого уха.

Как раз там, куда она ежедневно наносила тонкую влажную дорожку духов…

Иллиана распахнула глаза, чувствуя, что как пульс почти остановился, а кровь отлила от лица.

Перед ней предстала все та же картина боя. Было все так же нестерпимо страшно. Но теперь Иллиана отчаянно думала еще и том, что, похоже, знает, кто убил царя Аджансара. Вот только что делать с этим знанием, когда вся ситуация зашла так далеко?

От распирающих ее самых разных эмоций девушка не могла вздохнуть. Ладони взмокли, горло перехватило. Она поворачивала голову в разные стороны в поисках того, кому можно было бы рассказать о своих догадках.

И не находила.

Справа от нее в нескольких шагах стояла Райела. Ее огромный живот виднелся сквозь полупрозрачную ткань туники. Она держала на нем ладони и хмуро смотрела перед собой. Оранжевые глаза блестели тоской и злобой.

Посмотрев налево, Иллиана заметила казиса Саримарха. Как всегда, спокойный, словно морской штиль, с едва улыбающимися уголками губ. От него веяло опасностью и фанатизмом. Прежде девушка не замечала за собой таких страшных эмоций при взгляде на него. Теперь же от его ртутно-серебристого хвоста, от сложенных на груди чересчур мускулистых для старика рук и более всего – от цепкого, будто крючьями вонзающегося взгляда на Иллиану накатывала паника.

Вот только больше не было ни одного достаточно высокопоставленного мирая, кто мог бы помочь ей в ее проблеме.

А потому, еще раз взглянув в ядовито-оранжевые глаза Райелы, Иллиана приняла решение. Глубоко вздохнула и шагнула к Саримарху.

Все было довольно просто. Иллиана не верила Райеле точно так же, как не верила и Дарьешу. А казис оставался той таинственной и непонятной фигурой, о которой она с уверенностью могла сказать лишь одно: он любил царя. А значит, по крайней мере, выслушает ее.

Когда она приблизилась к жрецу, разглядывая профиль всесильного Саримарха, вдруг впервые стало очевидно, насколько он на самом деле стар. Его худое лицо, кожа на котором была будто натянута, сегодня выглядело изможденным. Возможно, оттого, что казис не видел ее, полностью увлеченный боем, он позволил себе чересчур расслабиться. И сейчас стало отчетливо заметно, что в уголках его глаз залегли глубокие морщины. Уголки губ были безнадежно опущены, превращая лицо в трагическую маску. Так странно, учитывая, что в обычное время казис кажется вечно улыбающимся.