Анна Ковальди - Суженая Страница 9

Он оказался прав — вчера у нас все началось! И сейчас, вспомнив об этом, я испытывала муки смущения.

«Какое счастье, что он ушел, дав мне тем самым возможность примириться с произошедшим в одиночестве» — прижимая ладони к пылающим щекам, размышляла я. Сожалений не было, моя первая близость стала чудесной, наполнив душу теплом восторга, удовлетворения и уверенности в своих женских силах, но со светом дня вернулись сомнения. Сомнения в нем, в его намерениях и дальнейшем поведении. Я боялась быть отвергнутой, испытать боль разочарования в ответ на свое доверие. И… мечтала о продолжении…

И как оказалась в итоге в его постели, я тоже не помнила. И как вести себя дальше, не знала. Но случившегося не изменить — я вступила в любовную связь с собственным преподавателем. И что самое невероятное — была в восторге от этого! Сравнивать не с кем, но я инстинктивно знала — для меня лучшего любовника не будет! Откинув покрывало, слезла с широкой кровати и прямо обнаженной, наслаждаясь ощущением непривычной чувственности и раскованности, отправилась в душ. При любом дальнейшем положении возвращение к привычному для меня распорядку позволит прийти в себя. А что делать с каранг… с Муэном — время покажет.

Смятение в душе — это мои личные сложности и необходимости ходить на учебу они не отменяют. Оглядывалась вокруг с любопытством и чего скрывать — некоторой долей волнения. В мыслях и чувствах был страшный разброд — настолько резких и неоднозначных перемен от жизни я не ожидала. И чего ждать от судьбы дальше, тоже. Но и отличное настроение присутствовало! А страшно было совсем чуть-чуть…

Приведя себя в порядок, подбежала к меню услуг внутреннего обеспечения Академии, чтобы выбрать свежий комплект формы. Все делали это каждое утро, одежда была универсальной, подстраиваясь под размер и строение тела каждого. Одевшись, решительно покинула апартаменты Муэна, дверь за моей спиной плавно закрылась, отрезав от меня случившееся. Решив заскочить к себе и уже оттуда направиться на первую пару, пошагала к крылу с общежитиями. Со стороны Милены я сложностей не ожидала — подруга еще в прошлом году завела себе друга и ночами появлялась редко. Сегодня ее тоже не было, что избавило меня от необходимости объясняться и сохранило в тайне мои перемены в личной жизни. А также избавило меня от необходимости пояснять причину счастливой улыбки, что то и дело выступала на лице. Не скажешь же, что перед глазами вновь и вновь мелькают эпизоды прошлой ночи: нежная решительность карангарца и мой пылкий ответ…

Добравшись до нужной аудитории, внешне спокойно заняла привычное место, поджидая наверняка еще завтракающую Милену. У меня на почве невероятных волнений аппетит пропал напрочь. С трудом удавалось сохранять естественный вид, скрывая нервозность. Через три пары в сегодняшнем расписании значилась вездесущая самооборона! И как я ее переживу, я не представляла. Если раньше в моем отношении к карангарцу все было просто — злость и раздражение служили основой ему (все прочее я старательно загоняла поглубже, не давая возможности проявиться), то теперь… Мне самой трудно было разобраться в себе, не то, что выработать какую-то модель поведения с ним. Тем более публичную. От того, как пройдет занятие, зависело многое…

— Нола, ты с утра голодаешь? — Милена плюхнулась на соседний пластичный куб, служащий сидением. — Или наш таинственный и суровый красавец доконал тебя окончательно?

Я даже испуганно поперхнулась, настолько она была близка к истине.

— Проспала, — ничего умнее в голове не родилось.

— Я так и поняла, говорю же, доконал. С пустым желудком и бессонными ночами ты долго не протянешь. Поэтому я тебя спасу! — и подруга с элементами триумфа в выражении лица извлекла из своей форменной торбочки герметичный тюбик с гомогенизированным сбалансированным завтраком.

Мне в горло от волнения ничего не лезло, но есть пришлось. Зачем расстраивать человека, убежденного, что совершил только что благой поступок? Да и неестественно было бы отказаться. Становлюсь притворщицей — вот они, побочные «прелести» двойной жизни!

К счастью, пара началась, и мы переключились на нюансы создания питательной среды в условиях иной гравитации. За учебой время пронеслось незаметно, и вот уже напряженные кадеты нашего факультета мнутся возле аудитории, где сейчас начнется занятие по основам самообороны. Я, по понятным причинам в компании подруги и заходящем в стремительном беге сердце, и вовсе обреталась с самого края толпы собравшихся. И чем ближе был миг появления марана, тем больше меня колотило от волнения.

Полностью сосредоточившись на поддержании внешнего спокойствия, в итоге не заметила появления преподавателя. Очнулась, когда Милена толкнула локтем в бок, мол, иди, почти все уже внутри. Не сдержавшись, бросила нервный взгляд на Муэна. Впрочем, его лицо скрывала привычная темная маска с огненными всполохами, а тело и видневшийся подбородок были привычно спокойны. Вопреки обычным действиям, преподаватель не вошел в аудиторию первым, а придержал дверь, пока все мы не втянулись внутрь. Молча дождался, пока мы спешно протопаем мимо. Лично я шла, уставившись на собственную обувь и чувствуя, как пылают щеки.

«Что же он думает теперь обо мне?» — вопрос отчаянно терзал мысли, но его извечная маска лишала меня любого шанса прочесть ответ в его глазах.

В итоге я настолько перенервничала, что привычно предшествующий началу новой лекции письменный опрос фактически пропустила — не смогла собраться и сосредоточиться на вопросах. Отведенные на него семь минут истекли мгновенно, а лист голографического дисплея передо мной так и остался девственно чистым. С характерным звуковым сигналом табло перед каждым свернулось, унося в систему к педагогу наши ответы.

Мысленно застонав — хуже ничего не придумать, чем начать показывать еще более скверные результаты именно сейчас — я окончательно расстроилась. Публичные отношения с Муэн Тооном осложнялись, по крайней мере, с точки зрения моего душевного восприятия ситуации. Психологически мне с этого мгновения стало сложнее — стало стыдно за себя!

И, расстроившись, всю лекцию провела в полусне, больше сосредоточившись на том, чтобы не смотреть в сторону марана, чем на содержании лекции. Хорошо еще, что самописец фиксировал каждое слово преподавателя.

Аудиторию покидала чуть ли не бегом, так и не решившись посмотреть в направлении карангарца. Хотя его взгляд на себе чувствовала почти физически. И это только усугубляло мое волнение.

«Теперь точно решит, что ради аттестации ему отдалась» — занималась я самоедством, сама не понимая, почему эта мысль рождает в ощущениях привкус горечи. — «Впрочем, его мотивы так же не ясны. Может, у него хобби — спать со студентками».