Светлана Дениженко - Счастье в подарок Страница 9

Она смотрела на меня синими, как небо, глазами и, соглашаясь с приглушенным шепотом мужчины, время от времени кивала головой.

— Это Сели. Она научит вас петь, — с этими словами священник вышел, оставив нас наедине.

Сели прилежно принялась за обучения, повторяя за ней построчно фразы, я довольно быстро запомнила текст. Теперь оставалось уловить мелодию и правильно вытягивать нужную тональность.

С этим было сложнее. Поскольку шепотом девушка не могла мне точно подсказать, как петь. Приходилось наугад тянуть слова. И поначалу у меня не всегда получалось попасть в нужную ноту.

Значительно легче стало, когда Сели с помощью руки показала высоту тона. Когда же она мне искренне улыбнулась, прогоняя печаль с очаровательного личика, я поняла, что справилась.

Вернулся мой мучитель в рясе и, прослушав пение, поблагодарил Сели. Он тоже будто воспрянул духом, а широкая улыбка, оказывается, очень шла его серому лицу. Девушка выскользнула за дверь и исчезла, священник проводил меня в другую комнатку, которая мало чем отличалась от предыдущей. Разве лишь тем, что в ней находился еще и вытянутый вдоль стены тонкий шкаф.

— Отдохните, переоденьтесь. В шкафу найдете все необходимое. Я приду за вами к сроку.

Затем он поспешно вышел, и тут я услышала скрежет замка. Меня заперли!

"Боже, но за что мне это все? " — пронеслась в голове обиженная мысль. Вздохнув, скинула плащ на кровать. Роки освободившись от моих объятий кинулся рыскать по клетушке, осваивая новое пространство. Я его крепко сжимала под плащом, чтобы он не убежал и не выдал себя во время занятий пением. Ведь неизвестно, как на моего друга могла среагировать набожная барышня — Сели. Лишнего крика и шума вокруг крыса очень не хотелось слышать.

— Вот так-то, Роки! Мы с тобой избежали тюрьмы и почти избежали сумы, а вот от плена отвертеться нам не удалось. Хоть бы уж не обманули и, правда, заплатили. Денежек у нас с тобой, словно кот наплакал…, - вздохнула я и открыла шкаф. Как и предполагала, там оказалась ряса. Две, грубые на ощупь, белоснежные рубашки, словно отстиранные "Тайдом", как в навязчивой телерекламе, висели на крючках рядом с серой, такой же, как у Сели туникой.

Я скинула юбку и заменила свою мягкую рубашку грубоватым нижним платьем, доходившим мне до щиколоток. Натянула колючие короткие чулки с завязками и мягкие кожаные туфли, которые пришлись почти в пору, теперь моим ногам было тепло и почти уютно. С туникой и манто я тоже довольно легко справилась, хотя никогда в жизни бы не подумала, что так сложно вырядиться в монашеский наряд. С капюшоном пришлось повозиться, не знала, что он надевается отдельно от туники и прикрепляется к ней булавками.

Что же касается головного убора, то я никак не могла взять в толк, как его закрепить ОДНОЙ(!) "иголкой", чтобы он не съезжал и к тому же еще прятал под себя мои волосы, которые все время выбивались наружу.

Не знаю, сколько бы еще продолжалась моя мышиная возня, но терпение кончилось значительно раньше. Зашвырнув в сердцах в угол непослушную ткань, я вспомнила о том, что надо бы спрятать крысенка, пока есть время. Ведь меня могли забрать отсюда надолго, а его, если заметят — беда.

Подхватила своего друга, увлекшегося жеванием бумаги, и, выдерживая его сопротивление и отчаянную попытку сбежать, привязала малыша при помощи носового платка к ножке кровати за лапку. Сверху бросила на него свой плащ.

Роки возмущался, взывая к моей совести, но уже, через некоторое время, притих.

Скрежет в замке известил о том, что за мной пришли…

Глава 7

В этот раз вместо моего пленителя, из-за приоткрытой двери показалась Сели и поманила за собой. Но, увидев меня, всплеснула руками и, пробормотав нечто невразумительно-неодобрительное, быстренько соорудила недостающую моей голове деталь монашеского наряда. И как ей только удалось так быстро справиться с тем, на что я потратила столько времени? Видимо, сказалась ежедневная практика.

Я еще раз оглянулась на притихшего крыса, прежде чем выйти из комнаты. Поторапливаясь, за почти бегущей впереди Сели, я все время думала о Роки. Так как абсолютно не верила в то, что крысеныш уснул, скорее всего, он с энтузиазмом занялся разгрызанием платка.

Погруженная в свои мысли, не заметила, как влилась в группу таких же — серооблаченных девушек.

Дружно протопав в середину залитого светом круга, мы остановились на каком-то подобии сцены и перестроились в три ряда, причем, мне уделили место в первом. На тот момент я еще не догадывалась, что за этим кроется. Пытаясь оглядеться, получила ощутимый и довольно больной тычок в поясницу. Приглушенный шепот (в котором без труда угадывался голос Сели) подсказал, что крутить головой не стоит.

Свет слепил глаза, и я почти ничего не видела перед собой, поскольку остальное помещение было погружено в полумрак, возможно, мне так только казалось. Смиренно стоя в полном молчании и ничем не выделяясь из серой массы на желтом солнечном пятне сцены, мне ничего не оставалось, как исполнять роль монашки, такой же, как остальные вокруг меня девушки.

Величественная мелодия органа разносилась далеко под сводами храма и, окутывая мои мысли и сердце, вызывала трепет души.

Когда прервалась волшебная музыка, раздался монотонный голос священнослужителя. Я не прислушивалась и не пыталась понять, о чем речь, меня никогда не увлекали духовные учения. С потолка храма смотрели лики святых в витражных вставках в виде шестнадцатилистной ромашки, словно в детском калейдоскопе. Глаза немного привыкли к полумраку, и можно было рассмотреть интерьер, не поднимая головы. Во время проповеди (не знаю, как еще можно назвать монолог священника) я вспоминала то, чему меня научила Сели, напевала про себя мелодию песни, и как оказалось, делала это не напрасно.

Новый тычок в спину (похоже, что буду вся в синяках, а ведь еще сочувствовала этой "милой" девушке) известил о том, что мне пора приступать к пению. Не знала, что на меня возложили солирование. Мой голос тонкой струной вырвался из чуть осипшего от страха горла и подлетел к высокому своду. Сиротливо завис там, а затем, набравшись силы, слился в унисон вместе с вторившим ему разноголосьем и, оттолкнувшись от стен, покатился по довольно длинной зале, заполненной притихшими посетителями.

Никогда не хотела быть солисткой, а тут пришлось, да не где-нибудь, а в храме Господнем. Ни разу со мной ничего подобного не случалось.

Не знаю, как выдержала эту пытку, которая, казалось, тянулась бесконечно. Забавно, как иногда время умеет растягиваться, словно резиновое.