Ф. Каст - Проклятие Неферет Страница 9

Я подошла к сараю и нашла там лопату. Позади сарая, на краю нашей собственности, я подошла к груде гниющего компоста, который рабочие использовали в качестве удобрения. Не обращая внимания на запах, я копала, углубляясь, пока я не стала уверена, что они будут надежно спрятаны. И я зарыла туда свои панталоны.

Потом я вернулась с лопатой и вымыла руки в бочке с дождевой водой. Затем я подошла к каменной скамье под ивой. Я сидела в пределах ее темного, утешительного занавеса и ждала, пока живот успокоится. Потом я посидела еще немного, позволяя теням и темноте ночи успокоить меня.

***

Пусть и не на велосипеде, я ходила к Камилле в три раза чаще, чем раньше. Мы совершали небольшие прогулки по Южной Прэри-Авеню в особняк Элкотт. В два из этих трех раз ей и мне удалось прогуляться к озеру, желая мельком увидеть волшебный мир, созданный из воды и песка.

Иногда горничная госпожи Элкотт передавала мне срочные сообщения о том, что я была необходима дома. Когда я возвращалась домой, там всегда было что-нибудь обычное, а не что-то срочное. И каждый вечер отец пил запоем, его горячий пристальный взгляд, сосредотачивался на мне все чаще.

Итак, как вы видите, для меня было безумием пойти к Камилле в третий раз. Разве это не безумие делать снова и снова что-то, и ожидать другого исхода? Разве это не делает меня сумасшедшей?

Но я не чувствую себя безумной. Я чувствую себя очень хорошо. Мой ум ясен. Мои мысли — мои собственные. Я скучаю по матери, и оцепенение от траура до сих пор осталось у меня. На смену ожиданию приходит страх. Из-за этого страха мне очень хотелось вернуть свою прежнюю, нормальную жизнь. Я так отчаянно хотела этого, но это оставалось за пределами моих возможностей, я не могла воплотить эту мечту в реальность.

Возможно, у меня приступ истерики.

Но у меня не перехватило дыхание, я не ощущаю слабости, и горячие слезы меня не душат. Итак, холодность моего темперамента еще больше доказывает, что я сумасшедшая? Или может быть, я чувствую себя так же, как любая девушка после безвременной смерти матери? Пылающий взгляд отца — просто симптом горя вдовца? У меня ведь и в самом деле глаза матери.

Правдой было то, что я не могла не общаться с Камиллой и то, что я так много упустила в жизни. В этот день я опять навестила Камиллу. В этот раз мы не пытались уйти куда-нибудь из дома Элкоттов. По молчаливому соглашению между нами, мы знали, что визит внезапно закончится, когда придет Карсон, чтобы сопроводить меня домой. Камилла обняла меня и велела подать чай в бывшей детской, теперь переделанной в гостиную для дочерей Элкоттов, оклеенную розовыми обоями. Когда мы остались одни, Камилла схватила меня за руку.

― Эмили, я так рада тебя видеть! Когда я пришла к тебе в среду, слуга твоего отца сказал мне, что тебя нет дома. То же самое он мне сказал и в прошлую пятницу.

― Я отсутствовала. ― Я скривила губы и прочувствовала это слово. ― В оба этих дня я была в унылом Маркет Холле, прислуживая чикагским бездомным.

Ровные брови Камиллы нахмурились:

― Но ты не была больна?

Я фыркнула.

― Больна, но не телом, а разумом и сердцем. Отец словно ждет от меня, что я займу мамино место во всех смыслах.

Камилла взмахнула своими нежными пальцами.

― Я так счастлива! Я думала, что у тебя воспаление лёгких. Знаешь, Эвелин умерла от него на прошлой неделе.

Я почувствовала, как содрогнулась от шока.

― Я не знала. Мне никто не сказал. Какой ужас… это так ужасно.

― Не бойся. Ты выглядишь такой же сильной и красивой, как всегда.

Я покачала головой.

― Красивой и сильной? Я чувствую себя так, как будто мне одна тысяча лет, и что весь мир прошел мимо меня. Я скучаю по тебе, я так сильно скучаю по моей прежней жизни!

― Мама говорит, что ты делаешь то, что является более важным, чем просто игры девочек, и я знаю что, она, должно быть, права, — быть хозяйкой великого дома это очень важно.

― Но я не хозяйка великого дома! Я, скорее всего, раб, чем кто-либо ещё. ― Я чувствовала себя так, как будто была готова взорваться. ― Мне даже не дозволено иметь чуточку свободы.

Камилла попыталась подбодрить меня своим радостным лицом.

― Сейчас — середина апреля. Через две недели будет уже шесть месяцев со дня смерти твоей матери. Тогда ты будешь свободна от траура и будешь в состоянии воссоединиться с обществом.

― Я даже не знаю, смогу ли выдержать еще две недели всего этого очень тоскливого и очень скучного. ― Я закусила губу, увидела удивленный взгляд Камиллы, и поспешила объяснить. ― Работа хозяйки дома Вейлоров — очень серьезна. Все должно быть именно так, как этого хочет отец, как это делала мать. Я не понимала, что значило быть женой. ― Я глубоко вздохнула и сказала: ― Она пыталась мне об этом сказать. В тот день. Тот день, когда она умерла. Вот почему я была в родильной комнате вместе с ней. Мать сказала, что она хотела, чтобы я поняла, что значит быть женой. Именно поэтому я видела, Камилла, я наблюдала, как она умерла в крови без любви мужа, держащего ее руку и носящего траур о ней. То есть, быть женой означает — одиночество и смерть. Камилла, мы никогда не должны выходить замуж!

Камилла размешивала свой чай, когда я стремилась поделиться своими мыслями хоть с кем-то. На мое восклицание она уронила ложку. Я увидела, как ее взгляд нервно метнулся к закрытой гостиной двери, а потом снова ко мне.

― Эмили, я думаю, тебе не стоит так сильно зацикливаться на мысли о смерти своей матери. Это плохо.

Сейчас, делая запись нашей беседы, я понимаю, что сказала намного больше, чем Камилла могла бы вынести, но мне нужно было прекратить держать свои мысли в себе — мысли, которые навсегда останутся в моем дневнике. Но тогда все, чего я хотела, это поговорить с кем-то — поделиться своими страхами и тревогами, и именно поэтому я продолжала.

― Мои мысли должны задержаться на ее смерти. Сама мама желала бы этого. Именно она настояла на том, чтобы я была там. Она хотела, чтобы я знала правду. Я думаю, что, возможно, мать знала, что ее смерть была близка, и она пыталась предупредить меня, — она старалась показать мне, что я должна выбрать иной путь, чем путь жены и матери.

― Иной путь? Что ты имеешь в виду? Уход в монастырь?

Мы сидели лицом друг к другу и мыслили совершенно одинаково по этому поводу.

― Это неправильно! Ты ведь видела старых дев из церкви, которые добровольно вызываются в ОФЖК. Они такие жалкие, как воробьи подбирающие крошки жизни. Нет, я думала о прекрасных небольших магазинах, которые открылись вокруг Петли. Если я могу управлять Домом Вейлоров, значит, я могу управлять и простым магазином по продаже головных уборов.